Введение - Талант Михаила Врубеля, "Демон поверженный"

Талант Михаила Врубеля уникален. Он первым среди русских художников обрел неповторимый индивидуальный стиль, "тембр" голоса, окраску которого невозможно спутать ни с каким другим. Его появление современникам казалось вызывающе эксцентричным и как будто преждевременным. Многие авторитетные профессионалы, художники и критики, видели в нем талант загубленный. Он стал первой и одинокой "беззаконной кометой" русского символизма, ярко вспыхнувшей на небосклоне русского искусства. Вслед за ним позывные сигналы символических троп услышит литература в лице Дмитрия Мережковского, Зинаиды Гиппиус, Николая Минского.

И тем не менее Врубель -- освистываемый публикой, игнорирующий злободневные проблемы и пестующий свою индивидуальность -- был ярким порождением современности. Личность художника формировали реальности социальной и политической жизни России. Поколение восьмидесятников, к которому принадлежал Врубель, в литературе олицетворяли чеховские герои с их погруженностью в частную жизнь, неприкаянностью, обостренным чувством морально-этических принципов, рефлексией.

После революционной волны конца 70-х годов, закончившейся убийством 1 марта 1881 года царя Александра II и последующими правительственными санкциями, российское общество впало в депрессию. "Никто не верует в прочность существующего порядка вещей", -- записал в дневнике военный министр граф Дмитрий Милютин. Мыслящая Россия жила томительным ожиданием перемен, сходным с состоянием пассажиров на пересадочной станции.

Этот период, "эпоха безвременья" для политики и социальных реформ, оказался продуктивным для русской культуры. Приближался рубеж Серебряного века.

Молодое поколение художников ищет свои идеалы, ему близка идея Федора Достоевского о спасительной роли красоты, представление немецкого романтизма о единой, целостной стихии природы художественного мышления, ведущее родословную от Иммануила Канта, Иоганна Вольфганга Гете, Фридриха Шиллера.

Искусство как "сосуд избранный" приобретает все более значимый социальный статус в России. И вектор его перемещается из области обличительной, отражающей реалии "мерзостей жизни", в проекцию "поэтическую" -- в сферу вымысла, мифотворчества, звучащих вечной гармонией красоты. Всеобщая гармонизация духовной сферы как панацея от "проклятых вопросов" современности, должна, согласно этим представлениям, преобразить качество жизни.

В западноевропейском культурном пространстве эти умонастроения аккумулировались в стиле модерн, выбравшемся на широкий простор романтической вседозволенности воображения из-под тесных сводов позитивизма. Его союзники -- символизм, фольклор, пантеизм.

Идеи воскрешения народной, укорененной в природе художественной традиции проносились и в воздухе русской культуры, находя своих интерпретаторов в лице таких мастеров, как Василий Поленов и Виктор Васнецов. Но их творчество не выходило за рамки передвижнической школы, в которой они выросли.

И только Михаилу Врубелю как подлинному реформатору удастся синтезировать в своем искусстве национальное, почвенное начало и западные идеи модерна и символизма. Он первым начнет разрушать стену отчуждения между культурами европейскими и русской, за которой все еще укрывались передвижники.

Ключевое свойство художественной натуры Врубеля -- всеотзывчивость. Он был всему причастник и признавался в множественности и противоречивости устремлений как "флюгероватости" своей натуры. Но это качество давало ему импульс развития новых идей. Недаром так откликается его душа на органику гетевской внутренней эволюции и ницшеанский образ сбрасываемой змеиной кожи -- преображения в самого себя.

Жизненные обстоятельства Михаила Врубеля (1856-1910) не отличаются исключительностью. В числе самых характерных можно отметить замес крови -- татарской, финской, русской, польской; во внешности сильно ощущалась польская, по отцовской линии. Тяга к другой родине жила в семье, одно время планировавшей перебраться в Польшу. Частые вынужденные переезды с места на место (военная служба отца-юриста) требовали быстрой адаптации к новым лицам и городам. Врубель -- студент, а потом самостоятельный художник -- живет гувернером, компаньоном "в людях", на чужих и казенных квартирах.

Множественность впечатлений дарили литература, театр и особенно опера.

