Стадии взаимодействия между интеллектуалом и правителем, Стадии вступления в диалог - Диалог о политическом между интеллектуалом и правителем

Стадии вступления в диалог

Философ и тиран, как это было показано в первой главе, в наибольшей степени нуждаются во вступлении друг с другом в диалог о политическом - ради приобретения устойчивости. У обоих в связи с этим возникает соответствующая функция. Однако диалог о политическом наиболее эффективен во время личной беседы, предполагающей, что философ оказывается в той области физического пространства, которая в максимальной степени контролируется тираном (назовем это пространством власти тирана), а тиран вступает в дискурсивное пространство, в максимальной степени контролируемое философом. Поскольку функции, связанные с выяснением степени максимальности (в смысле знания о должном или контроля наличного) своего собеседника, философом и тираном еще не реализованы, они не могут пока идентифицировать ипостась своего собеседника и поэтому переходят на нижний уровень взаимодействия, где функция вступления в диалог дробится на три отдельные функции идеолога и деспота, определяя три отдельные стадии развития диалога о политическом. Рассмотрим эти три стадии подробно.

Стадия № 1: вхождение интеллектуала в предпространство власти правителя

Понятие предпространства власти вводится Карлом Шмитом для обозначения того круга лиц, советы которых правитель выслушивает и, возможно, даже использует Шмитт К. Понятие политического. М., 2016. С. 421.. Идеологу, коль скоро он стремится давать советы деспоту, необходимо получить доступ к предпространству его власти, что определяет его соответствующую функцию. То же верно и для деспота: если он хочет получать советы идеолога, ему необходмио предоставить последнему доступ в свое предпространство власти. Без этого невозможно само возникновение диалога между идеологом и деспотом.

Предпространство власти представляет собой область схождения физического пространства, в значительной степени контролируемого деспотом (и в максимальной степени контролируемого тираном), и дискурсивного пространства, в значительной степени контролируемого идеологом (и в максимальной степени контролируемого философом). Соответственно, только в этой области взаимодействие идеолога (или философа) и деспота (или тирана) может быть в значительной степени (или максимально) эффективным.

Рассмотрим, как данная стадия представлена в диалогах Ксенофонта и Мэн-цзы.

"Как-то раз поэт Симонид пришел к тирану Гиерону. Когда у обоих выдался досуг, Симонид сказал..." Штраус Л. Указ. соч. С. 39.. Лео Штраус извлекает максимум информации из этого весьма краткого вступления к диалогу "Гиерон": встречи Симонида и Гиерона носят регулярный характер, визиты наносит именно Симонид Гиерону, а не наоборот, разговор о самом важном - о политическом - возникает только тогда, когда у обоих выдается досуг, и они, по-видимому, остаются наедине. Восьмидесятилетний поэт Симонид, живший при дворах самых разных тиранов, включая знаменитого афинского Писистрата, находит приют в Сиракузах у сицилийского тирана Гиерона Йегер В. Пайдейя. Воспитание античного грека. М., 2001. С. 282.. Таков исторический факт, и диспозиция, заданная Ксенофонтом и проинтерпретированная Лео Штраусом, этому факту не противоречит.

Похожую картину мы наблюдаем в "Мэн-цзы": "Сюань-ван, правитель владения Ци, свиделся с Мэн-цзы в Снежном дворце. Ван спросил..." Мэн-цзы. Предисл. Л. Н. Меньшикова. Пер. с китайского, указ. В. С. Колоколова / Под ред. Л. Н. Меньшикова. СПб., 1999. С. 32.. Будничность изложения говорит о том же самом: Мэн-цзы регулярно посещает вана, их встречи происходят в разных резиденциях правителя, возникновение беседы о политическом не является чем-то необычным ввиду того обстоятельства, что коммуникация между философом и тираном уже налажена, поскольку Мэн-цзы состоит при дворе Сюань-вана в качестве советника. Семидесятилетний Мэн-цзы, так же как и пожилой Симонид, побывал в самых разных областях политически неоднородной страны и нашел, как он полагал, свое последнее пристанище при дворе Сюань-вана Там же. С. 231-232.. Однако он еще полон надежд принести пользу этому правителю, а в гораздо большей мере населению царства (если не всей Поднебесной) своими политическими советами.

