ФОБИИ. СТРЕСС - Регуляция физиологических процессов

Исследуются нейрохимические компоненты, характеризующие возникновение психических расстройств, определяемых в современной терминологии как "anxiety" (тревожность), "startle paradigma" (форма испуга), "panic disorders" (панические расстройства), "mood disorders" (расстройства настроения), "social defeat" (социальная патология).

Анксиогенные факторы, как правило, стимулируют активность норадреналинового и серотонинового звеньев, тогда как бензодиазепиновые и антидепрессантные препараты влияют на активность ГАМК-ергического и индоламинового компонентов центральной регуляции.

Исходно анализируется роль Холецистокинина И его фрагментов. Обсуждаются результаты введения агонистов ССК пациентам и животным, изменения концентрации пептида в цереброспинальной жидкости больных гиперорексией ("волчий голод"). Рассматриваются антагонисты рецепторов ССК как потенциальные терапевтические средства коррекции панических расстройств (Zacharko et al, 1995). См. также обзор Vanmegen et al, (1996), Посвященный взаимодействию холецистокинина с серотонинэргическими и ГАМК-ергическими звеньями ЦНС и роли нейропептида Y в серии конфликтных тестов, осложненных нарастающим шоком.

Исследование на 16 здоровых испытуемых, которым внутривенно вводили ССК-4, показало, что пептид вызывал комплекс реакций, характерных для панических состояний, выражавшихся в виде соматических, когнитивных и эмоциогенных сдвигов, а также изменений АД и пульса (Jerabek et al, 1999). На модели "ожидания социального поражения" (изменение групповой иерархии с отсаживанием лидера в отдельную камеру) показано, что анксиогенное поведение сопровождается увеличением активности холецистокининергических нейронов коры. Эти феномены корригировались введением животному селективного антагониста ССК-8 (препарата CI-988) (Becker et al, 2001).

Роль нейропептидов оценивается в связи с использованием известных и новых психотропных препаратов. Изменения уровня холецистокинина и его рецепторов в мозге крысы исследовались после трехнедельной ip аппликации имипрамина, амитриптилина, дексипрамина и циталопрама. Не обнаружено изменений уровня холецистокинина и связывающей способности его рецепторов в кортексе, гиппокампе и стриатуме после применения названных антидепрессантов; однако имипрамин и амитриптилин увеличивали аффинность рецепторов холецистокинина в гипоталамусе (Harro et al, 1997). Фармакологические эффекты галоперидола и клозапина рассматривались в связи с изменениями уровней мРНК холецистокинина и мРНК препротахикинина (предшественник вещества Р). После инъекций галоперидола уровень мРНК, кодирующей вещество Р, был увеличен в СА3 регионе гиппокампа и ринальном кортексе, тогда как клозапин вызывал его снижение, выявляемое в зоне СА1. Уровень мРНК холецистокинина после действия обоих препаратов был увеличен во всех вышеперечисленных регионах мозга. На основании этих и более ранних своих работ авторы приходят к выводу, что стимулированная активность холецистокинина в коре мозга оказывается связанной с лечением шизофрении и других психотических расстройств ЦНС (Zachtisson et al, 2000).

Фармакологическая блокада NK1 тахикининовых рецепторов приводила к заметному снижению поведения страха и тревожности у мышей. Эти явления сопровождались активацией серотонинергических нейронов шва дорзального ядра. Вещество Р и его рецептор (NK1R) рассматриваются как возможная мишень применения антидепрессантной и анксиолитической терапии (Santarelli et al, 2001).

Нейропептид Y, нейропептид YY, агонисты Y1-рецепторов потенцировали у крыс уровень тревожности. В то же время агонисты Y2-рецепторов не влияли на показатели тестов тревожности (Britton et al, 1997). Эти результаты существенны для исследования фармакологии подтипов рецепторов NPY и их соотношения с местами связывания ГАМК/ бензодиазепина или пикротоксина. Исследования с неризопамом и гомофталазином продемонстрировали значение нейронов стриатума как первичной мишени действия этих анксиолитических и антипсихотропных препаратов (Palkovits et al, 1997).

Изменения концентраций нейропептида Y И вещества Р В структурах стриатума исследовались у крыс линии Flinders Sensitive, генетической модели депрессии. 6-недельные инъекции животным препаратов лития позволили констатировать связь депрессивно-подобного фенотипа животных с изменениями уровня нейропептида Y и тахикининов (Husum et al, 2001).

