Отцы Церкви о происхождении социального неравенства

Как верно заметил Р. Дарендорф, вопрос о происхождении и значении социального неравенства хронологически был первым вопросом социальной мысли. Не потерял своей актуальности он и в настоящее время. Большинство современных исследователей этой проблемы считают, что социальное неравенство является неизбежным признаком всякого общества. Однако по вопросу о происхождении и природе социального неравенства подобного единодушия не наблюдается. Как замечает Р. Дарендорф, относительно проблемы истоков социального неравенства социологическая мысль "преуспела разве что чуть в большем, нежели называние неравенства другим именем: где XVIII век говорил об истоках неравенства, а век XIX о формировании классов, там мы сегодня говорим о теории социальной стратификации, хотя проблема не изменилась, а ее удовлетворительного решения до сих пор найдено не было"1.

Целью данной статьи является выяснение точки зрения отцов Церкви на происхождение и цель существования социального неравенства.

Сложность проблемы социального неравенства заключается в том, что очень трудно подойти к ней беспристрастно. При рассмотрении социального неравенства попытки объективного анализа постоянно перемежаются с оценочными суждениями, которые оказывают решающее влияние на научные объяснения этого явления. Либо неравенство осуждается как недолжное, привнесенное в изначальное равенство индивидуумов, и тогда его "объяснение" сводится к рассказу о том, как было разрушена норма (равенство), либо неравенство признается ценным, и тогда "объяснение" подозрительно похоже на апологию социального неравенства. В последнем случае "объяснение" может выглядеть весьма наукообразно, поскольку главная тактика апологетов неравенства сводится к доказательству естественности неравенства, его независимости от человеческой воли. Классическим примером может служить объяснение неравенства в структурном функционализме. Несмотря на то, что представители функционализма рассматривают проблему социального неравенства под нарочито объективным, позаимствованным в естественных науках термином 'стратификация' (с уточняющим добавлением "социальная"), это рассмотрение на деле оказывается (если верить критикам) не более чем апологией неравенства, апологией, направленной на сохранение существующего неравенства против возможных уравнительных поползновений. Например, У. Гоулднер, анализируя позицию У. Мура и К. Девиса, замечает, что их тезисо том, что определенная форма социальной стратификации изначально присуща обществу, является не более чем метафизической попыткой обоснования неизбежности неравенства. В результате возникает патовая ситуация: какая бы точка зрения относительно социального неравенства не оказалась истинной, научно обоснованной, она всегда будет иметь и ненаучные, оценочные коннотации и, следовательно, может быть представлена оппонентами как очередная апология субъективных пристрастий высказывающего ее исследователя.

Специфика святоотеческой позиции заключается в плюралистичности подхода к проблеме неравенства. По мнению отцов Церкви, источники неравенства различны, и поэтому правильнее говорить не о неравенстве, а о неравенствах. Однако прежде чем перейти к рассмотрению существующих социальных неравенств, необходимо указать предпосылки святоотеческой социальной философии, вне которых указанная плюралистичность будет непонятна.

Во-первых, с точки зрения отцов Церкви, общество это надприродный коллектив, образованный не только людьми (как считают представители социальной мысли Нового времени), но и другими видами разумных существ, к которым относятся Бог и ангелы. По мнению отцов Церкви, и Бог, и ангелы не только присутствуют в социальном мире, но и являются, наряду с человеком, полноправными активными его субъектами.

Второй особенностью социальной мысли отцов Церкви является выделение не одного ныне существующего типа общества ("ветхого" в терминологии отцов Церкви, поскольку оно образовано ветхими, т. е. подчиненными греху людьми), а трех видов общества. Помимо уже упомянутого ветхого общества, которое (и только которое) известно социальной мысли Нового времени, отцы Церкви выделяют общество образованное неветхими, нормальными (с христианской точки зрения) людьми, т. е. людьми, непричастными греху и, в силу этого, находящимися в непосредственной связи с Богом. Такое общество представлено двумя видами обществом, существовавшим до грехопадения Адама и Евы, и обществом, появившимся после Боговоплощения, образованного новой тварью во Христе. Между этими видами при сходстве в главном непричастности греху составляющих его людей были и определенные различия, что и позволяет говорить не о двух (ветхом и нормальном), а о трех видах общества в социальной мысли отцов Церкви.

Исходя из указанных предпосылок, отцы Церкви создают несколько классификаций неравенства. Во-первых, неравенства различны по времени существования: одни вечные, другие преходящие. Преходящие это те, которые обусловлены существованием преходящего ветхого общества, в конечном счете

- обусловлены грехом. Вечные не связаны с грехопадением, и хотя оно оказывает влияние и на них, тем не менее, они существуют и до, и после эпохи господства греха, т. е. существуют всегда.

Во-вторых, неравенства различны по источнику происхождения: одни происходят от Бога, другие от человека.

