Цифровые медиа как фактор снижения протестного потенциала субкультур - Роль цифровых медиа в процессе интеграции девиантных субкультурных практик в массовую культуру

Исследование цифровых медиа, создаваемых панками, рейверами и граффитчками демонстрирует, что в современном мире вторая и третья группа активно вовлечены в Интернет и эффективно используют его возможности в большей степени для продвижения и монетизации своей субкультуры, чем для общения внутри группы. В то же время панки видят в новых медиа платформу, позволяющую объединить соратников из разных точек мира, и в большинстве своем не стремятся сделать из используемых сетевых порталов инструмент получения денежных средств. Тем не менее, онлайн-наблюдение за интернет-ресурсами всех трех движений показывает, что публикуемые материалы не фокусируют внимание на протестной идеологии, которая была ярко выражена в данных группах во второй половине прошлого века, а акцент смещается на творческие темы - музыку и художественное искусство.

С целью выявить уровень протестного потенциала современных молодежных субкультур и понять степень его зависимости от вовлеченности в новые медиа были проведены экспертные интервью (См. приложение 1). В качестве интервьюируемых выступили музыкальный критик и преподаватель Школы культурологи НИУ ВШЭ Артем Рондарев, аналитик Центра молодежных исследований Дмитрий Омельченко, а также обозреватель "Новой Газеты" и доцент философского факультета НИУ ВШЭ Кирилл Мартынов.

Поскольку постсубкультуралисты заявляют о смерти субкультур вообще, а отдельные исследователи говорят об исчезновении рейверов или панков в современной России, видится целесообразным изучение того, насколько эти две группы репрезентированы в современном мире. Контент-анализ и онлйн-наблюдение показали, что в настоящее время панк разделен на множество внутренних течений, однако его ядро в виде музыкальных предпочтений и идеологии противопоставления себя доминирующей культуре сохранилось. Что касается рейверов, то их движение потерпело серьезную трансформацию, и сейчас в силу своей популярности и коммерциализированности оно находится ближе к клубной индустрии развлечений, чем к протестным молодежным движением. Тем не менее, среди экспертов нет единого мнения о том, что из себя представляют рейверы и панки в эпоху новых медиа.

Дмитрий Омельченко заявляет, что у него есть большие сомнения по поводу существования российских рейверов. По его мнению, если кого-то в настоящее время можно причислить к данной субкультуре, то лишь любителей танцевальной электронной музыки. Артем Рондарев не согласен с подобным утверждением и отмечает, что рейвы проходят и сейчас, и тот факт, что их проведение санкционировано и согласовано с властями города, не свидетельствует о смерти рейва как субкультуры.

"Раньше незаконность рейвов определяла форму субкультуры, но не лежала в ее основании. Рейв - это просто тусовка с электронной музыкой, которая продолжается, пока все не умрут. И такие рейвы у нас сейчас проходят", - утверждает музыкальный критик. При этом у рейверов с панками много общего, поскольку в основе идеологии и той, и другой субкультуры лежит гедонизм. По мнению Рондарева, рейвы являются продолжением "протестно-социальной субкультуры, которая направлена была на то, чтобы в рамках большого мира, где нужно работать, получать социальное признание, жениться и так далее, вырезать вот такую нишу, где ничего этого не нужно".

По отношению к панк-культуре также существуют различные точки зрения. Дмитрий Омельченко и другие представители Центра молодежных исследований рассматривают панков как часть большой солидарности российских анархистов. Артем Рондарев не поддерживает подобный подход и отмечает, что "панк довольно гетерогенный и разнообразный", включает в себя множество течений и может быть объектом интереса как для анархистов, так и для фашистов, антифашистов и других групп.

Эксперты подтверждают, что в современном мире граффитчики, рейверы и панки вовлечены в цифровые медиа и считают их важной составляющей своей субкультуры. Кирилл Мартынов подчеркивает, что субкультуры всегда использовали медиа, и сами по себе они являются медийным феноменом. Он добавляет, что, поскольку общество сейчас находится в процессе медиатизации, граффитчики, рейверы и панки не являются в этом вопросе исключением.

"Конечно, с появлением Интернета выход на неограниченную аудиторию стал гораздо более простым, поэтому в принципе любой талантливый человек или какая-то талантливая группа могут создать свою собственную субкультуру, в широком смысле слова. Сейчас гораздо быстрее происходит это все, волны моды распространяются быстрее", - говорит Кирилл Мартынов. Дмитрий Омельченко и Артем Рондарев поддерживают подобную точку зрения, аргументируя это тем, что в настоящее время практически все явления неразрывно связаны с Интернетом, который для любых групп может являться инструментом для продвижения себя и своей идентичности. С появлением новых медиа практики субкультур значительно трансформировались, утверждают эксперты.

"В том формате, как это существовало раньше, до прихода цифровых технологий, сейчас естественно уже ничего нельзя делать. Это просто такой олсдкул, который не подержится даже на стилевом уровне, мне так кажется", - говорит аналитик ЦМИ Дмитрий Омельченко.