На модели усложненного лабиринта ("plus-maze model") исследовались Натрийуретический пептид мозга (BNP), натрийуретический пептид С (CNP) и атриальный натрийуретический пептид ANР[1-28] в связи с их анксиогенной активностью. Анксиогенные эффекты СNP и ANР предупреждались антагонистами допаминовых рецепторов или альфа-/бета - адреноблокаторами, но не антагонистами рецепторов ГАМК, серотонина или блокаторов мускариновых рецепторов (Biro et al,1996).

Данные последнего периода указывают на участие Кортиколиберина (CRF) В регуляции стрессорных, агрессивных и фобийных поведенческих реакций животных. Согласно исследованиям Fendt et al, (1997), Нейроны, содержащие кортиколиберин, проецируются из центрального ядра в ретикулярное ядро caudal pontine и участвуют в предполагаемом нейрональном "цикле", который определяет возникновение и уровень страха. Гиперэкспрессия CRH играет, по-видимому, существенную роль в патофизиологии депрессивных реакций. Продемонстрировано, что анксиогенные эффекты вводимых icv и в миндалину ANP и CNP блокируются антагонистами кортиколиберина (alpha-helical CRH), что указывает на связь этих пептидных систем в регуляции тревожного состояния (Jahn et al, 2001). При этом подчеркивается значение различных подтипов пептидных рецепторов и особенности их распространения в структурах мозга. Отмечается кооперативность стресс-активируемых реакций орексина-А и кортиколиберина, реализуемых на уровне паравентрикулярных ядер гипотадамуса и ядер центральной амигдалы (Sakamoto et al. 2004). Соединение SSR125543A, новый непептидный антагонист рецепторов CRF-1, вызывал анкcиогенные реакции на моделях страха у хомячков (Farrokhi et al. 2004). Влияние CRF на реакции агрессивного поведения и страха документировано на модели форсированного плавания мышей в условиях хронического холодового стресса (Nishikawa et al. 2004).

Icv введение фрагмента Глюкагоноподобного пептида GLP-1[7-36] снижает уровень локомоторной активности и провоцирует реакцию страха у крыс (Moller et al, 2002). При непосредственном введении в мозг GLP-1 стимулирует повышение уровня АКТГ и кортикостерона и уровня тревожности в эксперименте; наибольшие реакции отмечаются при введении пептида в центральные ядра амигдалы. GLP-1 рассматривается как элемент медиаторной системы различной формы ответа на стресс (Kinzig et al, 2002 ).

Орфанин PQ/ ноцицептин усиливает анксиогенное поведение, связанное с повышением уровня АКТГ и кортикостерона в крови (Fernandez et al. 2004).

На мутантных мышах установлено, что дефицит V1aR рецепторов Вазопрессина Сопровождается уменьшением анксиогенной активности животных; коррекция активности вазопрессина с помощью антагонистов рецептора может быть использована для регуляции социального поведения и аффективных нарушений в клинике (Bielsky et al. 2004). Блокада NMDA фенциклидином снижает плотность V1a рецепторов вазопрессина и ослабляет социальные отношения крыс (Tanaka et al. 2003). См. также обзор: Thompson ea (2004).

Установлены регионы мозга со специфической локализацией рецепторов пептидного гормона Окситоцина В связи с его участием в регуляции анксиогенного и сексуального поведений. Инфузия самкам крыс модифицированной протеинкиназы приводила к возникновению реакций, характерных для "окситоцинового поведения"; зонами, задействованными в реализацию этих форм поведения, служили вентромедиальное ядро гипоталамуса и центральное ядро миндалины (Bale et al, 2001).

Некоторое число исследований посвящено роли Нейротрофических ростовых факторов В модуляции тревожности и депрессивных состояний. В экспериментах на животных, где были использованы две модели депрессии, включавшие тест беспомощности при "безысходном шоке" и модель принужденного плавания, выявлено антидепрессивное действие Нейротрофического пептида поврежденного мозга (BIDNP). Его функция сопряжена с повышенной активностью моноаминоэргической системы среднего мозга и дорзально/медиального ядра шва (Suiciak et al, 1997).

