Особенности конструирования образа России в американской прессе, Метафорический портрет президента России - Метафорический образ России в современных американских средствах массовой информации

Метафорический портрет президента России

Показательной чертой современных средств информации в США является особый интерес к российскому политическому лидеру, что говорит о его неугасающей популярности и неподдельном влиянии.

Образ Владимира Путина, созданный американскими СМИ, можно представить сквозь призму целого ряда метафорических моделей. Проанализировав тексты статей американских газет, мы выявили следующие когнитивные метафоры, которые помогают представить отношение к президенту России.

Прежде всего, хотелось бы выделить метафорическую модель "ПУТИН ? ЦАРЬ", которая не считается новой, поскольку на протяжении уже многих лет со страниц западной печати не сходит сравнение В. В. Путинас верховным правителем России, обладающем неограниченной властью.

Представление о Путине как о монархе, в частности, отражается в следующемпримере:

"Is Putin's Russia an enemy, as McCain seems to believe?"(Buchanan,2017).

Вряд ли американскому журналисту не придет в голову называть Америку "обамовской" или Францию "олландовской". Однако Россия, с точки зрения американских СМИ, принадлежит Путину. Он ее единовластный правитель, он распоряжается ее природными запасами, награждает своих "подданных" и увольняет тех, кто не поддерживает его стиль правления.

Американские газеты часто называют президента Владимира Путина, прямо или косвенно, царем (czar) или императором (emperor). Например:

"The vendors were convinced, as Russians have been for centuries, that if only the czar knew of their plight he would surely intervene. "Tell Moscow, tell Putin, that they are closing the market," Elena pleaded" (MacFarquharfeb, 2017).

Путин, как "царь всея Руси", на страницах американских газет ратует за судьбу все христианской цивилизации:

"Here comes the Czar of all Russians to rescue Christian civilization from a bloody nightmare in Syria and Iraq" (Lewis, 2015).

АмериканскиежурналистычастоговорятобимперскихамбицияхПутина:

"Bannon was clear-eyed about Putin's kleptocratic tendencies and imperial ambitions"(Dreher, 2017).

Обратим внимание, что журналист, ссылаясь на мнение американского политического аналитика С. Бэннона, говорит не только об имперских амбициях Путина, что еще не создает негативный образ российского президента (хорошо это или плохо быть "императором" ? вопрос спорный), но и рассматривает деятельность Путина в контексте так называемой клептократии (kleptocratic tendencies). Клептократией, как известно, называется страсть к воровству и мошенничеству, совершающиеся преимущество с использованием собственной власти для увеличения личного богатства и политического влияния. Таким образом, в данном высказывании реализуется еще одна метафорическая модель: "ПУТИН ? МОШЕННИК И ВОР". Именно поэтому автор публикации вкладывает провокационную оценку в уста эксперта, так, чтобы его самого нельзя было обвинить в необъективности.

Американские СМИ акцентируют внимание на том, что в России при президенте Путине наступила авторитарная система правления:

"Putin shows his authoritarian bent"(Dreher, 2016).

Образность выражения в данном случае продиктована тем фактом, что Российская Федерация, согласно своей конституции, является демократическим правовым государством, о чем естественно журналист, специализирующийся на отношениях США и России, не мог не знать.

Таким образом, можно говорить о еще одной метафорической модели, на основе которой выстраивается имидж российского лидера в американских средствах массовой информации: "ПУТИН ? ДИКТАТОР".

Мысль о диктатуре как о главенствующем режиме в России, может также выноситься в заголовок - сильную позицию текста:

"Russia's Road to Terror and Dictatorship under Yeltsin and Putin" (Levy, 2016).

Как видим, журналист объединяет первого и нынешнего президентов России, обвиняя обоих в диктаторстве, под котором она понимает "захват власти".

Пытаясь дать оценку президентским выборам в США, американский политический аналитик П. Кругман намекает на роль Владимира Путина в победе Дональда Трампа:

"The story so far: A foreign dictator intervened on behalf of a U. S. presidential candidate -- and that candidate won" (Krugman, 2017).

В той жегазетеTheNewYorkTimes уже менее завуалировано российского лидера называют правителем с неограниченной властью, установившем в государстве основанный на средневековом феодальном строе режим:

"In the 16th year of his rule, President Vladimir V. Putin has achieved everything a dictator could strive for. His people love him; his enemies fear him. He has created a regime that rests not on the shaky paragraphs of a constitution but on the unshakable laws of the vassal's personal loyalty to his sovereign, from the bottom to the top of the pyramid of power" (Shishkin, 2015).

