Детство - В. Даль - собиратель слов

Отец Владимира Ивановича Даля был датчанином, многосторонне образованным, лингвист (знал даже древнееврейский язык) уроженец Дании Iohann Christian von Dale (в будущем - Иван Матвеевич Даль). Происходил согласно записи в послужном списке (или формулярном) "из датских офицерских детей. Он принял русское подданство и вообще был горячим русским патриотом, действуя на детей в том же направлении. Он преуспевал в науках. Сын офицера датской королевской армии Матфея Даля он рано окончил школу у себя на родине и отправился учиться в Германию, в Йенский университет. Юноша обладал феноменальной памятью. Пройдя курс богословского и филологического факультетов, он изучил языки английский, немецкий, французский, русский, еврейский, латынь и греческий, древне-еврейский и владел ими блестяще.

Слава о талантливом лингвисте дошла до русского двора, и Екатерина П решила пригласить Иоганна Даля в Санкт-Петербург на должность библиотекаря. Ему немногим более двадцати, когда императрица, прослышав через кого-то об учености и "многоязычии" молодого человека, "выписала" его к себе Это происходило середине 80-х годов XVIII века.

Правление Екатерины Второй принято считать "золотым веком" Российского государства. Ей удалось совершить огромный прорыв как на внешнеполитической арене, так и а общественном и государственном устройстве. XVIII век называют веком Просвещения. Среди образованных людей в то время распространилась вера во всемогущество человеческого разума. Занимаясь наукой и литературой, они подвергли сомнению все обычаи, традиции, верования, авторитеты и желали перестроить мир по законам разума. Главным идейным влиянием, под которым находилось дворянство и зарождавшаяся "разночинная" интеллигенция, было влияние французской просветительной литературы с ее проповедью "естественных прав человека", свободы и равенства.

Опора и надежда российского самодержавия - дворянство чувствовало себя в Екатеринскую эпоху на высоте положения. Императорские указы, дарующие дворянам новые права, были направлены на ликвидацию любого недовольства в их среде и на привлечение сторонников, способных поддержать Екатерину Вторую во всех начинаниях. Сама Екатерина терпимо и сочувственно относилась к либеральным идеям и просветительной деятельности.

Молодой ученый прибыл в русскую столицу и решил остаться в России, хотя занятиями своими был крайне недоволен. Уже в молодые годы в характере Иоганна проявились черта, которую унаследовал впоследствии его старший сын, Владимир - стремление заниматься разумным делом. Поэтому Даль хотел выбрать самую полезную специальность. В те годы в России не хватало врачей. И он решил посвятить себя медицине. В Петербурге была открыта Медицинская коллегия, она занималась подготовкой лекарей, в которых нуждалась страна. Была также открыта первая публичная библиотека в России, в которую пригласили Даля.

Правда, существует и другая версия, говорят, Даль влюбился в дочь коллежского асессора, чиновника ломбарда Христофора Фрайтаха и просил ее руки. "За богослова не отдадим", - ответили родители невесты. "А за доктора отдадите?" - не отступал жених. "За доктора отдадим", - последовал ответ.

Так или иначе Даль снова отправился в Йену, получил диплом доктора медицины, Был "удостоен управлять медическую практику", так говорят документы. Новое его отечество остро нуждалось во врачах.

И вернувшись в Россию, больше никогда ее не покидал. Какие бы не были причины "поворота" Даля-отца к медицине, но человек, определивший свой путь, вдруг резко меняет решение, поворачивает на иную стезю. Эту особенность смело менять профессию отец передает по наследству сыну. Женился Иван Матвеевич на девушке из семьи "выходцев", людей обрусевших. Бабка Владимира Даля по материнской линии (из семейства французских гугенотов) переводила на русский язык немецкие пьесы.

Он женился на Марии Фрайтах. Мать Даля, Юлия Христофоровна, тоже была хорошо образована: владела свободно пятью языками, детей своих учила всему сама (только математику и рисование преподавали педагоги). Она давала уроки и брала на дом воспитанниц. Про мать также известно, что она была музыкальна, обладала голосом "европейской певицы", играла на фортепьяно. Даль вырос в доме, где звучала музыка. Его отец при каждом случае напоминал нам, "что мы русские". У них родилось четверо сыновей: Владимир; Карл (1802--1828), до конца жизни прослужил на флоте, проживал и похоронен в Николаеве, детей не имел; Павел (1805--1835), был болен чахоткой и по состоянию здоровья часто проживал вместе с матерью в Италии, где и похоронен в Риме, детей не имел; Лев (1807--1831), убит польскими повстанцами.

