Введение - Диалог о политическом между интеллектуалом и правителем

В известном стихотворении Редьярда Киплинга у края земли лицом к лицу встают сильный с сильным. На фоне такого беспрецедентного конфликта меркнут различия между Западом и Востоком. То же можно было бы сказать о споре знающего со знающим. Двум носителям одной и той же субстанции (силы, знания), претендующим на максимальное обладание этой субстанцией, не избежать конфликта. Но что происходит с максимальными/абсолютными носителями разных субстанций? И тем, кто только стремится такими носителями стать? Возникает ли между ними конфликт? Возможно ли между ними вообще какое-нибудь взаимодействие? Памятники классической политико-философской литературы Древней Греции и Древнего Китая содержат примеры подобного взаимодействия и свидетельствуют, что и в ходе него практически исчезают различия между Западом и Востоком. Интеллектуал и правитель - как обладатели знания и силы - вступают во взаимодействие, формируя дискурс должного и наличного порядков: наличное в той или иной степени контролируется правителем, тогда как у интеллектуала имеется то или иное представление о должном. Степень контроля наличного и знания о должном определяется "уровнем" ипостаси, в которой интеллектуал или правитель выступают в тот или иной момент их взаимодействия. Возникающий таким образом диалог о политическом проходит ряд стадий, обусловленных сменами уровней взаимодействия вступивших в диалог фигур и их осуществлением своих функций, соответствующих их различным ипостасям. Настоящая работа посвящена выяснению причин, по которым интеллектуал и правитель вступают в указанный диалог, выявлению и анализу различных ипостасей, в которых интеллектуал и правитель выступают в ходе диалога, рассмотрению их соответствующих функций и определяемых ими стадий диалога, а также объяснению результата этого диалога.

В качестве предмета нашего анализа мы выбрали диалог Ксенофонта "Гиерон" и те фрагменты классической конфуцианской книги "Мэн-цзы", в которых приводятся беседы философа Мэн-цзы и правителя царства Ци Сюань-вана. Наш выбор обусловлен следующими факторами: во-первых, оба произведения написаны именно в диалоговой форме (для китайской классической политико-философской литературы это, вообще говоря, не очень свойственно), во-вторых, оба произведения представляют собой беседы носителей знания - поэта Симонида и философа Мэн-цзы с тиранами Гиероном и Сюань-ваном (последний находится у власти на совершенно легитимной основе, но характер его правления, по мнению Мэн-цзы, скорее тиранический), в-третьих, оба произведения написаны не участниками диалога, и даже можно вполне обоснованно утверждать, что указанные беседы не имели места в действительности, а значит, в-четвертых, что оба эти произведения представляют собой взгляды политических философов (Ксенофонта и учеников Мэн-цзы) на то, как превратить тиранию в добродетельное правление. Мы выделяем в рассматриваемых диалогах тринадцать (для диалога Симонида и Гиерона) и четырнадцать (для диалога Мэн-цзы и Сюань-вана) стадий их развертывания. В "Гиероне" эти стадии следуют одна за другой, поскольку именно данный диалог был принят за базовый при его сопоставлении с фрагментами книги "Мэн-цзы". Отсутствие четкой композиции в последней затрудняет воспроизведение хронологической последовательности диалога Мэн-цзы и Сюань-вана, однако все тринадцать стадий (плюс одна дополнительная) присутствуют и в нем, что позволяет обнаружить внутреннюю логику в беседе Мэн-цзы и Сюань-вана.

Возвращением интереса исследователей к диалогу Ксенофонта "Гиерон" политическая наука обязана Л. Штраусу. В своей работе "О тирании" он подчеркивает, что забвение рассуждений классических авторов о тирании и размывание границ между понятиями "тиран" и "царь" представляет собой существенный недостаток современной ему политической науки, оказывающейся неспособной по этой причине исследовать феномен тирании, вновь возникший в 20-м веке. Анализ содержания диалога "Гиерон" и интерпретация его финала, предпринятые Л. Штраусом в указанной работе, существенно опирается на "ценностные суждения" (данное выражение заключается в кавычки и самим автором), отсутствием которых в современных исследованиях феномена тирании он и объясняет причины соответствующих неудач Штраус Л. О тирании. СПб., 2006 С. 65.. Помимо "ценностных суждений", в анализе и интерпретации Л. Штрауса присутствует изрядная доля "психологизма": так, философ и тиран скрывают свои истинные намерения и прибегают для этого к различным уловкам, тиран не доверяет философу, поскольку боится его, и т. д. А. Кожев в эссе, представляющем собой своего рода расширенную рецензию на работу Л Штрауса, рассматривает диалектику взаимодействия философа и тирана как более "глобальных" фигур, что позволяет ему в гораздо меньшей степени прибегать к "ценностным суждениям" и "психологизму". Тем не менее, фундаментальные причины сотрудничества и конфликта между философом и тираном А. Кожев объясняет в том числе и отсылкой к "гамлетовскому вопросу" и "педагогическим" устремлениям философа и тирана. Кроме того, Кожев вводит фигуру интеллектуала - как промежуточную между фигурами философа и тирана - для объяснения возникающей возможности реализовать философские идеи в процессе тиранического правления.