Метафора "ПУТИН ? ДИКТАТОР" помимо откровенной номинализации актуализируется в лексемах безжалостности (ruthlessness), репрессий (repression) и перегибов режима (excessesofhisregime):

"When it comes to modern authoritarian leaders, President Vladimir Putin ranks high for ruthlessness and repression. Yet as the Sunday protests in Moscow and other cities proved, he has failed to crush the spirit and courage of Russian citizens who are willing to risk retribution to resist the excesses of his regime"(The New York Times, 2017).

Образ В. В. Путина как непоколебимого вседержителя власти в государстве гиперболизируется сравнением со знаменитым северокорейским диктатором Ким Чен Иром, а установленный им режим представляется пугающим для рядовых американцев:

"While the system Putin has established seems to remain fearful to Americans (the parents of a friend of mine who spends half the year in Moscow won't visit him because they expect to be shot in the streets), Putin himself has reached such extravagant, Kim Jong-il-level absurdity that he seems ripe for satire"(Fishman, 2016).

Негативное отношение к В. В. Путину, реализующееся через метафорическую модель авторитарного государства и диктатуры, может перерастать на страницах американских газет в криминальный образ президента России.

"During the debate, he opted to stick to safer "tough" rhetoric denouncing Putin as a "gangster" and whining about Western "weakness"(Larison, 2015).

Так называемая "агрессия" Путина, которая уже стала "навязчивой идеей" западных СМИ, гиперболизируется в крайне враждебных метафорах, таких как "ПУТИН ? УБИЙЦА" или"ПУТИН ? РАЗБОЙНИК". Эти метафорические модели друг за другом появляются сразу в одной из публикаций:

"With this diplomatic deal in mind, President Trump has resisted efforts to get him to call Putin a 'thug' or a 'murderer'" (Buchanan, 2017).

"Mitch McConnell rushed to assure America he believes Putin is a 'thug' and any suggestion of a moral equivalence between America and Russia is outrageous"(ibid.).

"John McCain calls Putin a KGB thug, 'a murderer, and a killer'" (ibid.).

Отметим, что наиболее острые оценки деятельности Владимира Путина никогда не высказываются журналистами напрямую, а всегда представлены в виде мнения третьих лиц.

Политику В. В. Путина американские СМИ также часто описывают в контексте военной сферы. Во многих публикациях представлена метафора "ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПУТИНА ? ЭТО ВОЙНА", которая, в частности, реализуется посредством использования лексем военной сферы, таких как "стратегия" (strategy)и "тактика" (tactics). Например:

"If he (Obama) was hoping that 'international pressure' and the conflict in Ukraine would moderate Putin's aggressive strategies, he was wrong again" (Keiler, 2015).

В данном примере военная метафора реализуется через лексическую единицу "стратегия" (strategy), усиленную эпитетом "агрессивная"(aggressive). В купе с упоминанием украинского конфликта при помощи метафорического выражения создается образ России как участника военных действий на Украине, хотя Москва неоднократно подчеркивала, что является не стороной конфликта, а посредником в его урегулировании.

"The experience in the Caucasus and the rest of Russia underscores the dangers of Moscow's approach. President Vladimir V. Putin's tactics have led to jihadist violenceat home and the export of thousands of terrorists to Syria, where they make up one of the largest cohorts of foreign extremists, alongside Tunisians and Saudis"(Dunn, 2017).

Здесь военная метафора представлена через лексическую единицу "тактика" (tactics), которая сопровождается лексемами "джихад" (jihad - борьба за исламскую веру), "жестокость" (violence), "террористы" (terrorists)и"экстремисты"(extremists), что также усиливает ее негативный характер.

Военизированный образ российского президента может актуализироваться через борьбу (struggle), которую В. В. Путинведетнаполитическойарене:

"This is a political struggle for Putin more than a military one, and from his point of view, the situation in Ukraine looks reasonably good" (Russel, 2015).

Американские журналисты сознательно создают образ "воюющего" Путина:

"Putin claims to be a bystander in the war, whereas Zakharchenko insists that he is in charge. The reality is more complex. As the September 1 cease-fire showed, Putin's is the decisive voice. He started the war, and he can sue for peace. But Zakharchenko isn't just a puppet. He has ideas, ambitions, and plans of his own, and his acquiescence will ultimately determine whether any deal holds"(Motyl, 2015).

Данный пример может быть представлен как реализация метафоры "ПУТИН ? КОМАНДИР", потому что именно ему принадлежит решающее слово (decisive voice).

Сила и мощь лидера России в американской прессе может быть представлена в виде развитой мускулатуры, которую В. В. Путин не прочь продемонстрировать при каждом удобном случае западным державам:

"That is seemingly the intent of the carrier's current mission -- the latest move by President Vladimir V. Putin to flex Russian military muscle abroad and project power anywhere in the world by dispatching a floating air base" (MacFarquhar, 2016).