На его развитие повлияло "многоязычие" отца и матери: оно не могло пробудить в нем острое чувство языка; этим чувством он был одарен с малолетства. Отец был охотник до чтения. В свободное от работы время он сидел взаперти у себя в кабине и читал. Молодость провел в петербургской придворной библиотеке и интересовался отечественной литературой. Он служил в то время, когда стараниями русских ученых и литераторов составлялся труд, по тем временам огромный - "Словарь Академии Российской", первый толковый словарь русского языка. Старались "в сочиненном академией словаре избегать всевозможных слов чужеземных, а наипаче речений, примерами часто брали пословицы".

Итак, Даль вырос в читающей семье, что важно для его будущего. В пору его детства во многих домах, кроме Библии, календарей и "Письмовника" Курганова, никаких книг не было. Тогдашние календари содержали сведения по географии, истории, хозяйственные, иногда сообщалось о службах должностных лиц. Он мог вычитать там, что город Лугань находится от столицы на Российской империи на 1751 версту.

По возвращении в Россию Даль-отец был определен лекарем в Гатчину, Кирасирский полк великого князя Павла Петровича. По словам Владимира Ивановича его отец уехал из Гатчины оттого, что "был горяч иногда до безумия и с великим князем не ладил". Даль не перенял отцовской горячности, всю жизнь он был ровен, спокоен и выдержан. Затем в Петрозаводск на службу доктором в Горное ведомство в 1796 году. Он считался лучшим лекарем и был переведен старшим лекарем на Литейный завод в Лугань с жалованием 500 рублей в год в 1798 году. При переезде он получил похвальный аттестат "За отличную усердность к службе и благородное поведение". Детей тогда еще не было и никакие переезды их не страшили. У тридцатитрехлетнего доктора к тому времени было уже четырнадцать таких аттестатов. Городу Луганску к тому времени было всего три года, он возник потому что там был построен Луганский литейный завод.

В 1799 году Иван Даль подал на имя государя императора прошение о принятие его "со всем потомством в наиверноподданство". По собственному прошению был приведен к присяге и стал полноправным гражданином государства Российского. И того же года был приведен к присяге еще и священником.

В. И. Даль родился 10 (22) ноября 1801 г. в городе Лугани в одноэтажном белом доме на Английской улице. Отец дал своему первенцу старинное русское имя - Владимир. Вскоре этот дом стал известен всему городу. "В пользовании старшего лекаря господина Даля находилось заводских служителей до 2000 душ" было записано в журнале правления Луганского завода от 23 мая 1800 года.

Рабочих в город привозили с других казенных заводов, "из разных климатов", жили они в тесноте и бедности, среди них было много больных. Но хуже было положение мастеровых людей на угольных шахтах под Луганью. Правление командировало на угольную шахту старшего лекаря. То, что он увидел там, его потрясло. Так, однажды пришел обоз с казенного Липецкого завода, привез мастеровых с женами и детьми. Телеги ушли обратно, а люди остались на голом месте. Они вырыли землянки, вернее норы, и там поселились. Топливо, еду и воду приходилось носить издалека. С наступлением холодов начались болезни, в основном цинга и простудные заболевания и лихорадка. Даль изучил причины цинги, люди употребляли плохую пищу, "в прошлую зиму ни одна семья не могла запастись ни квашеными, ни свежими овощами и кореньями".

Иван Матвеевич не мог спокойно смотреть на одетых в грязные лохмотья людей, которые жили в земляных норах. Как врач он понимал, что несчастным нужно человеческое жилье и нормальная еда. Он страдал, когда видел людей, лежащих в горячке, в бреду, на грязных соломенных подстилках. Бессмысленно прописывать медикаменты, если людям нечего есть, и они бродят по окрестностям в поисках чего-нибудь съестного.

Он принялся составлять рапорт на имя Гаскойна. По тем временам рапорты писали крайне редко, он возымел действие. Видя прямой убыток казне от неработающих людей, Гаскойн приказал переселить рабочих из землянок в казармы и устроить лазарет. Мор прекратился.

В те годы, когда в русских дворянских семьях был принят в обиходе французский язык, в доме Даля говорили только по-русски. Писал в автобиографии В. И. Даль, относя себя к русским: "Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю по-русски".

Увлечение языками было общей семейной традицией. По вечерам, когда все собирались в гостиной, Володя, устроившись возле бабушки, с удивлением наблюдал, как из-за одного слова разгорались споры.

Володя, обожавший бабушку, с благоговением относился к ее словарям, книгам, ко всему, чем она занималась. Когда в шутку сказали, что одна из переведенных пьес написана про него и называется "Наш пострел везде поспел", он поверил и пришел в восторг.

