Анализ рассказа "Стража под стражей" (1885) - Способы связи предложений в тексте

Несмотря на то, что окончательный выбор в пользу литературы Чеховым еще не был сделан, его постоянная работа над повышением собственного писательского профессионализма шла по восходящей линии. Это проявилось и в сравнениях.

В середине 1885 года и в юмористических, и в серьезных рассказах А. Чехонте появляются сравнения, необычные не столько по содержанию, сколько по форме. Прежние стандарты уже не устраивают писателя. Он ищет особой выразительности, экспериментируя со структурой сравнительных оборотов.

Рассказ "Стража под стражей" (1885) открывается пространным сравнением: "Видали вы когда-нибудь, как навьючивают ослов? Обыкновенно на бедного осла валят все, что вздумается, не стесняясь ни количеством, ни громоздкостью: кухонный скарб, мебель, кровати, бочки, мешки с грудными младенцами... так что навьюченный азинус представляет из себя громадный, бесформенный ком, из которого еле видны кончики ослиных копыт. Нечто подобное представлял из себя и прокурор Хламовского окружного суда, Алексей Тимофеевич Балбинский, когда после третьего звонка спешил занять место в вагоне. Он был нагружен с головы до ног... Узелки с провизией, картонки, жестянки, чемоданчики, бутыль с чем-то, женская тальма и... черт знает чего только на нем не было!"

Перед нами сравнение не просто развернутое, но еще и обращенной формы, составные части которого поменялись местами. Нетрудно заметить, что не Балбинский, вопреки художественной логике, становится отправной точкой сравнения, а наоборот - осел, который подробно описывается как исходный образ, после чего проводится параллель с прокурором на основании чрезмерной нагруженности. По своей внутренней структуре этот оборот напоминает старый анекдот о человеке по имени Джо Бешеная Корова: все называют его так потому, что у коровы тоже есть рога.

Эффект обращенного сравнения усиливается его начальной позицией в рассказе. Читая первые строчки, мы уже видим осла, хотя еще не знаем главного героя, в связи с которым, казалось бы, это животное приходит на память повествователю. Можно сказать, что мы познакомились с прокурором Балбинским - "через осла". Неплохая рекомендация.

Следует отметить еще одно, промежуточное сравнение нагруженного осла с громадным, бесформенным комом. Оно имеет служебный, вспомогательный характер. Вероятно, Чехов воспользовался им, чтобы упростить образ, сделать его более зримым, а связь между частями бессоюзного сравнительного оборота - более ощутимой и плотной. Это переходное сравнение вводит в текст любопытную цепочку смягчающих ситуацию опосредований: "осел" -"азинус" - "громадный, бесформенный ком, из которого еле видны кончики ослиных копыт" - "нечто подобное представлял из себя и прокурор Хламовского окружного суда, Алексей Тимофеевич Балбинский". В "бесформенном коме" осел уже как бы не виден. И сравнение предстает в менее жесткой, "щадящей" форме.

В то же время обращенная форма сравнения в данном случае, наряду с содержанием, неизбежно понижает "статус" героя, что подтверждается чуть позже его незавидным положением при жене. Такое соединение разнонаправленных векторов характерно.

Описывая супругов, А. Чехов, как и в рассказе "Папаша", использует парное сравнение. Если Балбинский - осел, то "его жена Настасья Львовна, маленькая весноватая блондинка с выдающейся вперед нижней челюстью и с выпуклыми глазами - точь-в-точь молодая щука, когда ее тянут крючком из воды...".

Как видим, снова бессоюзная форма. Данный оборот вводится сразу же вслед за описанием Балбинского. С "мамашей" из упомянутого рассказа Настасью Львовну роднят не только рыбьи ассоциации. Она тоже владеет искусством "вежливенького наступления на горло" своему супругу, хотя, может, и не в такой резкой форме, как другое "весноватое" сокровище - Олимпиада Егоровна Хлыкина, последняя могиканша из одноименного рассказа.

Что же касается сравнений, то разница очевидна. В отличие от лаконичных оборотов из "Папаши" рассматриваемые сравнения сопровождаются неким контекстом, своего рода микросюжетом, внутренне завершенным и до некоторой степени замкнутым.

Такой микросюжет не растворяется в тексте, а, дав ему необходимый оттенок, смысл, как бы стремится обособиться и сохранить свою целостность. Ничего подобного не происходит с другими элементами целого - они слишком плотно и органично вживлены в художественную ткань, соотнесены с данным временем и данным пространством. Степень целостности и обособленности микросюжетов, создаваемых на основе сравнений, может колебаться в зависимости от ряда факторов, даже если формы сравнений близки.

