В. Э. Борисов-Мусатов - Символизм в русской живописи

Виктор Борисов-Мусатов учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества (1890-91, 1893-95), в петербургской Академии художеств у П. П. Чистякова (1891-93), а также в студии Ф. Кормона (1895-98) в Париже. С 1898 жил главным образом в Саратове, с 1903 -- в Подольске и Тарусе.

Испытав влияние П. Пюви де Шаванна и отчасти мастеров импрессионизма, соединил тончайшее чувство природной световоздушной среды с поэтической фантазией, преображающей эту среду в поле миражей и ностальгических грез. Русская живопись. В. Э. Борисов-Мусатов // http://www. artsait. ru/

Уже в ранних пленэрных этюдах-картинах Борисова-Мусатова живет ощущение волнующей, неизъяснимой тайны ("Окно", 1886, Третьяковская галерея). Главным мотивом, сквозь который для художника открывается "иной мир", скрытый под маревом красок, становятся "дворянские гнезда", ветшающие старинные усадьбы (обычно он работал в имениях Слепцовка и Зубриловка в Саратовской губернии). Плавные, "музыкальные" ритмы картин вновь и вновь воспроизводят излюбленные темы Борисова-Мусатова: это уголки парка и женские фигуры (сестра и жена художника), которые кажутся образами человеческих душ, блуждающих в потустороннем царстве сна.

В большинстве своих работ мастер предпочитает маслу акварель, темперу или пастель, добиваясь особой, "тающей" легкости мазка.

Образы картины Призраки (Илл.2) навеяны впечатлениями от портретов XVIII столетия. Не случайно любимым портретистом прошлого для Борисова-Мусатова был Федор Рокотов. Этих мастеров столь разных эпох роднит умение видеть под оболочками реальности духовную сущность мира. Художник добивается ощущения зыбкости изображения. Сквозь тончайшие красочные слои проступает тканая основа крупнозернистого холста. Образ мира становится полупрозрачной, но неистончимой завесой, за которой чудится нездешний свет. Кажется, наш взгляд снимает паутинку за паутинкой, одну газовую ткань за другой. Поэтому ускользание призрачных фигур кажется бесконечным, многократно отраженным в миражных колыханиях пространства, подобно отголоскам затихающей вдали музыки. Движение фигур носит стихийный, неподвластный воле характер. Середнякова Е. Г. "Русская живопись конца XIX-начала XX века" (Знакомоство с Третьяковской галереей. М.: Государственная Третьяковская галерея, 2008

Женские образы Борисова-Мусатова отражают мистический культ Вечной женственности в русском символизме.

Мечтательный темперамент художника ("Живу в мире грез и фантазий среди березовых рощ, задремавших в глубоком сне осенних туманов", -- пишет он А. Н. Бенуа в 1905 из Тарусы) не лишает его произведения чувства историчности.

Поэтика усадебной жизни наполнена у него (так же, как в литературе того времени -- в произведениях А. П. Чехова, И. А. Бунина, А. Белого и др.) предчувствием приближающихся роковых, катастрофических рубежей. Ранняя смерть мастера усилила восприятие его образов как лирического реквиема, посвященного старой России. Борисов-Мусатов явился непосредственным предшественником художников "Голубой розы", которых объединяло, в частности, глубокое уважение к его наследию. Русская живопись. В. Э. Борисов-Мусатов // http://www. artsait. ru/

Похожие статьи




В. Э. Борисов-Мусатов - Символизм в русской живописи

Предыдущая | Следующая