При изучении другого нейротрофического фактора - BDNF - установлено, что вызываемая стрессом активация глюкокортикоидов сопровождается уменьшением экспрессии этого фактора (Vollmayr et al, 2001). Авторы разработали две линии крыс, одна из которых имела наследственно обусловленную реакцию "беспомощности" при стрессе. После селекции более 40 поколений инбредных животных была получена популяция с утраченной поведенческой пластичностью, включая чувствительность к антидепрессантам. У этих крыс, подвергнутых острому иммобилизационному стрессу, не обнаруживалось снижения экспрессии BDNF в гиппокампе, которая наблюдалась у контрольной инбредной линии крыс и крыс Спрейг-Доули. У всех линий животных по-прежнему отмечалось увеличение уровня глюкокортикоидов, вызванное стрессом; следовательно, регуляция экспрессии BDNF в структурах гиппокампа оказывается не связанной с этим обстоятельством.

Резюмируя приводимые работы, можно выделить несколько моментов, связанных с возможной ролью нейропептидов и нейротрофических факторов в патогенезе фобий и аффективных патологических расстройств:

    А) генетически обусловленная экспрессия пептидных факторов потенциального пациента: исходный уровень пептид-генерирующих систем, готовых отреагировать активацией в ответ на психогенные и другие воздействия; Б) связь нейропептидов и нейротрофических факторов с активностью серотонинергической, ГАМК-ергической, глутаматной и других медиаторных систем; В) изменения "регуляторного статуса" нейропептидов и нейротрофических факторов в связи с возрастными изменениями организма и их координация с перечисленными медиаторными системами при нарастающих психосоциальных нагрузках; Г) возможности коррекции анксиогенных патологий с учетом меняющихся в динамике регуляторных/патологических соотношений пептидергических и классических медиаторных систем организма.

Выявлены изменения уровней мРНК энкефалина, нейротензина и кортиколиберина в паравентрикулярном ядре гипоталамуса При стрессе. Данные были получены на различных моделях физического стресса с использованием гибридизационной гистохимии in situ (Helmreich et al, 1999). В условиях плавательного холодового стресса установлена экспрессия нейротензина в латеральном гипоталамусе и преоптических зонах мозга, которые ответственны за опиоиднезависимую аналгезию; с этим обстоятельством связывается активация нейротензиновых нейронов в условиях данного вида стрессорного воздействия (Seta et al, 2001).

Прослеживается связь между экспрессией при стрессе орфанина FQ (ноцицептина) и активацией гормонов "лимбико-гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой оси" (именуемой как "стрессорная ось"). Сравнивались изменения содержания АКТГ и кортикостерона при icv инъекции пептида на фоне действия стрессора или без такового. У крыс, не подвергнутых стрессу, ноцицептин вызывал дозо-зависимое увеличение уровня гормонов. Аналогичный эффект вызывали инъекции аналогов des-Phe-ноцицептина и [Phe(1)psi (CH2-NH)Gly(2)] ноцицептина(1-13). У животных, подвергнутых умеренному стрессу, пептидные вещества вызывали более высокую стимуляцию высвобождения гормонов в кровь. При ограниченной стрессорной нагрузке ("restaint stress") ноцицептин не вызывал повышения рилизинга гормонов (Devine et al, 2001).

Интрацеребральная инфузия антагониста рецепторов окситоцина - des Gly - H2d(CH2)(5)[Tyr(Me)(2),Thr(2)] окситоцина крысам, подвергнутым эмоциональному стрессу в сочетании с физическим стрессом (плавание), приводила к нивелированию активности эндогенного окситоцина в паравентрикулярном ядре гипоталамуса, что в свою очередь влияло на снижение уровня базальной секреции АКТГ в этих условиях (Neumann et al, 2000).

Представленные работы выявляют посредническую роль ноцицептина и гормона окситоцина в регуляции уровня известных гормонов в условиях стрессорных воздействий различного рода; при этом определяются конкретные регионы гипоталамуса и лимбического отдела мозга, где и происходит "рабочая" экспрессия этих регуляторных факторов.

С гипоталамическими паравентрикулярными ядрами сопряжена также функция ангиотензина II, где локализованы АТ(1) рецепторы. Высвобождение кортикотропина из ядер гипоталамуса в ответ на стресс опосредовано ангиотензином II (Oldfield et al, 2001). На мышах, подвергнутых гипергравитационному воздействию, которое можно рассматривать как разновидность стресса, была установлена экспрессия NGF и BDNF в зрительной коре и геникулятном ядре. В этих же клетках выявлялась увеличенная иммунореактивность нейропептида Y. В сетчатке, наоборот, уровень нейротрофических факторов и NPY оказывался сниженным (Aloe et al, 2001).

Похожие статьи




ФОБИИ. СТРЕСС - Регуляция физиологических процессов

Предыдущая | Следующая