Наконец, в-третьих, неравенства различны по своему этическому статусу: одни неравенства есть благо, другие зло. К благим неравенствам относятся неравенства, происходящие от Бога, поскольку все происходящее от преблагого Блага неизбежно также является благом. К неправедным неравенствам относятся неравенства, созданные человеком, хотя теоретически он может создавать и благие равенства.

Прежде чем перейти к рассмотрению тех или иных видов социального неравенства, необходимо узнать, что отцы Церкви думают о неравенстве как таковом, как принципе социальной организации, поскольку такое изначальное, метафизическое отношение к неравенству присутствует у любого мыслителя и во многом определяет все его рассуждения.

По мнению отцов Церкви, неравенство имеет онтологические основания: оно обусловлено самим фактом существования Бога, который, будучи полнотой всех благ, бесконечно превосходит все существующее, являясь для него финальной ценностью и целью. Все сотворенное, пишет свт. Василий Великий, одинаково далеко отстоит от Божественной природы и "никакая тварь <...> не сопоставляется с Отцом, и Сыном, и Святым Духом; потому что Божество в Троице исполнено. А что вне их, все то нам сослужебно, хотя бы одно другому предпочиталось, по преизбытку достоинств"2. Таким образом, в самом общем, онтологическом виде неравенство предполагает две фундаментальные, неустранимые "страты" Бога и тварь.

Тварному бытию, если рассматривать его само по себе (что, с точки зрения святых отцов, есть лишь абстракция, поскольку в действительности Бог всегда своими энергиями присутствует в тварном мире), также присуще неравенство, причем изначально, с момента сотворения. Это с точки зрения отцов Церкви, однозначно говорит о богоустановленности неравенства как принципа организации тварного бытия.

Уже в мире ангелов (коллективное бытие которых как существ разумных, имеющих надприродный характер и с точки зрения современной социальной мысли может быть квалифицировано как вид общества), судя по тексту Св. Писания, существовало неравенство: у них были различные "чины" и свой глава, руководитель (который, впрочем, не справился с возложенными на него Богом обязанностями) "денница".

Также изначально неравенство и в мире людей. Создавая второго человека Еву Бог прямо называет ее помощницей Адама. То, что с точки зрения отцов Церкви именование Евы помощницей указывает на ее подчиненность мужу, хорошо видно из следующих рассуждений свт. Иоанна Златоуста. Реконструируя разговор между Богом и Адамом после грехопадения, святитель приводит следующий упрек Бога Адаму: ".ты глава жены; она для тебя создана; а ты извратил порядок, и не только не исправил ее [когда она предложила вкусить запретный плод. С. Л.], но и сам увлекся; тело должно повиноваться голове, а вышло наоборот: голова последовала за телом, и высшее оказалось низшим"3. Из этих слов ясно, что еще до грехопадения Адам и Ева не были равны, хотя, как замечает тот же Златоуст, и были "равночестны".

В контексте современного состояния теории социальной стратификации может возникнуть сомнение: является ли эти различия (неравенства) между Богом и тварью и между различными видами тварных существ

- социальными? Например, Р. Дарендорф в своей известной работе "Современное положение теории социальной стратификации" справедливо требует различать индивидуальные (естественные) неравенства и неравенства социальные. Индивидуальные неравенства Р. Дарендорф называет случайными, т. е. не обусловленными социально и поэтому не имеющими прямого отношения к теории социальной стратификации. Но даже если согласиться с дихотомией неравенств Р. Дарендорфа (более чем не очевидной с точки зрения отцов Церкви), все равно необходимо признать, что изначальное неравенство между Адамом и Евой было не индивидуальным (естественным), а социальным. В самом деле, Бог говорил о подчиненном положении Евы не как Евы, а как жены; так же и главенствующее положение Адама было обусловлено не его индивидуальными особенностями, а его статусом мужа. Не случайно поэтому, что, с точки зрения отцов Церкви, отношения между Адамом и Евой являются обязательными не только для них, но есть модель правильных взаимоотношений между любым мужем и любой женой, независимо от их индивидуальных ("естественных") особенностей. Как пишет сам Р. Дарендорф, "муж и жена в такой же степени социальные позиции, как профессиональные позиции слесаря или токаря, или же религиозные позиции протестантов и католиков; и все это пары неравных позиций"4.

Согласно отцам Церкви, цель существования иерархии (неравенства) это спасение и обожение. "Общий предел для всей иерархии

- непрерывная любовь к Богу и к божественному, богодухновенно и единенно священнодействуемая, а прежде этого совершенное и безвозвратное отвращение от противоположного, познание сущего в той мере, в какой оно суще, видение и знание священной истины, причащение в Боге единовидного совершения, вкушение, насколько это возможно, созерцания самого Единого, умственно питающее и обоживающее всякого, к нему устремляющегося. Итак, мы говорим, что богоначальное блаженство, божественность по природе, Начало обожения, из которого обоживаемые имеют возможность обоживаться, по божественной благости даровало иерархию на спасение и обожение всех словесных и умственных существ"5.

