Характеристика историографии - Изображение персонифицированной Смерти в "Богемском пахаре"

Во второй половине XX в. исследования, посвященные смерти, представлениям человека об уходе из жизни, погребальным ритуалам и различным траурным практикам, широко распространились в историографии. Основной причиной такого интереса было стремление найти определенный объединяющий фактор, особую идею, при помощи которой можно было объяснить установки человека перед лицом смерти Salvucci G. Op. cit. P. 5-6.. Понимание смерти как последнего этапа в жизни человека, в котором суммируются все человеческие представления и этические установки, давало уникальную возможность проанализировать различные стороны сознания людей прошлого. Появляются работы М. Вовеля Hutton P. Op. cit., Э. Морина Morin E. L'homme et la mort. Paris, 1970., П. Шоню Chanu P. La Mort а Paris aux XVI et XVIII siиcles. Paris, 1978., Ф. Арьеса Арьес Ф. Указ. соч., Д. Зиглера Ziegler J. Die Lebenden und der Tod. Salzburg, 2011. после которых тема смерти становится еще более популярной в историографии.

Классическими исследованиями, посвященными идеям об уходе из жизни человека, в этот период становятся работы французских историков. Так, Ф. Арьес в книге "Человек перед лицом смерти" обращается к разнообразному материалу, который мог бы свидетельствовать о различных проявлениях темы смерти в жизни средневекового человека. Кончину, согласно этому историку, в Средневековье (да и в дальнейшем) можно рассматривать как сложный социальный конструкт, который особо ярко обнаруживался в реальной жизни человека того времени, в похоронных практиках и характере погребений. Большое внимание Ф. Арьес также уделял основным вопросам христианской религии: природе греховности человека, возможной судьбе человека, существованию чистилища и тому подобному - на основе которых отчасти и создавались общие представления о смерти в Средневековье. Некоторые из этих тем были развиты в исследовании другого французского историка, Ж. Делюмо в его книге "Грех и формирование чувства вины ... в Средневековье". Уход из жизни человека в средневековом понимании, согласно этому историку, был тесно связан с католическими идеями о греховной природе человеке и о боге. Сложный комплекс из классических воззрений католической церкви создавал целую традицию восприятия человеческой кончины. Более того, по мнению Ж. Делюмо, церкви необходимо было создавать образ ужасающей смерти и необходимости обращения к вере для своих собственных целей, в том числе и миссионерских Делюмо Ж. Указ. соч. С. 6-7.. Так же, как и Ф. Арьс, и Ж. Делюмо Ж. Ле Гоффа Ле Гофф Ж. Рождение чистилища / Пер. с фр. В. Бабинцева, Т. Краевой. Екатеринбург; М., 2009. поднимает в своем исследовании важный вопрос о зарождении идеи чистилища в средневековом европейском представлении. Анализ взглядов средневекового человека о грехе и о возможной расплате за них также приводил к созданию характерных черт не только восприятия своей жизни, но и ухода из нее. Все эти работы французских и не только французских историков (например, в Германии также существует богатая историографическая традиция, посвященная смерти) обычно основывалась на выявлении общих взглядов средневекового человека на смерть и на связанные с ней явления. Возможность исследования различных проявлений духовной жизни человека через образ смерти, таким образом, во многом объясняет большое количество исследований по этой тематике. Однако эти работы, как уже было сказано, обращаются лишь к общим тенденциям в развитии темы смерти в Средневековье и очень редко останавливаются на конкретных ее проявлениях в отдельных текстах.