При этом, по мнению американских журналистов, политика В. В. Путина по укреплению военно-промышленного комплекса в стране стала одной из причин массового одобрения населением его деятельности на посту президента:

"Putin's flexing of military muscle has fanned Russian national pride" (Carol, 2015).

Однако, несмотря на традиционно высокие рейтинги одобрения деятельности В. В. Путина в России, американские журналисты пытаются найти их причины в негативных явлениях, к примеру, в том, что население просто-напросто "купилось" на воинственные идеи своего лидера:

"Recent polling in Russia suggests that much of the population has bought into Putin's presentation of the nation as a righter of geopolitical wrongs" (ibid.).

По мнению журналистов в США, Владимир Путин может манипулировать не только мнением россиян, но и вмешиваться в ход событий во всем мире. Такрождаетсяметафора "ПУТИН - ЭТОИГРОК":

"When you look at the world that way, Putin is playing a rational game" (Lewis, 2015).

По нашему мнению, эпитет "разумный" (rational) является комплиментом Путину и характеризует его как мудрого игрока, который взвесил и продумал все свои шаги наперед.

Обычно "игровую" метафору используют при характеристики внешней политики, которую ведут национальные лидеры. Однако В. В. Путин "играет", даже устраивая спортивное мероприятие в собственной стране:

"Mr. Putin plays by his own rules, even at the 2014 Winter Olympics, his showpiece in Sochi, which the FSB and the Russian state subverted by systematically dispensing performance-enhancing drugs to Russian athletes and then covering it up" (While the world is distracted, Putin escalates his war in Ukraine, 2016).

Более того, президент России сам устанавливает правила игры, выступая одновременно в роли главного участника и судьи состязания:

"Corrupt, even illegal, activity will be kept secret as long as the individual continues to play the game<...> And the referee and star player is Putin himself"(Lozada, 2017).

С легкой руки американского автора, шаги, которые предпринимает Владимир Путин в Сирии, сравниваются и с шахматной игрой, и с приключением одновременно, что рождает новую метафору "ПУТИН - АВАНТЮРИСТ":

"Some Russia analysts see Putin's Syria gambit as the latest tactical move to divert attention from an unraveling foreign adventure, in this case the faltering Russian-backed separatist rebellion that roils eastern Ukraine"(Carol, 2015).

Манипулятивная игра, которую, по мнению американской прессы, ведет В. В. Путин с другими национальными лидерами, может перерастать в метафору "ПУТИН - КУКЛОВОД". В частности, президент США Дональд Трамп, подозревающийся в связях с Кремлем, часто обвиняется в том, что на его политику влияет глава России:

"Defying the charge that he is "Putin's puppet" has conveniently quieted Trump's domestic critics and distracted from the investigation into his campaign, but it has also brought the United States much closer to a dangerous confrontation with a nuclear-armed Russia"(Heuvel, 2017).

Именно от действий президента России, по мнению журналистов в США, зависит многие внешнеполитические события. В частности, решающее слово по украинскому конфликту якобы принадлежит именно ему:

"In effect, peace in eastern Ukraine is dependent on two willful, demagogic, unpredictable, and militaristic men ? Russian President Vladimir Putin and Zakharchenko" (Motyl, 2015).

В данном примере эпитеты willful, demagogic, unpredictable, militaristicактуализируют в себе целый ряд упомянутых ранее метафор, используемых для создания образа российского лидера.

Масштабы влияния В. В. Путина, какими они представлены на страницах газет в Соединенных Штатах Америки, порой поражают. В частности, далеко не все политические деятели удостаиваются появления собственной идеологии, названной в их честь, чего не скажешь о российском лидере:

"Putinism seems as pervasive in that country as Soviet rule was, and all without the machinery of a totalitarian state" (Fishman, 2016).

Путинская идеология в американской прессе связана с консервативными, традиционалистскими догмами и ставится в один ряд не только с советским режимом (ассоциации с ленинизмом, сталинизмом), но и даже с исламом:

"Official Chechen ideology is a mix of traditionalism, Sufi Islam and Putinism"(Sokirianskaia, 2017).

Немаловажным будет отметить, что термин путинизм не стал экспрессивной выдумкой одного автора, а широко тиражируется в американских средствах массовой информации. К примеру, в одной только газете TheNewYorkTimes за последние двенадцать месяцев (с мая 2016 по май 2017 года) этот термин используется одиннадцать раз.

Итак, мы пришли к выводу, что если в статьях американской прессы и можно встретить позитивную оценку деятельности российского президента, все же в целом она не покрывает тот шквал упреков и откровенных обвинений в адрес В. В. Путина. При этом, несмотря на удручающий имидж российского лидера на Западе, он остается одним из популярнейших политиков своего времени, а каждое его слово или жест становится предметом для обсуждения тысяч журналистов и политических аналитиков.

Метафорический портрет президента России

Похожие статьи