Прослеживается параллель между двумя произведениями в условиях возникновения диалога: и там и там встречи философа и тирана носят регулярный характер, поскольку философ живет при дворе тирана; философ являет собой почтенного старца (этот момент в произведениях прямо не оговаривается), чувствующего в себе силы и желание давать тирану политические советы; "политический диалог" может возникнуть между ними внезапно и по инициативе любого из них.

Стадия № 2: обоюдное признание статусов

Нет смысла давать советы человеку, который не признает за тобой такую способность. Идеолог должен услышать от деспота, что тот признает в нем интеллектуала высокого уровня (либо даже признает его философом или мудрецом). С другой стороны, идеолог должен продемонстрировать, что он прекрасно понимает, кто находится перед ним: правитель, в значительной (максимальной) степени контролирующий наличный порядок, но не пользующийся абсолютный авторитетом, т. е. деспот (тиран). Этой демонстрацией он укрепляет своего визави во мнении, что перед ним, возможно, действительно интеллектуал - человек, умеющий анализировать ситуацию.

"Что же это за предмет, - сказал Гиерон, - который я мог бы знать лучше, чем ты, муж настолько мудрый? (2) - Я-то знаю, - ответил он, - что тебе довелось быть и обыкновенным человеком, а теперь ты тиран..." Штраус Л. Цит. соч. С. 39.. Налицо признание статусов в самом диалоге: Гиерон признает Симонида мудрецом, и тот молчаливо с этим соглашается; Симонид называет Гиерона тираном, и возражений не следует. Обоюдное признание статусов мудреца и тирана в "Гиероне" происходит в самом начале диалога - сразу после описания условий его возникновения.

"Ван обрадовался и сказал:

- Это о тебе, мудрец, сказано в Стихах: "Угадываю о том, что у другого на сердце" Мэн-цзы. С. 22..

"Мэн-цзы спросил:

- Почему же в данное время у вас, ван, достаточно милосердия, чтобы распространить его на птиц и зверей, между тем действие такого милосердия вы не доводите до вашего народа? [...] Следовательно, бесправие вана не в том, что он не может действовать, а в том, что он не действует.

Ван спросил:

- Как же отличить по внешнему виду бездействие от невозможности действовать?" Там же. С. 23..

В древнекитайском произведении мы видим то же самое: статус мудреца признается тираном, не встречая возражений со стороны самого мудреца; недобродетельный характер правления Сюань-вана признается и Мэн-цзы и его собеседником.

Обоюдное признание статусов собеседниками позволяет им вести достаточно откровенный разговор. Более того, без такого признания сам разговор о политическом был бы бессмысленным: зачем тирану выслушивать мнение человека, не претендующего на знание о должном? зачем философу тратить время на разговор с человеком, либо не вполне контролирующим наличное, либо абсолютно удовлетворенным статус-кво? С другой стороны, это признание, очевидно, помещается в произведения их авторами с целью сделать диалоги "самодостаточными": нам нет необходимости привлекать дополнительные сведения о действующих лицах диалогов, поскольку они сами указывают статусы друг друга и признают свои собственные статусы.