Таким образом, иерархия (неравенство) имеет религиозную природу. На это прямо указывает Луи Дюмон, всесторонне изучивший специфику иерархической организации общества на примере Индии. Иерархия, пишет он, "никогда не связана с властью как таковой, но всегда с религиозными функциями, поскольку религия является всеобъемлющей формой в подобных [традиционных, религиозных. С. Л.] обществах. Например, когда царь занимает высшее положение в обществе, как это обычно бывает, то, очевидно, это происходит не вследствие его власти, но по причине религиозного характера его функции"6. Отцы Церкви также подчеркивают, что эталонной формой правильного неравенства является именно религиозная, церковная иерархия, поскольку именно она является главной в деле спасения и обожения. Все остальные неравенства являются подражанием религиозной иерархии и имеют вспомогательное, временное значение, да и то лишь в том случае, если способствую спасению и обожению.

Последнее замечание имеет большое значение, поскольку приятие неравенства как принципа организации социального бытия не означает, что святые отцы считают любое неравенство, существующее в нынешнем обществе, богоустановленным и благим, хотя бы потому, что это общество, по классификации отцов Церкви, является ветхим, подчиненным греху, который искажает и благие сами по себе явления. Можно сказать и иначе: не любое неравенство есть иерархия, т. е. не любое неравенство призвано организовать людей для достижения спасения и обожения. Однако хотя и можно согласиться с Л. Дюмоном в том, что такие не для Бога существующие неравенства не являются иерархиями в строгом смысле этого слова, следует заметить, что они все же не есть какой-то качественно новый тип неравенства. Правильнее называть такие иерархии неполноценными, искаженными, испорченными грехом, что совершенно закономерно для греха (зла). Зло, по учению отцов Церкви, не есть некая субстанция, зло есть ничто, небытие, которое может существовать, лишь паразитируя на бытии, искажая его. Зло (грех) не может придумать ничего нового, оригинального. Поэтому даже неправильные греховные неравенства неправильны не потому, что они неравенства, а потому что они греховные, используют верный сам по себе принцип иерархической организации бытия не в благих целях.

Говоря об обществе, которое по святоотеческой классификации является ветхим (плотским), П. А. Сорокин в своей, ставшей классической, работе "Социальная мобильность" указывает на то, что в нем существует множество различного рода неравенств ("стратификаций" в его терминологии). Далее автор отмечает, что, несмотря на существование множества "конкретных ипостасей" социальной стратификации, "все их многообразие может быть сведено к трем основным формам: экономическая, политическая и профессиональная стратификации"7. Отцы Церкви также говорят об этих неравенствах, разве что уделяя меньше внимания "профессиональной стратификации". Зато они достаточно подробно говорят еще об одном неравенстве церковной (духовной) иерархии.

По мнению отцов Церкви, все социальные неравенства, характерные для ветхого общества, так или иначе связаны с главным, конституирующим его моментом грехом: они либо появились вследствие грехопадения, либо, если существовали до грехопадения, подверглись изменению в связи с грехопадением. Поэтому, для правильного понимания неравенств ветхого общества, необходимо понять, какие последствия имело грехопадение с точки зрения отцов Церкви.

Согласно Св. Писанию, после грехопадения Бог сказал Адаму: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева,

О котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят (Быт. 3, 17-19). Объясняя эти слова Бога, свт. Иоанн Златоуст говорит: "...смотри как после преслушания у него [Адама.

- С. Л. ] все стало не так, как в прежней его жизни! Я, говорит [Бог. С. Л.], вводя тебя в этот мир, хотел, чтобы ты жил без скорби, без труда, без забот, без печалей, чтобы ты был в довольстве и благоденствии и не подлежал телесным нуждам, но был чужд всего этого и пользовался совершенной свободой. Но так как тебе не была полезна такая свобода, то я и прокляну землю так, что она впредь уже не будет, как прежде, давать плодов без посева и возделания, а только при большом труде, усилии и заботах; подвергну тебя постоянным скорбям и печалям, заставлю все делать с изнурительным напряжением, чтобы эти мучительные труды были для тебя всегдашним вразумлением вести себя скромно и знать свою природу. И это будет не малое или краткое время, но продолжится во всю жизнь твою"8.

Другими словами, одним из результатов грехопадения явилась необходимость удовлетворения возникших в его результате телесных потребностей, обеспечения материального существования. Для удовлетворения этих потребностей и возникает, как принято говорить в настоящее время, экономическая подсистема общества. В свою очередь, из того, что экономика не имманентна человечеству, а является необходимым моментом бытия человека лишь после грехопадения, с необходимостью следует, что и экономическое неравенство не имманентно человечеству, а возникает лишь после грехопадения.

Более того, по мнению святых отцов, само по себе появление материальных потребностей и необходимости трудиться "в поте лица своего" для их удовлетворения еще вовсе не предопределило появление экономического неравенства, суть которого не просто в существовании тех или иных материальных благ, а в их неравном распределении. Причина экономического неравенства лежит в особенностях ветхого человека: в его подчас ненасытной тяге к земным преходящим благам (богатствам), в ущерб стремлению к истинному благу Богу. Именно это ложное стремление и разрушило изначальное "экономическое" равенство, приведя к появлению частной собственности.

