Заключение - Влияние китайской диаспоры в Юго-Восточной Азии (1949-2000гг)

Этническое своеобразие Юго-Восточной Азии было во многом предопределено удобным для торговли положением. Но, тем не менее, у истоков коммерческой деятельности стали не коренные жители, а пришлые, изначально выделив себя не только как этническую группу, но и как социальную. Ими были мигранты со Срединной империи, главного геополитического игрока в регионе. При этом как минимум относить их к ханьцам их можно лишь условно. Как бы там ни было, устойчивые поселения эмигрантов появляются уже в первой половине I тыс., а настоящее же "открытие" Китаем островной части региона приходиться на начало II тыс.

Среди причин миграции можно выделить как внешние раздражители, так и внутренние побудители. К первым можно отнести удобное географическое положение ряда стран в регионе на пересечении торговых путей, а также относительную близость к "точке исхода" - южному побережью Китая, достаточное количество земель, пригодных для колонизации и определенно в некоторой степени терпимое отношение коренных к инородцам. К внутренним же причинам можно отнести этническое разнообразие населения юга Поднебесной, вытесненное туда, собственно, китайским этносом, у которого не было сильно развито чувство привязанности к "Большому" Китаю, но при этом имели силу чувства патриотизма к "Малой Родине". Это все налаживалось на более прозаичные вещи - опустошающие войны, массовые неурожаи, а так же в целом непригодность горного региона к земледелию, что определило характер местных как менее привязанных к земле.

Пионерами эмиграционного движения стала наиболее социально мобильная часть населения - торговцы и мелкие производители. Вновь прибывшие, будь то на постоянной основе либо временно, находясь на более высшей ступени социально-экономического развития, встретились с иной системой общества и культурой. В целом, это ощущение инаковости обусловило то, что преимущественно консервативные установки конфуцианства переживали определенную трансформацию в сознании переселенцев. Торговля, бывшая на Родине во многом презираемым занятием, стала за границей мерилом успеха и благочестия в этнической общине. Тем самым, в общине культивировалось стремление к успеху, которое на фоне замедленного развития социально-экономических отношений в среде коренного населения ЮВА обусловило то, что китайцы смогли занять определенную нишу в структуре обществ региона. Нарастающий культурный антагонизм лишь консервировал эти отношения между китайцами и коренными.

Именно поэтому и благодаря накопленному опыту экономической деятельности, китайская диаспора была готова к приходу европейских колонизаторов. Именно она, как носитель прогрессивных отношений, стала проводником интересов европейцев, выступила в роли прослойки между ними и аборигенами. Подходя к этому вопросу с марксистской точки зрения, можно говорить о том, что китайцы составляли в обществах стран ЮВА те классы, которые выступали двигателями социально - экономического развития. Ими были, в первую очередь, буржуа - торговцы, ростовщики и мелкие собственники/ производители, а позднее пролетарии - "кули".

То, что в структуре экономического доминирования в регионе практически не были включены местные, объяснялось, в первую очередь, консолидированностью общины и наличием у нее действенных институтов организации, что позволяло диаспоре выступать единым фронтом против конкурентов. Уходя корнями в традиции тайных обществ в Китае, эти структуры строились на принципах землячеств и диалектных общностей, перенося действительность своей Родины в другие страны. Жесткая иерархичность внутри, разветвленная система межобщинных связей - "гуанси", использование тайных преступных сообществ - все это обусловило сплоченность общины, ее определенную автономию в рамках государств и более того, успешное функционирование межрегиональных связей в ЮВА между анклавами китайской диаспоры. Неудивительно, что спаянная традиционными кланово - семейными связями диаспора смогла адаптироваться как к колониальной системе, так и в условиях деколонизации.

Будучи по своей природе торгово-ростовщическим (на поздних этапах - финансовым), капитал китайских этнических групп обладал высокой мобильностью внутри региона и, благодаря наличию каналов неофициальных связей "гуанси" и "синьюн", мог курсировать в районе ЮВА без ограничений, тем самым создавая предпосылки к формированию единого регионального рынка. Сформировалось то, что на Западе называют "бамбуковые сети" - сложная система перекрестных директоратов между китайскими компаниями, структурно состоящими из малых семейных предприятий с высоким уровнем диверсификации деловой деятельности по отраслям и нацеленных в первую очередь быстрый доход от высоких темпов оборота при низкой прибыльности. По сути, китайцы одними из первых создали транснациональные корпорации еще даже до появления этого понятия. глобализация деловой китайский община

Накопление богатств также выступало определенной страховкой от возможной дискриминации со стороны большинства, значительно превосходящим "хуацяо" - "заморских китайцев". Богатство стало инструментом для "верхушки" диаспоры - китайской деловой общины (КДО) в осуществлении своего влияния в социальном, экономическом и политических аспектах. В условиях установившихся авторитарных режимов в ЮВА в середине XX века, которые ограничивали возможность прямого участия в государственной деятельности, КДО перешли к тактике косвенного влияния - подкупов технократов-чиновников и военной бюрократии, использовании подставных лиц. Из методов прямого воздействия на власть на деле проявил себя вывод капиталов, который на примере событий в Индонезии в 1960-х. и 1997-1998 гг., показал зависимость местных экономик от капитала хуацяо. Тем не менее, исключив немногочисленные страны с высоким удельным весом китайцев в массе населения, где существует возможность легального политического представительства, можно говорить на современном этапе о практике лоббирования своих интересов через политиков в относительно демократических режимах по типу Таиланда и Филиппин. Но, так или иначе, относительно низкий процент китайцев в странах ЮВА изначально ограничивает поле политической деятельности диаспоры косвенными методами влияния.

Подводя итог, хотелось бы отметить что, несмотря на соблазн провести прямую зависимость между долей китайцев в совокупности всего населения, на практике соотношение между членами этнических групп не коррелирует с возможностями их влияния в сфере политики, уступая место экономическому фактору. Редкие случаи прихода к власти деятелей китайского происхождения в итоге показывают, что ценой за их допуск к управлению был разрыв связей с общиной и ассимиляция. При этом сам фактор наличия капитала, органично "вмонтированного" в экономику стран ЮВА, но при этом, существующего параллельно с ней, говорит о существовании неофициального, но действующего механизма влияния на наднациональном уровне. "Бамбуковые сети" сами по себе являют собою отдельную экономику с триллионными оборотами и миллионами работников, и вся возможная деятельность КДО по воздействию на политическую среду стран проживания являет собой, в первую очередь, защиту статуса кво в экономике и гарантии базовых социальных прав и свобод - политика для хуацяо второстепенна, и это в первую очередь определяется их менталитетом и жизненными установками.

В целом, можно сказать, что деятельность китайской диаспоры во многом "склеивает" страны региона, создавая определенный базис - единое экономическое пространство, которое служит платформой для политической интеграции, институализированной на уровне организации межрегионального взаимодействия - АСЕАН, которая может стать чем-то наподобие Европейского Союза.

Похожие статьи




Заключение - Влияние китайской диаспоры в Юго-Восточной Азии (1949-2000гг)

Предыдущая | Следующая