Стадия № 3: редукция деспотического/тиранического сознания

"Царь молвил: "Почтенный Нагасена, ты будешь со мною беседовать?". - "Если ты будешь беседовать по-ученому, государь, то буду, а если будешь беседовать по-царски, то не буду" Вопросы Милинды. М., 1989. С. 82.. Цитируя этот фрагмент из буддийского литературного памятника "Вопросы Милинды", Й. Хейзинга отмечает, что такое начало типично для подобных диалогов Хейзинга Й. Homo ludens. Человек играющий. М., 2015. С. 165.. Действительно, приступая к беседе с деспотом, идеолог должен озаботиться тем, чтобы эта беседа не покидала дискурсивного пространства диалога о политическом, поскольку только это пространство контролируется идеологом. Деспот же, если будет вести беседу только в этом своем качестве, вполне может захотеть прибегнуть к угрозам, что уже есть выход за пределы философского/идеологического дискурса, или же прервет беседу в одностороннем порядке - и тем самым также покинет дискурсивное пространство диалога о политическом. Другими словами, идеологу необходимо осуществить "редукцию деспотического сознания". Соображение эффективности здесь также имеет первостепенное значение, поскольку идеологу эффективнее всего действовать там, где он может проявить свои качества наилучшим образом, а таково именно дискурсивное пространство диалога о политическом. Кроме того, "редукция деспотического сознания" необходима идеологу для того, чтобы деспот взглянул на свое положение "другими глазами", что будет крайне важным для осуществления последующих функций идеолога.

Теперь рассмотрим данную стадию с точки зрения деспота. Царь Милинда предварительно выяснил, что же значит вести беседу по-ученому и по-царски, после чего дал свое согласие вести беседу с Нагасеной по-ученому. Й. Хейзинга утверждает, что тем самым он дал свое согласие вести игру на равных. Но дискурсивное пространство контролируется идеологом, как уже подчеркивалось выше. Т. е. там "играть на равных" с идеологом профан, каковым является деспот, не в состоянии. Лишь контроль физического пространства позволяет деспоту согласиться на то, чтобы оказаться в дискурсивном пространстве, контролируемом идеологом. Тем самым будет достигнута определенная симметрия во взаимоотношениях, необходимая для возникновения доверительной беседы. Ведь именно в такой беседе деспотом/тираном может быть получено столь необходимое ему знание о должном порядке и соответствующие советы. А значит, без доступа в дискурсивное пространство деспоту/тирану просто не обойтись.

"Тебе довелось быть и обыкновенным человеком, а теперь ты тиран: значит, ты должен был изведать и то, и другое, и лучше моего знаешь, в чем для смертного человека состоит отличие тиранической жизни от жизни частной" Штраус Л. Цит. соч. С. 39.. Симонид просит Гиерона вспомнить те времена, когда он был еще не тираном, а частным лицом, и сравнить оба эти периода своей жизни. Гиерон сначала "кокетничает", делая вид, что уже плохо помнит те времена, когда он был частным лицом. Но в процессе беседы тиран уже вполне охотно вспоминает свое "нетираническое" прошлое. Налицо редукция тиранического сознания: мудрецу необходимо заставить собеседника взглянуть на собственное текущее состояние глазами самого себя прежнего, чтобы он самостоятельно пришел к неутешительному выводу о своем текущем состоянии.

Мэн-цзы приходится сложнее: Сюань-ван никогда не был частным лицом, поэтому апелляция к прошлому должна быть несколько другой. Обильное цитирование стихов "Шицзина" позволяет воскресить в памяти Сюань-вана те времена, когда он учил эти стихи наизусть, получая аристократическое образование, а значит был юн и преисполнен желания походить на легендарных правителей древности, о которых и идет речь в стихах "Шицзина" Адильбаев Т. Ш. В зерцале стиха // МЕТОД-2016, С. 382-383.. Тем самым редукция тиранического сознания осуществляется посредством "включения" канала автокоммуникации: тиран, "передавая самому себе" информацию из собственного прошлого, "внутренне перестраивает свою сущность, поскольку сущность личности можно трактовать как индивидуальный набор социально значимых кодов, а набор этот здесь, в процессе коммуникационного акта, меняется" Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. СПб., 2014. С. 33..

Похожие статьи




Стадии взаимодействия между интеллектуалом и правителем, Стадии вступления в диалог - Диалог о политическом между интеллектуалом и правителем

Предыдущая | Следующая