Например, свт. Иоанн Златоуст говорит

О том, что первоначально в имущественном плане люди были равны. По мнению святителя, частная собственность (и ее неравномерное распределение) не создана Богом, не изначальна и не является неотъемлемым свойством человеческой природы. "Скажи мне.

- вопрошает святитель своих слушателей, - откуда ты приобрел богатство? От кого ты получил его?.. От деда, скажешь ты, от отца. Но можешь ли ты, восходя чрез длинный ряд поколений, доказать таким образом, что имущество это законно приобретено? Никак не можешь этого сделать. Напротив, начало и корень его непременно должны скрываться в какой-нибудь несправедливости. Почему так? Потому что сначала Бог не сделал одного богатым, а другого бедным, и, приведши (людей), не показал одному многих золотых сокровищ, а другого лишил этого приобретения, но всем предоставил для возделывания одну и ту же землю... Согласимся, впрочем, даже и на то, что и он [первопричина собственности. - С. Л. ] не грабил, но владел золотом откудато из земли добытым. Что же из этого? Ужели богатство есть благо? Нисколько. Но оно и не зло, скажешь ты. Но разве это не зло, что один владеет тем, что принадлежит Господу, и что один пользуется общим достоянием? Не Божия ли земля и исполнения ее? Поэтому, если наши блага принадлежат общему владыке, то они в равной степени составляют достояние и наших сорабов: что принадлежит Владыке, то принадлежит вообще всем. Если кто-нибудь покушается отнять что-либо и обратить в свою собственность, то происходит распря, как будто вследствие того, что сама природа негодует на то, что в то время, когда Бог отовсюду собирает нас, мы с особенным усердием стараемся разъединиться между собою, отделиться друг от друга, образуя частное владение, говорить эти холодные слова: "Это твое, а это мое". Следовательно, для нас предназначено скорее общее, чем отдельное владение (вещами), и оно более согласно с самою природою"9.

Таким образом, святые отцы, в отличие от представителей функционализма, видят причины экономического неравенства не в некоей независящей от человека функциональной "потребности" социальной жизни, но в самом человеке, в его воле. В решении проблемы происхождения экономического неравенства отцы Церкви ближе не к функционалистам, а к известному началу второй части "Рассуждения о происхождении неравенства" Руссо.

Причины действий, приведших к появлению частной собственности, по мнению отцов Церкви, кроются в особенностях природы ветхого человека. Как известно, согласно христианскому вероучению, нарушив заповедь, Адам и Ева исказили свою (и своих потомков) природу, которая, попав в "рабство греху", стала плотской, ветхой. Конкретизируя характер искажения, отцы Церкви говорят, что властвующий над человеком после нарушения заповеди грех расстроил гармоническое соподчинение составляющих его природы: духа, души и тела. До грехопадения, находясь в общении с Богом, дух человека господствовал над душой, а душа над телом, то есть, как и положено, высшее начало властвовало над низшим, увлекая его "горе", к своему Создателю. После же грехопадения, "когда пресеклось живое общение с Богом, пресекся приток и божеской силы. Дух, себе оставленный, не мог уже быть властителем души и тела, но был увлечен и сам завладен ими. Над человеком возобладала душевность, а чрез душевность телесность, и стал он душевен и плотян. Дух хоть тот же, но без власти <...> его предъявлений не берут во внимание, а принимают только к сведению, всю заботу обращая на устроение своего быта здешнего, к чему и назначена душа, и быта более вещественного, потому что здешняя жизнь опосредствуется телом, и все телесное <.> кажется нужнее. Когда произошло такое низвращение порядка в соотношениях частей и естества нашего, человек не мог уже видеть вещи в настоящем виде, не мог держать в должном порядке свои потребности, желания и чувства"10 Другими словами у ветхого человека появились не только объективные потребности в поддержании материального существования, но и субъективные, не имеющие под собой реальных оснований "стремления", "страсти" к стяжанию земных благ, не необходимых для поддержания существования.

Вообще, с точки зрения христианского вероучения, согласно которому человек наделен разумом и свободной волей, сама по себе активность, стремление к чему-то большему, чем имеется в данный момент, нормальна и даже закономерна. Бог для того и наделил человека разумом и свободной волей, чтобы человек не останавливался на уже присущих ему благах, но постоянно увеличивал их. Главный вопрос в этой связи заключается в том, какие именно блага должны быть предметом непрестанного стремления человека.