Обилие различных участвующих во взаимодействии фигур (мудрец, философ, интеллектуал, тиран), выявляемых Штраусом и Кожевым, вкупе с разнообразием и противоречивостью их функций чрезмерно усложняют объяснение стадий этого взаимодействия (достаточно четко выделяемых Штраусом) и его результатов. Так, философ/мудрец демонстрирует в ходе диалога граничащее с лицемерием умение подстраиваться под своего собеседника, но при этом в финале этого диалога философ/мудрец говорит совсем не то, что хочет услышать от него тиран. Последний сам ведет себя на первых порах чрезмерно осторожно, говорит, что не доверяет мудрецам, но одновременно ведет более чем откровенный диалог с мудрецом, в значительной степени позволяя манипулировать собой. Но в конце диалога тиран снова настороже.

Можно ли выстроить четкую картину взаимодействия философа/мудреца и тирана, охватывающую и объясняющую все только что перечисленные особенности их поведения? Ответу на данный вопрос и посвящена настоящая работа. В связи с этим ее Целью является построение схемы взаимодействия интеллектуала и правителя и выявление связанной с этой схемой морфологии диалога о политическом между интеллектуалом и правителем. Для достижения указанной цели нами будут решены следующие Задачи:

    - определены и описаны ипостаси, в которых интеллектуал и правитель выступают в процессе своего взаимодействия; - определены и описаны функции указанных ипостасей, а также мотивы смены ипостасей интеллектуалом и правителем в процессе взаимодействия; - определены и описаны стадии взаимодействия интеллектуала и правителя, возникающие в процессе реализации ими функций, присущих той или иной их ипостаси, и смены самих ипостасей; - объяснены результаты взаимодействия интеллектуала и правителя.

Методом, используемым в настоящей работе, является сравнительный морфологический анализ структур письменных источников. В. Я. Пропп в своей книге пишет о том, что волшебную сказку можно изучать по функциям действующих лиц, которые представляют собой составные части сказки Пропп В. Я. Морфология волшебной сказки. М., 2001. С. 21.. В случае взаимодействия интеллектуала и правителя непосредственное применение данного метода (выявление функций действующих лиц как составных частей) сильно затруднено по той простой причине, что действующих лиц в диалоге только два - интеллектуал и правитель. Пусть они и выступают в процессе взаимодействия в различных ипостасях. Кроме того, функции ипостасей одного уровня у интеллектуала и правителя если не симметричны, то уж точно сопряжены: так, например, философ прибывает к тирану, но и тиран принимает философа, философ называет тирана тираном, и тот не возражает, но и тиран называет философа философом, не получая в ответ возражения. Получается, что круги действия (понятие, вводимое В. Я. Проппом в шестой главе своей книги) у обоих персонажей диалога между философом и тираном также сопряжены, если не симметричны. Это обуславливается сопряженностью целей вступающих в диалог лиц: философ стремится передать имеющееся у него знание о должном порядке тирану, а тиран стремится получить это знание у философа и так далее. Поэтому вместо морфологического анализа взаимодействия интеллектуала и правителя на предмет выявления различных их функций, определяющих это взаимодействие, мы в настоящей работе рассматриваем общую схему взаимодействия интеллектуала и правителя и определяемые этой схемой стадии взаимодействия, тем самым выявляя его структуру. Эти стадии можно интерпретировать как состояния коммуникационной системы, если пользоваться технической терминологией. Интерпретация этих стадий в терминах биологических будет дана в первой главе настоящей работы.

Похожие статьи




Введение - Диалог о политическом между интеллектуалом и правителем

Предыдущая | Следующая