В академической традиции изучения "Богемского пахаря" (которую задали немецкие историки и филологи) преобладает интерес к литературоведческим проблемам. Условно всю историографическую традицию, посвященную ему, можно разделить на три периода. Первый период с конца XIX в. по начало XX в. связан прежде всего с именем Конрада Бурдаха Burdach K. Der Dichter des Ackermann aus B?hmen und seine Zeit. Berlin, 1932. и его работами, посвященными характерным чертам Ренессанса и гуманизма в немецкой литературе и причинам их появления. Особое внимание в своих исследованиях Бурдах уделяет проявлению этих новых веяний на примере "Богемского пахаря". Стремление этого автора найти в диалоге характерные черты Ренессанса и Гуманизма сформировало классическое направление в изучении этого источника. Оно было поддержано многими исследователями. В частности, Арно Широкауер Schirokauer A. Der Ackermann aus B?hmen und das Renaissance Problem // Monatshefte fьr deutschsprachige Literatur und Kultur.1949. Vol. 41. № 5. S. 213-217., в своей статье согласился с тезисом К. Бурдаха о возможном проявлении идей Ренессанса и гуманизма в диалоге и заметил, что в "Богемском пахаре" восприятие человека отличается от распространенных представлений того времени, отразившихся, например, в церковной литературе, прежде всего проповеднической. Человек и смерть (автор называет Смерть Herr des Schattenreichs) поставлены в данном диалоге на один уровень, человек не рассматривается как подчиненный воле смерти и даже более того, именно он становится мерилом всего Ibid. 214-215.. Как подтверждение этому А. Широкаер указывает на то, что вместо церковных идей в диалоге появляются упоминания о Сенеке, Сократе, Аристотеле, отсылки к которым встречаются так же часто (если не чаще), как и на отцов церкви Schirokauer A. Op. cit. S. 214..

После появления новых источников в 20-е годы XX в., позволивших точно доказать, что автором "Богемского пахаря" был Иоганн фон Тепль, исследователи начинают предлагать новые интерпретации этого сочинения. Так, Артур Хюбнер, проанализировав письмо Тепля его другу Роттеру (удачно найденное историком К. Хайлигом), приходит к выводу, что "Пахарь" задумывался как "rhetorisches Experiment", литературное упражнение в латинской риторике, эксперимент с традиционным немецким стилем, который, по его словам, уже не отвечал запросам своего времени, потому что был тяжеловесен и неуклюж Hьbner A. "Der Ackermann aus B?hmen" des Johannes von Tepl / Hrsg. von E. Schwarz. Darmstadt, 1968. S. 246.. Хюбнер говорит также о том, что возможные новые литературные веяния должны были в первую очередь оказать влияние на немецкое мироощущение, мировоззрение "Weltanschauung" в целом, а не отразиться только на одном произведении. К тому же форма диалога и сама проблематика и, что самое главное, характер ее подачи был выдержан в "Богемском пахаре" в традиционном стиле. Поэтому, по мнению Хюбнера, диалог Иоганна стоит ближе к жанру Minnesang, характерному для Германии того времени.

После 1920 г. споры вокруг принадлежности диалога к ренессансно-гуманистической традиции становятся менее острыми. Исследователи обращаются и к другим вопросам, связанным с текстом. Так, в статье "Zur Interpretation des Ackermann aus B?hmen" Рене Брант начинает сравнивать "Богемского пахаря" с примерами abbrevatio (латинские диалоги) и Liebeslyrik (любовная лирика), последняя из которых была распространена на рубеже XIV-XV вв. и существовала в двух "литературных жанрах" - Meistergesang, Gesellschaftslied (именно из последнего жанра, согласно Брант, в "Пахаре" заимствован образ вдовца, оплакивающего любимую жену) Brand R. Op. cit. S. 389.. Р. Брант как и А. Хюбнер считала, что основанием для Пахаря послужила именно поэзия миннезингеров, например Heinrich von Mьgeln, а возможно даже Петрарка Ibid. S. 388-389.. Также она подчеркивала, что основным при рассмотрении "Богемского пахаря" должен оставаться литературоведческие анализ, который единственный может дать точную трактовку, встречающихся в этом тексте образов.

Еще одну интерпретацию в 1935 г. предложила и Элла Шафферус. Она подчеркивает, что невозможно говорить о заимствованиях в "Богемском пахаре", не обращаясь к литературным особенностям текста. В отличие от других исследователей, она сосредотачивается на целом комплексе проблем, в частности на интерпретации образов Пахаря, Бога и Смерти. Основная идея Э. Шафферус состояла в том, что диалог построен преимущественно на идеях томизма, что объясняет нетипичность его содержания в сравнении с классическими представлениями о смерти того времени Schafferus E. Op. cit. S. 217.. Также важным предположением этого автора была мысль о встречающихся мотивах о теодицее в диалоге, что может объяснить его все-таки традиционность для своего времени. То есть, несмотря на возможную правоту идей Й. Хейзинги о том, что новая форма в литературе может предшествовать появлению новых идей, "Богемский пахарь" оставался, согласно Э. Шафферус средневековым текстом Ibid. S. 230..