С точки зрения отцов Церкви, главным и по большому счету единственным благом, к которому должен стремиться человек, является Бог. С точки зрения христианского вероучения, это логично и с необходимостью должно признаваться всяким разумным существом. В самом деле, Бог не просто одно из благ, а абсолютное Благо, бесконечно превосходящие все другие блага вместе взятые, которые в силу сотворенности всегда являются лишь относительными благами, причем до той поры и в той степени, в какой причастны Благу безотносительному, т. е. Богу. Но человек несовершенное существо. Человеку свойственно ошибаться. Это было характерно для человека и до грехопадения (иначе его бы не было), а уж после него стало практически неизбежным. "Знаю, пишет об особенностях ветхого человека апостол Павел, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу... Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих (Рим. 7, 18, 22-23). В соответствии со словами апостола, многие (если не все, пусть и в различной мере) ветхие люди, вместо того, чтобы стремиться к Богу, стремятся (причем исключительно) лишь к земным преходящим благам. Используя данные Богом разум, волю и таланты, многие люди с их помощью стремятся к власти ради власти, а не ради блага окружающих; или накапливают богатства ради богатства либо для неправедных целей. При этом подобные стремления к власти и богатству нередко сопровождается грабежами, убийствами и другими, как сейчас говорят, "противоправными действиями".

Конечно, в рамках ветхого общества богатство также может быть неплохим подспорьем в деле спасения, если богач активно тратит свои богатства на милостыню и другого рода помощь неимущим. Однако и в этом случае богатство не становится безусловным благом, потому что спасаться можно и без богатства, его же наличие является сильнейшим искушением для ветхого человека, неохотно расстающегося даже со сравнительно небольшой его частью. Если же богатый человек не помогает бедным, то он не только не приносит пользу окружающим, но и себе доставляют вред, причем максимально возможный вред "вечную погибель", классическим примером чего является известный случай с безымянным богачом и Лазарем.

Итак, с точки зрения отцов Церкви, экономическое неравенство не является ни изначальным, ни установленным Богом, ни благим. Оно есть результат греховной деятельности ветхого человека, неправильно использующего данные человеку Богом способности.

Подробная позиция во многом созвучна социалистической традиции Нового времени. Еще Ж. Ж. Руссо, один из отцов-основателей этой традиции, писал о возникновении неравенства в известном начале второй части своего "Рассуждения о происхождении и основаниях неравенства между людьми" в схожем со свт. Иоанном Златоустом духе. Тем не менее, в отличие от представителей социалистической традиции, отцы Церкви, во-первых, не считают любое неравенство происходящим от экономического неравенства (а, стало быть злом), во-вторых, даже то неравенство, которое таковым все же является, не должно быть, по их мнению, немедленно и, тем более, насильственно уничтожено. Главная причина такого "терпимого" отношения к неблагому экономическому неравенству заключается в том, что оно не является непреодолимым препятствием в деле спасения главном деле человека по учению святых отцов. Добродетельному человеку богатство не мешает спасаться, а даже помогает, примером чего является праведный Иов. Точно также у грешника бедность лишь увеличивает его грех. Поэтому, по мнению отцов Церкви, в первую очередь необходимо бороться не с неравным распределением материальных ценностей, а с грехом, который в конечном итоге и порождает это неравенство. Поборов в себе грех, человек понимает, где истинное благо, понимает, что дело не в экономическом равенстве или неравенстве, а в том, что надо стать выше экономического, материального. Человек, победивший грех, научается правильно расставлять приоритеты: на первом месте духовное, на втором

- телесное, которое должно ограничиваться принципом Филарета Милостивого, который говорил: ".все, что превышает потребность, - любостяжательство". Борьба же за экономическое равенство не устраняет грех, но лишь разжигает его, фиксирует внимание человека исключительно на земном, материальном, что делает саму эту борьбу бессмысленной. В самом деле, если в результате борьбы не устраняется причина, породившая неравенство - грех, то эта борьба не может увенчаться окончательной победой, а способна лишь на временные непрочные успехи, да и то достигаемые преимущественно насильственными методами.

Переходя к политическому неравенству, можно сразу отметить, что, в отличие от экономического, оно происходит от Бога, на что неоднократно недвусмысленно указывает Св. Писание. Пожалуй, самым известным местом на эту тему является начало тринадцатой главы Послания к Римлянам: Всякая душа,

- пишет апостол Павел, да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены (Рим. 13, 1). Тем не менее, как считают отцы Церкви, политическое неравенство, как и экономическое, не изначально, обусловлено не нормальной природой человека, а природой ветхой, поврежденной грехом и поэтому характерно именно для ветхого общества. Свт. Иоанн Златоуст так говорит об этом: "...в начале Он [Бог. С. Л.], установил одну власть, поставив мужа над женою; но когда род наш пришел в великое расстройство, то Он учредил и другие (власти)". [В частности], "устрояя, чтобы один повиновался, а другой повелевал, Он учредил не народное правление, но царское, и подобно как в войске, такой же порядок можно видеть в каждом доме. Муж занимает место царя; жена - место правителя и военачальника; дети получили власть третей степени; затем власть четвертой степени принадлежит рабам потому что и они имеют власть над низшими, и часто какой-нибудь один бывает поставлен над всеми, заменяя господина, будучи, впрочем сам рабом; потом и между ними опять есть другие степени власти: иная у жен, иная у детей, и у самих детей так же различные, сообразно с возрастом и полом, потому что и у детей женский пол имеет власть неодинаковую (с мужским). Везде Бог устроил степени и разнообразие властей"11, подытоживает святитель.