Художественные пристрастия определялись в первую очередь классикой с его благородной и возвышенной гармонией, где царит Рафаэль. "Живая любовь" к натуре, открытая им у великих мастеров Ренессанса, будет камертоном подлинности искусства. Кроме того, его интересуют и менее даровитые, но профессионально вышколенные современные мастера, такие как поляк Генрих Семирадский, испанец Марияно Фортуни, британский подданный Лоуренс Альма-Тадема, затем он откроет прерафаэлитов, Николая Ге, одного из столпов передвижничества... Отдавая должное достижениям своих предшественников, Михаил Врубель уже в Академии художеств одержим поиском собственной идентичности, творческого лица.

Второй жизненный этап начался в Киеве, куда, не окончив академического курса, попадает Врубель. Он приезжает заниматься новым делом -- реставрацией и росписью в киевских церквах. Практика работы в интерьере даст молодому художнику почувствовать архитектурное пространство, монументально-декоративный строй настенной живописи, составляющих душу "большого стиля", к созданию которого Михаил Врубель будет стремиться всю свою жизнь.

Окружающих поражает умение молодого художника работать "из головы", не копируя иконографические образцы, не используя натуру, как это делали другие. Множество работ он оставляет незаконченными -- прерванные по каким-либо причинам, они уже никогда не попадают ему под руку для завершения. Некоторые исследователи творчества Врубеля объясняют эту черту не неусидчивостью и несдержанностью автора, одолеваемого все новыми теснящимися идеями. Наоборот, они видят здесь как раз законченность поставленной художником перед собой профессиональной задачи, когда мастеру не нужно было "выговариваться" полностью. Ему достаточно фиксации узловых моментов -- пропущенное подразумевалось как контекст выявленного.

За разногласиями проступало и много общих черт. Романтическая идея Врубеля о великом долге художника "иллюзионировать душу, будить ее от мелочей будничного величавыми образами" не давала покоя и Льву Толстому, и передвижникам. (Вспомним мысль Ивана Крамского о том, что искусство должно "заставить содрогнуться преступника" и "камни заговорить". Можно отметить и сходство взглядов Крамского и Врубеля в вопросе соотношения мастерства и вдохновения: "порыв страсти выполнять надо не дрожащими руками истерика, а спокойными ремесленника".)

"Человек ничего не придумает, чего не было бы в природе. Берите все оттуда". врубель демониада художник творческий

Осознанного противостояния массовому вкусу у Врубеля не было, он "предлагал себя всем", как скажет о нем Александр Бенуа, и стремился к признанию. Однако между зрителем и художником при его жизни проходила баррикада отторжения. Как-то Врубель пооткровенничает: "Понимаете, Коровин, я -- художник и никому не нужен. Вы, Серов, вот Владимир Маковский... вы все признаны, более или менее. Я не нужен".

Неочевидность мира его, открывавшая путь к тайновидению, -- была для публики пугающей. Зрителю привычнее были образы Васнецова, выдающие сказку за быль, где все взаправду. Критика не уставала его "жалить".

В Москве Врубель создает свое фундаментальное произведение, знаковое не только для него -- образ Демона. С появлением этого образа в русское искусство приходит откровенно-индивидуальный символический язык с его широким простором культурно-исторических ассоциаций. Умонастроение общества не было готово к врубелевскому волюнтаризму. Художника "окрестили" декадентом, зараженным бациллами разложения западного искусства. Пик возмущения пришелся на "Демона поверженного".

Удивляет столь нехарактерная для Врубеля "зацикленность" на этой теме, мучительно-неотвязной. Художник словно хотел прояснить, доформулировать неочевидный самому образ героя. "Демониаде" было отдано 12 лет жизни, а если это время сравнить с общим творческим стажем художника -- около 22 лет, -- то можно сказать, что она несла очень для него важную "идею-фикс".

Замысел инфернального героя возникает в период отстранения Врубеля от работы во Владимирском соборе и мучительного переживания влюбленности в Эмилию, супругу Адриана Прахова. Уязвленный в своих чувствах, художник ищет самореализацию в творчестве -- он одержим созданием знакового произведения, открывающего новые пути искусства.

В сознании зрителей личность Врубеля часто отождествлялась с его Демоном, в котором им виделся только субъективный ракурс художественного вымысла и не улавливался провидческий и общечеловеческий потенциал его смысла. Так, Александр Бенуа, идейный руководитель объединения "Мир искусства", которое включало Врубеля в число своим соратников по выставкам, писал: "Возвращаясь в своих созданиях к "Демону", он лишь выдавал тайну своей миссии. Он сам был демон; падший прекрасный ангел, для которого мир был бесконечной радостью и бесконечным мучением..."

Похожие статьи




Введение - Талант Михаила Врубеля, "Демон поверженный"

Предыдущая | Следующая