Вторая группа работ, которая появилась преимущественно во второй половине XX в. (второй этап в историографической традиции) в большинстве своем посвящена поискам заимствований в сочинении Иоганна фон Тепля и связей "Богемского пахаря" с чешским анонимным диалогом Tkadleиek, написанным в сходном стиле. Издания, вышедшие еще в конце XIX в. с комментариями Й. Книшека положили начало для довольно большого количества исследований в этой области, например, последние работы К. Киненга и Л. Хаммерлиха Spalding K. Introduction: MSS. and early prints // Johann von Tepl Der Ackermann aus B?hmen / Ed. with introd. and notes by Keith Spalding. Oxford: Basil Blackwell, 1950. P. 45.. В статье В. Бауманна, также посвященной этой проблематике, приводится детальный анализ возможных заимствований, которые встречаются в "Богемском пахаре" и которые так или иначе могли быть связаны с чешскими диалогами. История развития чешского жанра диалогов (так называемый Spor) показывает, что немецкий текст все-таки не мог быть заимствован из чешского аналога. Различная аудитория для которой предназначались эти произведения, а также герои диалогов и самое главное их содержание указывают, по мнению В. Бауманна, на явное их различие Baumann W. Op. cit. S. 103..

После 50-ых годов XX в. в историографической традиции начинают обсуждаться вопросы, связанные не только с происхождением текста "Богемского пахаря" и его литературными особенностями. Например, Герберт Дайнерт Deinert H. Der Ackermann aus B?hmen // The Journal of English and Germanic Philology, 1962. Vol. 61. № 2. P. 205-216. сосредотачивается на анализе образа умершей жены Пахаря и ее роли в диалоге. Этот автор также высказывает предположение, что образ Маргариты в диалоге по своему описанию максимально приближен к характеристикам, обычно приписываемым Богу, что создает возможное двойное прочтение смерти: как причины первородного греха или как следствия собственного греха "неутешного вдовца" Deinert H. Op. cit. P. 207-208.. Аналогичная тенденция обращения к интерпретации образов, встречающихся в "Богемском пахаре", прослеживается и в работе Кэрол Винстон Winston C. Op. cit., которая в своем исследовании останавливается на сравнении образа Пахаря с библейским Иовом.

Современная историография (с 80-х г. XX в. - третий этап развития историографии) не делает столь сильного акцента на исследовании литературных особенностей "Богемского пахаря", как в предыдущие периоды. Главными вопросами для нее становятся интерпретация отдельных глав из диалога, а также трактовка образов человека и Смерти, как, например, в статье германистки Гудрун Тиль Thiel G. Op. cit., или разработке определенных концепций, которые можно найти в тексте. Так, статья Кристин Шнайдер Schneider C. Op. cit. полностью посвящена разрешению вопроса, есть ли в "Богемском пахаре" "christological gap" и как можно объяснить образ божественной мудрости, появляющийся в тексте.

Богатая и разнообразная историографическая традиция исследования "Богемского пахаря" стала причиной появления различных работ, посвященных ей самой. Например, статьи Э. Филиппсона Philippson E. A. Op. cit. и И. Бэкона Bacon I. A survey of the Changes in the Interpretation of the "Ackermann aus B?hmen": With Special Emphasis on the Post-1940 Developments // Studies in Philology. 1956. Vol. 53. № 2. P. 101-113. останавливаются на анализе развития различных интерпретаций этого диалога. Первый из них, описывая историографическую традицию, в итоге приходит к мнению, что "Богемский пахарь" - это произведение ренессансное, в пользу чего может говорить определенное "Lebensgefьhl", ощущение жизни, присущее этому диалогу Philippson E. A. Op. cit. P. 265.. Исаак Бэкон же в своей статье подробно останавливается на сравнении немецкого диалога с чешским текстом Tkadleиek, как на одном из популярных вопросов в историографии "Богемского пахаря".

Таким образом, и сейчас традиция исследования диалога Иоганна фон Тепля остается преимущественно литературоведческой. Несмотря на широкий спектр затрагиваемых в ней вопросов, до сих пор так и не были предприняты попытки интерпретации диалога с исторической точки зрения. Во многом это можно объяснить особенностями источника и периодом, когда были написаны эти работы. Так, в начале XX в. возможность изучения человеческих представлений об определенных явлениях еще не рассматривалась серьезно, а в современной историографии еще не были сформулированы новые вопросы к источнику.

Характеристика историографии - Изображение персонифицированной Смерти в "Богемском пахаре"

Похожие статьи