Обращенное сравнение вновь появляется в рассказе "Мои жены" (1885), опубликованном через три дня после "Стражи под стражей" и представляющем собой "письмо в редакцию - Рауля Синей Бороды":

"Золотая муха только тогда ласкает взор и приятна, когда она летает перед вашими глазами минуту, другую и... потом улетает в пространство, но если же она начнет гулять по вашему лбу, щекотать лапками ваши щеки, залезать в нос - и все это неотступно, не обращая никакого внимания на ваши отмахивания, то вы, в конце концов, стараетесь поймать ее и лишить способности надоедать. Жена моя была именно такой мухой"

Предрасположенность к свертыванию содержащегося здесь микросюжета невелика. Скорее всего потому, что его пространственно-временные характеристики совпадают с исходными семейно-бытовыми, заявленными рассказчиком. Изменяется лишь внешний облик одного из участников общения, чего недостаточно для самовыделения сравнительного оборота из сюжетного потока.

Бессоюзная форма делает сравнение более слитным, тяготеющим к метафоре. Видимо, Чехов почувствовал данную тенденцию. И в том же рассказе появляется другое высказывание о женщине, оборот, в котором метафорическое замещение состоялось: "Это была бутылка добрых кислых щей в момент откупоривания".

Рассказ представляет собой поток письменной речи персонажа, в которой А. П. Чехов попытался совместить воображаемую стилистику Рауля Синей Бороды и - стилистику своего современника, мало-мальски литературно образованного. Приведенная бытовая метафора, не столь уж частая у Чехова и неизбежно взывающая к Гоголю, противоречит гипотетической стилистике Синей Бороды, создает нужное автору внутреннее напряжение слова, порождающее комизм. В том же направлении "срабатывает" и следующее за метафорой сравнение: "Физиология не знает организмов, которые спешат жить, а между тем кровообращение моей жены спешило, как экстренный поезд, нанятый американским оригиналом, и пульс ее бил 120 даже тогда, когда она спала". В данном случае сравнение заключает в себе прозрачную отсылку к стилистике романов Жюля Верна, также не слишком родственной Синей Бороде.

Стараясь уйти от обычных, часто используемых сравнительных конструкций, но дорожа самим сопоставительным принципом, Чехонте и в середине 1885 года не всегда находил им удачную замену. С подобным казусом мы сталкиваемся в рассказе "Интеллигентное бревно" (1885): "Вообще начинающие судьи всегда конфузятся, когда видят в своей камере знакомых; когда же им приходится судить знакомых, то они делают впечатление людей, проваливающихся от конфуза сквозь землю".

Чеховские эксперименты со сравнением продолжались, естественно, и на содержательном уровне, о чем свидетельствует часто цитируемое - как образец художественной выразительности - сравнение из рассказа "Налим" (1885): "Тени становятся короче и уходят в самих себя, как рога улитки". Следует, однако, заметить, что это, в общем, узко-специальное сопоставление, способное особенно порадовать юного натуралиста: двигательный механизм "рогов улитки" известен далеко не всем.

Вместе с тем сохраняется интерес А. Чехонте к осваиваемой им форме обращенного бессоюзного сравнения. Оно использовано и в рассказе "Из воспоминаний идеалиста" (1885):

"Есть порода женщин (чаще всего блондинок), с которыми достаточно посидеть две-три минуты, чтобы вы почувствовали себя, как дома, словно вы давным-давно знакомы. Такой именно была и Софья Павловна". Очевидно, писателя привлекла возможность начать с какого-то обобщения, а от него перейти к конкретному персонажу - как частному проявлению некоей общности. Здесь можно усмотреть излюбленный гоголевский принцип генерализации, ставший довольно популярным в русской литературе второй половины XIX века.

Интересно, что в рамках обращенного сравнения, на стыке субъекта и объекта, появляются подряд еще два сравнительных оборота, на этот раз - союзного типа: "как дома, словно вы давным-давно знакомы". Здесь также видится сочетание противоположных "векторов", выраженных в данном случае использованием союзных и бессоюзных конструкций. Также, обратим внимание и на тот факт, что форма обращенного сравнения применялась А. Чехова в рассказах с разными типами повествователя: с героем-рассказчиком; в письме Рауля Синей Бороды; в рассказе с повествователем, не имеющем ярко выраженных личностных черт, как в "Страже под стражей".

Приверженность Антона Павловича Чехова к сравнениям - явление более универсального и общего свойства, чем тип повествователя, жанр, сюжет, характер, и, видимо, соприкасается с какими-то фундаментальными, сущностными чертами его творчества.

Чеховские эксперименты с какими-либо видами сравнительных оборотов не означали отказа от других. Некоторые виды сравнительных конструкций, попав в поле зрения Чехова, могли использоваться в рассказах, написанных с интервалом в несколько дней.

Похожие статьи




Анализ рассказа "Стража под стражей" (1885) - Способы связи предложений в тексте

Предыдущая | Следующая