Исходя из заявлений экспертов о том, что исследуемые субкультуры активно используют цифровые медиа и данных онлайн-наблюдений, согласно которым субкультуры в полной мере представлены в Интернете, можно сделать предположение о том, что из-за их присутствия в цифровых медиа отношение общества к ним изменилось. Девиантные молодежные движения, возможно, больше не воспринимаются как группы аутсайдеров, а служат как источники модных трендов. Тем не менее, интервьюируемые эксперты не поддерживают данную гипотезу. По мнению Кирилла Мартынова, и до развития коммуникационных технологий рейверы, панки и граффитчики воспринимались как источник трендов и хороший бизнес, поскольку подростки - это хорошие потребители, а бунт всегда был продуктом продажи. Другие эксперты утверждают, что популяризация и коммерциализация не остановили процесса демонизации этих субкультур в обществе и традиционных СМИ.

"Власть продвигает свое мнение, а потом это мнение передается путем медиа и в современное общество. Власть немного опасается этих групп и видит потенциал того, что они станут радикальными. Особенно это происходит с панками. С граффитчиками в меньшей степени, потому что они больше пытаются действовать в рамках закона", - считает Дмитрий Омельченко. Артем Рондарев согласен, что среднестатистический обыватель, несмотря на развитие цифровых медиа, по-прежнему видит в подобных субкультурах угрозу, поскольку Интернет не помог избавить от набора штампов и стереотипов, связанных с изучаемыми движениями. По мнению Артема Рондарева, для того, чтобы подобные субкультуры перестали считаться девиантными, нужны не цифровые медиа, а какая-то другая среда.

На основании данных о том, что граффитчики, рейверы и панки активно используют коммуникационные возможности Интернета для своей репрезентации, продвижения и монетизации субкультурной деятельности можно сделать вывод, что через цифровые медиа они встроились в доминантную культуру и перестали быть контркультурой. Дмитрий Омельченко высказывает мнение, что этот процесс надо анализировать в рамках отдельных субкультур, а не молодежных девиантных движений в целом. Эксперт говорит о том, что граффитчики коммерциализируются, уходят в массовую культуру и даже строят на этом успешную карьеру. Что касается панков и рейверов, то они не столь популярны, считает Дмитрий Омельченко, и эта непопулярность не дает им стать мейнстримом. Артем Рондарев утверждает, что представители рейва, панка и граффити в зависимости от своих желаний могут встраиваться в массовую культуру или оставаться в андерграунде, потому "если большое общество оценивает субкультуру как девиантную и опасную, это совершенно не значит, что маркеры этой субкультуры не могут быть встроены в большой семантический порядок", в том числе и посредством цифровых медиа. Кирилл Мартынов поддерживает эту точку зрения и отмечает, что коммерциализация субкультур, процессы которой ускоряются через Интернет, помогла рейверам, панкам и граффитчикам встроиться в массовую культуру.

"Есть феномен, связанный с переживаниями того, что ничего нового сделать нельзя, но можно выбрать себе по вкусу стиль, эпоху и в ней поселиться с концами. И тебе это эпоху продадут. Тем самым это массовая культура. Такая коммерциализированная ностальгия. Вот наверное что и случилось с этими старыми субкультурами", - предполагает Кирилл Мартынов. Он отмечает, что новые медиа дают возможность выбрать себе любую идентичность или даже сразу несколько идентичностей.

Данные контент-анализа и онлайн наблюдения также показали, что идеологическая составляющая изучаемых субкультур в используемых ими цифровых медиа отходит на второй план, в то время как акцент делается на творчестве. Артем Рондарев предлагает рассматривать этот процесс как новую идею, потому что, по его мнению, отход от прежней идеологии - это тоже идеология, просто другая. Кирилл Мартынов связывает подобный процесс с внутренней динамикой, профессионализацией представителей субкультур и желанием монетизировать свою деятельность.

Анализируя связь между эволюцией цифровых медиа и уровнем протестного потенциала рейверов, панков и граффитчиков, эксперты говорят о том, что в эпоху новых коммуникационных возможностей происходит множество процессов, влияющих на утрату активного протеста. Артем Рондарев связывает утрату протестного потенциала не только с развитием Интернета, но и в принципе с наступлением эпохи постмодерна, которая привела к тому, что "в системе гибкого потребления масса людей стала находить себе нишу существования, не связанную с тяжелым физическим трудом, с протестом против него". Дмитрий Омельченко подтверждает, что мейнстримизация и отсутствие бунта связаны с тем, что изменились не только медиа, но и жизнь в целом.

"Просто может они протестуют против разных вещей, потому что жизнь меняется, государство изменилось, реалии экономические, бытовые, возрастные и любые - они тоже изменились. Практически все стало другим, соответственно режим протеста не может оставаться прежним", - считает Дмитрий Омельченко. Кирилл Мартынов же отмечает, что, несмотря на медиатизацию современного мира, нельзя говорить о том, новые медиа привели к утрате протестного потенциала панков, рейверов и граффитчиков, поскольку в субкультуре всегда есть те, кто держится в рамках чистого искусства и чистой идеологии и те, кто пытается на своей идентичности делать некий бизнес.

Похожие статьи




Цифровые медиа как фактор снижения протестного потенциала субкультур - Роль цифровых медиа в процессе интеграции девиантных субкультурных практик в массовую культуру

Предыдущая | Следующая