"Ты хочешь быть переводчиком?" - спросила однажды Мария Ивановна у своего любимца. Он не хотел огорчать бабушку, но ответил правдиво: "Нет. Не хочу все время искать слова".

Разумеется, никто тогда не мог предположить, что охота за словами сделается его основным занятием всей жизни. Ответ внука запомнился бабушке просто потому, что свидетельствовал о наблюдательности ребенка. Володи был брат Карл, они были погодками, две сестры - Александра и Павла, но они умерли в раннем детстве. Еще был брат Лев, которого Володя очень любил. Многочисленное семейство доктора Даля занимало один из лучших домов в Лугани. Дом был построен вместе с заводом. Дом сохранился до наших дней, на нем установлена мемориальная доска.

Святая святых дома - кабинет отца. Придя домой, отец любил после обеда запереться у себя в кабине. Его жена на него не обижалась. Отец был замкнут и молчалив. Из боязни показаться смешным, он избегал ласковых и нежных слов при всей любви к жене. Умудрялся по несколько дней не говорить ей ни слова. Прирожденный утопист, он надеялся своими рапортами, написанными убедительно и ясно, улучшить положение рабочих, указать начальству на все недостатки и безобразия. В обществе он мало появлялся. Его видели только на службе и на практике. В "николаевском обществе" он прослыл чудаком: в карты не играл, не сплетничал, не ужинал с сослуживцами. Сидел, от всех отгородившись, и занимался тем, что считал своим делом.

Наперекор отцу Владимир Даль вырастет человек общительным, до конца жизни он буде работать не в отдельном кабинете, а в общей комнате. Он будет и после службы работать. Он также будет удивлять "свет" и "общество" пренебрежением к принятым развлечениям. Он отметил в "Толковом словаре": Чудак - человек странный, своеобычный, делающий все по-своему, вопреки общему мнению и обычаю. Чудаки не глядят на то, что-де люди скажут, а делают, что чтут полезным".

Даль вспоминал: "Мать разумным и мягким обращением своим, а более всего примером, с самого детства поселила во мне нравственное начало". Она учила детей всему: "Всякое знание, какое на пути встретится надобно зацеплять. Наперед никак не скажешь, что завтра пригодится". У него остался на всю жизнь дар зацеплять всякое знание.

В основном забота о детях лежала на матери. Мягкая и ласковая по натуре, всегда ровная в обращении, мать любила детей, никогда не баловала их. Дети больше всего на свете боялись огорчить мать. Если она что-то говорила, то всегда к месту и запоминалось надолго. Однажды она полушутя-полусерьезно объяснила мальчикам, какая ужасная жизнь у сына соседа-богача, недоросля, который от безделья так разжирел, что с трудом ходит, и родителям пришлось вызвать к нему доктора. "А того не знают, - говорила она, - что можно быть сытым щами и кашей, да их еще надо заработать". Впоследствии Владимир Даль запишет эти слова в одном из своих рассказов.

Даль вспоминал трагическое событие, случившееся неподалеку от Николаева, в доме разорившегося помещика, владельца пятнадцати душ крестьян. Старик помещик послал своих трех сыновей в кадетский корпус, а сам, находясь в здравом уме и твердой памяти, покончил жизнь самоубийством. "Эти средством он пытался пристроить детей", - сказано у Даля, потому что круглых сирот принимали в казенные заведения без экзаменов. Родители жалели и осуждали старика, свершившего столь тяжкий грех.

Он вспоминал также о "нравственных правилах", которые умел вкоренить в него отец: "Видя человека такого ума, учености и силы воли, как он, невольно навсегда подчиняешься его убеждениям". Благодаря матери и бабушке у Володи было радостное детство. Мать была веселая, добрая хлопотунья. Мальчики вышивали не хуже няни украинки. Через много лет, когда Владимир Иванович стал одним из лучших хирургов Санкт-Петербурга, он часто повторял, что всем обязан своей матери, приучившей его ко всякой работе.

"Сын мой, а ум у него свой" - говорит пословица. С определенными убеждениями и склонностями, которые юный Даль не мог не получить у себя дома, однако, со своим умом, вступил он в самостоятельную жизнь. Еще одна пословица говорит: "Сосун - не век сосун, через год - стригун, а там пора и в хомут". Неугомонного лекаря, бомбардировавшего правление луганского завода о цинге, о нечистотах возле казарм, где жили мастеровые, о нехватке питьевой воды - словом обо всех бедах рабочих, удалось перевести в Николаев инспектором.

Похожие статьи




Детство - В. Даль - собиратель слов

Предыдущая | Следующая