Из приведенной цитаты ясно, что Златоуст, так же как и другие отцы Церкви, а также и светские мыслители, употребляет слово власть как минимум в двух значениях. Первое, узкое, специальное значение слова "власть" отсылает к сфере политического, второе, широкое, значение во многом тождественно слову "неравенство", точнее одному из видов неравенства, при котором неравные индивиды находятся в отношении господства/подчинения. Различение этих значений слова "власть" характерно и для современных исследователей. Так, В. Г. Ледяев отмечает, что "некоторые исследователи рассматривают власть как политический феномен. Поэтому они фактически не делают различия между "властью" и "политической властью", употребляя их как синонимы. Данный взгляд противоречит традиционному (обыденному) смыслу слова "власть" и приводит либо к слишком узким интерпретациям власти, исключающим из содержания понятия межличностные отношения и нелегитимные формы контроля, либо к неоправданно широким и расплывчатым концепциям власти, которые затрудняют понимание политики как относительно самостоятельной сферы жизни"12.

По мнению отцов Церкви, неполитическая власть возникла еще до грехопадения (в начале Он установил одну власть, поставив мужа над женою), политическая же власть (впрочем, как и некоторые виды неполитической) возникла после грехопадения, когда, как выразился Златоуст, "род наш пришел в великое расстройство".

Неполитическая власть, или власть как таковая, является имманентной тварному бытию, вытекает из святоотеческой онтологии, четко различающей Божественное и тварное бытие. И дело здесь не только в очевидном превосходстве Бога над тварными существами, в неустранимом онтологическом неравенстве их природ, но и в потребности тварных существ в Боге. Согласно христианскому вероучению, тварное бытие не самодостаточно, оно полностью зависит от Бога. Бог не только единожды создал мир, но и постоянно участвует в его жизни, причем как верховная мироправительная власть. Христиане, пишет об этом блаж. Феодорит Кирский, "научившись из словес Божиих, признают Бога всяческих не только Создателем, но и Попечителем, Распорядителем и Правителем вселенной"13. Так же и внутри тварного мира властные отношения и образуемые ими неравенства изначальны, примером чему является отношения господства/подчинения между Адамом и Евой, установленные еще до грехопадения.

Почему же после грехопадения в ветхом обществе появляется необходимость в политической власти? Для ветхого человека характерно себялюбие, которое, как отмечает преп. Исаак Сирин, есть корень всех злых страстей. Суть себялюбия в неправильной любви исключительно к себе. Сама по себе любовь есть не только нормальное, но, пожалуй, главное свойство человека. Можно сказать, что, по мысли отцов Церкви, человек создан для любви. В нормальном (естественном) состоянии человек любит Бога и ближних, на что прямо указывает Христос, говоря: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (Мф. 22, 37-40) Повелительное наклонение слов Христа совершенно не случайно: оно объясняется тем, что он обращается к ветхим, себялюбивым людям, которым такая любовь несвойственна, требует от них специальных усилий. Это ненормальная любовь ветхого человека исключительно к себе, себялюбие порождает (будучи корнем всех страстей) сластолюбие, чревоугодие, сребролюбие и т. д. Сосуществование таких себялюбивых, страстных людей неизбежно приводят к различного рода конфликтам (грабежи, кражи, убийства и т. д.), к тому, что Т. Гоббс назвал "войной всех против всех", в конечном итоге

- к хаосу. Уже убийство Каином Авеля показывало, что ветхий человек не способен к саморегуляции поведения и нуждается во внешних ограничениях, коей и является власть, в том числе политическая.

Таким образом, главной причиной, сделавшей необходимым для ветхого общества существования политической власти (и вытекающего из нее политического неравенства), является потребность в упорядочивании социальной действительности и неразрывно связанным с этим ограничении зла (греха), на что указывает, например, апостол Павел в начале тринадцатой главы Послания к Римлянам. Всякая душа пишет он, да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести. Для сего вы и подати платите, ибо они Божии служители, сим самым постоянно занятые. Итак, отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь (Рим. 13, 1-7). Поясняя эти слова Павла, Златоуст замечает, что апостол говорит: я даю тебе советы относительно целомудрия (в предшествующей, причем, по мнению святителя, совершенно не случайно предшествующей Рим. 13, 1-7 двенадцатой главе послания Павла к Римлянам), и властитель требует того же своими законами, я убеждаю тебя не красть и не насильничать, и он следит за тем же, учреждая, как бы мы сейчас сказали, правоохранительные органы. Тем самым правитель преследует ту же цель, что и священнослужители, по причине чего Павел и называет правителя слугой Божьим.

Впрочем, это не означает, что, с точки зрения отцов Церкви, любым приказам власть имущих необходимо подчиняться: приказам, толкающим к совершению греховных поступков, подчиняться не следует. Как подчеркивает свт. Иоанн Златоуст, речь у апостола идет "не о каждом начальнике в отдельности, но о самой власти <.> Потому (апостол) и не сказал, что нет начальника, который не был бы поставлен от Бога, но рассуждает вообще о существе власти"14. Святитель прекрасно знает, что существуют и "злые", неправедные властители. Однако это не приводит его к отрицанию власти и политического, потому что он прекрасно понимает, что проблема не во власти, не в политическом неравенстве, а в ветхом человеке, рабствующем греху, не поборов который, невозможно изменить жизнь к лучшему.

Следующий вид социального неравенства церковная (духовная) иерархия, по мнению отцов Церкви, так же как и политическое неравенство установлена Богом. "Ни человек, пишет свт. Иоанн Златоуст,

- ни ангел, и не другие какая-либо сотворенные сила, но сам Утешитель учредил это чинопоследование"15. Следует подчеркнуть, что отцы Церкви считают земную церковную иерархию продолжением небесной иерархии ангелов, началом которой является Бог. Суть каждого чина духовной иерархии "заключается в том, чтобы одним очищаться, а другим очищать, одним просвещаться, а другим просвещать, одним совершенствоваться, а другим совершенствовать"16, одним руководить духовным ростом, другим же, пользуясь эти духовным руководством, духовно расти, совершенствоваться.

На первый взгляд может показаться, что церковная иерархия не только не изначальна, ни и появляется позже всех остальных неравенств. Однако это верно лишь отчасти. Действительно, известные "страты" церковной иерархии диаконы, священники и епископы появляются сравнительно поздно, однако сама по себе духовная иерархия в том или ином виде существовала, по мнению отцов Церкви, всегда. У древних евреев были левиты во главе с первосвященником, у язычников также существовали (в том или ином виде) жрецы или подобные им лица, специально выделенные для связи с "сакральным".

В конечном итоге именно духовная иерархия оказывается изначальной, первичной по отношению ко всем остальным видам социального неравенства: первые люди Адам и Ева представляли собой именно духовную иерархию. В самом деле, какой характер носило неравенство между Адамом и Евой? Очевидно, что не экономический и не политический, хотя бы потому, что до грехопадения не существовало ни экономической, ни политической сферы общества. Неравенство между Адамом и Евой имело гендерный характер ответит представитель современной социальной мысли. Но даже если это и верно, возникает следующий вопрос: в чем смысл этого неравенства, для достижения какой цели оно было создано? Поскольку зло (грех) еще не вошло в бытие людей, постольку борьба с ним также не могла быть целью существования этой иерархии. С точки зрения отцов Церкви, цель этого неравенства заключалась в духовном росте, совершенствовании: Адам должен был способствовать духовному росту супруги. Более того, по мнению преп. Максима Исповедника, это "служение" Адама распространялось не только на Еву, но и на весь тварный мир.

Грехопадение не позволило Адаму исполнить свое предназначение, привести мир к обожению. Однако и после грехопадения цель существования человека и человеческого общества не изменилась. Тем не менее, и для духовной иерархии грехопадение не прошло бесследно. Ветхий человек "результат" грехопадения попал в рабство греху и если не забыл Бога вовсе, то приобрел о Нем смутные, по большей части неверные представления. Это (и многое другое) до предела затрудняло обожение. Только личное вмешательство Бога Боговоплощение смогло изменить это печальное положение. Церковь, по мнению отцов Церкви, изначально имевшая установленное Богом иерархическое устройство, стала важнейшим "инструментом" спасения и обожения.

Интересно отметить, что апостол Павел, объясняя взаимоотношения Христа и Церкви, уподобляет Христа мужу и Церковь жене, образующих после брака "плоть едину". Развивая эту линию, свт. Мефодий Патарский уподобляет Церковь Еве, а Христа Адаму. Святитель говорит, что как из ребра Адама создана была Ева, так от Христа исшел Святой Дух из которого и образовалась Церковь. Не только о Еве, но и о Церкви можно сказать, что она кость от костей и плоть от плоти, но не первого, а второго Адама, то есть Христа. Слово, подобно Адаму, уснув, впрочем, не естественным сном, а "экстазом страданий", добровольно умирает за Церковь, чтобы представить ее Себе славной и непорочной. В этой смерти и последовавших за ней событиях Церковь получает блаженное и духовное семя, которая она как женщина не только принимает, но и умножает и развивает, порождая сынов Божьих. Только приобщаясь Церкви, человек может родиться духовно и возрастать "в Духе". "Несовершенные и еще начинающие спасительное учение, пишет святитель, возрастают и образуются, как бы в материнском чреве, от более совершенных, пока они, достигнув зрелости возрождения, и потом, по преуспеянии сами, сделавшись Церковью, будут содействовать рождению и воспитанию других детей во вместилище души, как бы в утробе, непреклонно осуществляя волю Слова"17.

Другими словами, необходимость руководства в деле уподобления Богу обусловлена неравенством "духовного возраста" людей. В свою очередь, разница в "духовном возрасте" обусловлена, во-первых, разницей поколений. Закономерно, что молодые, только встающие на путь спасения и обожения, уступают тем, кто идет по этому пути уже сравнительно давно. Поэтому молодым всегда есть чему поучиться у старших. Во-вторых, даже люди одного возраста различаются степенью преуспеяния в добродетельной жизни (в зависимости, прежде всего, от своих собственных усилий), что делает необходимым руководство и среди людей, равных по возрасту. Если же учесть еще то, что и после Боговоплощения грех существует и не желает сдавать своих позиций, становиться понятным, почему отцы Церкви постоянно подчеркивают, что "самостоятельно невозможно кому-либо изучить науку добродетелей, хотя некоторые и пользовались, как учителем, своим опытом. Сами по себе, а не по совету усовершенствовавшиеся в деятельности обычно имеют или, лучше, рождают в [себе] самомнение. Если Сын ничего от Себя не творит, но, как научил Его Отец, так и творит (Ин. 5, 19) и Дух не от Себя говорить будет (Ин. 16, 13), то есть ли кто достигший столь великой высоты добродетелей, на которой бы не нуждался в тайноводстве себя кем-либо посторонним? Таковой в самопрельщении кажется имеющим более безумие, чем добродетель. Поэтому следует повиноваться тем, которые [опытно] прошли труды в деятельной добродетели"18.

Таким образом, по мнению отцов Церкви, социальное неравенство является неотъемлемым признаком общества, что совпадает с представлениями большинства современных исследователей данной проблемы. Однако это совпадение не является полным. Отцы Церкви согласны с новоевропейскими мыслителями в том, что общество, образованное "ветхими" людьми, неизбежно связано с экономическим, политическим и профессиональным неравенствами. Но если для новоевропейской социальной мысли общество, образованное ветхими людьми, является единственно известным и единственно возможным обществом (а, стало быть, и указанные неравенства являются "вечными"), то для отцов Церкви ветхое общество есть лишь временная форма социального устройства. Из этого следует, что для отцов Церкви в перспективе всей истории человечества, включающей не только известное новоевропейской социальной мысли ветхое общество, но и общество до грехопадения Адама и Евы, политическая, экономическая и профессиональная стратификации не являются непреходящим признаком социальной организации человечества; эти неравенства обусловлены грехом и исчезают вместе с ним. Тем не менее, и в свободном от греха обществе существует социальное неравенство духовная, религиозная иерархия которая, по мнению святых отцов, и является изначальной, неустранимой, эталонной формой неравенства, более или менее удачным подражанием которой являются все остальные, преходящие неравенства.

Примечания

1 Дарендорф, Р. О происхождении неравенства между людьми // Дарендорф, Р. Тропы из утопии. М., 2002. С. 483. 2 Василий Великий, свт. Опровержение на защитительную речь злочестивого Евномия // Василий Великий, свт. Творения : в 5 т. Т. 3. М., 1993. С. 140. 3 Иоанн Златоуст, свт. Беседы на книгу Бытия. М., 1993. С. 143. 4 Дарендорф, Р. Современное положение теории социальной стратификации //

Дарендорф, Р. Тропы из утопии. М., 2002. С. 460.

5 Дионисий Ареопагит. О церковной иерархии. Послания. СПб., 2001. С. 21. 6 Дюмон, Л. Homo hierarchicus : опыт описания системы каст. СПб., 2001. С. 277. 7 Сорокин, П. А. Социальная и культурная мобильность // Сорокин, П. А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 303. 8 Иоанн Златоуст, свт. Беседы на книгу Бытия. С.152-153. 9 Иоанн Златоуст, свт. Толкование на первое послание к Тимофею // Иоанн Златоуст, свт. Полн. собр. творений : в 12 т. Т. 11, кн. 2. М., 2004. С. 704-705. 10 Феофан Затворник, преп. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться. Л., 1991. С. 75. 11 Иоанн Златоуст, свт. Беседы на первое послание к Коринфянам // Иоанн Златоуст, свт.

Полн. собр. творений : в 12 т. Т. 10. М., 2004. С. 345-346.

12 Ледяев, В. Г. Власть : концептуальный анализ. М., 2001. С. 347. 13 Феодорит Кирский, блаж. Творения. М., 2003. С. 37. 14 Иоанн Златоуст, свт. Беседы на послание к Римлянам. М., 1994. С. 774. 15 Иоанн Златоуст, свт. О священстве // Иоанн Златоуст, свт. Полн. собр. творений : в 12 т. Т. 1, кн. 2. М., 1991. С. 425. 16 Дионисий Ареопагит. О небесной иерархии. СПб., 1997. C. 35. 17 Мефодий Патарский, свт. Пир десяти дев или О девстве // Творения св. Григория Чудотворца и св. Мефодия епископа и мученика. М., 1996. С. 52.

Отцы Церкви о происхождении социального неравенства

Похожие статьи