Власть и монополия на законное насилие. - Власть

Можно выделить множество первоначальных истоков влас-ти и господства. Самым бесспорным из них является сила, ко-торая, в свою очередь, выступает в разных формах. Следует от-метить, что по данному вопросу существует широкая гамма мнений от буквального отождествления власти с силой и физи-ческим насилием до полного отрицания ее связи с силой. Как счи-тал, например, Э. Фромм, "в психологическом плане жажда власти коренится не в силе, а в слабости". По его мнению, во вла-сти "проявляется неспособность личности выстоять в оди-ночку и жить своей силой". Власть -- это не что иное, как от-чаянная попытка приобрести заменитель силы, когда подлинной силы не хватает. Более того, "сила в психологическом смысле не имеет ничего общего с господством; это слово означает обла-дание способностью... "власть" и "сила" -- это совершенно раз-ные вещи". Понятия "господство" и "потенция" -- отнюдь не сов-падающие, а взаимоисключающие друг друга понятия. "Власть,-- утверждал Фромм,-- это извращение силы, точно так же как сексуальный садизм -- извращение половой любви". Несколько другая точка зрения представлена С. Л. Франком, по мнению которого "насилие и принуждение может быть в по-литике только подсобным средством, но не может заменить собою естественного, органического, почвенного бытия".

Но это только в идеале. В реальной же истории человечест-ва любая властная система так или иначе, в той или иной сте-пени основана на акте или актах насилия. Сила слишком часто выступала в качестве не последнего, а первого и решающего ар-гумента. Необходимость насилия и принуждения в качестве ме-ханизмов регулирования поведения людей в обществе определя-ется недостаточностью одних только средств поощрения и порицания. Неотъемлемым атрибутом власти являются санк-ции, наказания, в том числе физическое принуждение. Подчер-кивая значимость этого факта, в "Законах Ману" отмечалось: "На-казание -- царь, оно -- мужчина, оно -- вождь и оно -- каратель... Если бы царь не налагал неустанно Наказание на заслуживающих его, более сильные изжарили бы слабых, как рыбу на вертеле... Весь мир подчиняется (только) посредством На-казания... Все варны испортились бы, все преграды были бы. со-крушены, и произошло бы. возмущение всего народа от колеба-ния в (наложении) Наказания. Где идет черное, красноглазое Наказание, уничтожающее преступников, там подданные не возмущаются, если вождь хорошо наблюдает". Необходимость санкций, наказаний, запретов вытекает из самой противоречи-вой природы человека.

По-видимому, выражение "сильный всегда прав" восходит еще к тем временам, когда спор решался исключительно с помощью физического насилия. В этом смысле власть представляет собой проявление превосходства в сугубо материальном смысле: если я обладаю способностью подавить или убить другого человека, то я "сильнее" его, я способен подчинить его своей власти.

Слишком часто власть являлась результатом военной побе-ды, узурпации, брато - и отцеубийства, государственного перево-рота или какого-либо другого незаконного деяния. Для любого историка это настолько очевидный факт, что здесь вряд ли на-до приводить какие-либо примеры. Поэтому без всякого преуве-личения можно сказать, что с самого зарождения власти на ней, как говорится, лежит каинова печать. Приходится признать и то, что в основе множества самых мирных, считающихся в на-ши дни самыми законными и укладывающимися в рамки пра-ва общественных и политических феноменов лежат насилие и другие формы противозаконных действий. Так, все важнейшие атрибуты современной демократии и правового государства про-шли испытание насилием. Например, национально-государствен-ный суверенитет, торжество права и закона над божественным правом государей на власть, разделение властей первоначально являлись объектами ожесточенной идеологической и политиче-ской (в том числе и вооруженной) борьбы между противоборст-вующими группами, сословиями, классами, государствами.

На пути разработки, учреждения и институционализации этих принципов и институтов каждая страна прошла через ре-волюции, гражданские войны, цареубийства и другие формы на-силия. Великобритания, считающаяся одной из самых совершен-ных демократий современного мира, пережила две революции, причем в первый раз она избавилась от своего короля отрубив ему голову. Еще в большей степени это верно применительно к Фран-ции, которая прежде чем окончательно принять демократичес-кие ценности и институты, прошла через несколько революций и переворотов. В США политическая демократия и рыночно-капиталистические отношения одержали окончательную победу лишь в результате самой жестокой и кровопролитной со времен Ма-рия и Суллы гражданской войны.

Естественно, что власть ни в коем случае нельзя свести к си-ле, тем более, к голой физической силе или насилию. Но нель-зя не учитывать и тот факт, что власть, не опирающаяся на си-лу, не способная добиться реализации своих решений, в том числе силой или угрозой применения насилия, может оказаться благим пожеланием или просто блефом. В этом смысле власть представ-ляет собой форму выражения силы. Одна из главнейших задач государства -- разрешение противоречия между необходимостью порядка и разнообразием интересов в обществе, сопряженных с кон-фликтами. С этой точки зрения государство и власть, политиче-ское в целом призваны внести порядок в рациональную органи-зацию, в социально-политический процесс, обуздать стихию человеческих страстей.

Поэтому естественно, что и государство и власть самым тес-ным образом связаны с насилием. Государство, даже самое де-мократическое, представляет собой во многих отношениях ме-ханизм принуждения, насилия над людьми. Но это насилие особого рода. Еще Т. Гоббс (продолжая в этом вопросе традицию Н. Макиавелли) усматривал главный признак государства в "монополии (курсив мой.-- К. Г.) на принуждение и насилие". Дж. Локк считал политической властью "право создавать зако-ны, предусматривающие смертную казнь и соответственно все менее строгие меры. наказания для регулирования и сохранения собственности, и применять силу сообщества для исполнения этих законов и для защиты, государства от нападения из-вне -- и все это только ради общественного блага".

С тех пор этот тезис в разных редакциях стал общим местом в большинстве теорий государства. Данную мысль в несколько иной форме выразил известный немецкий правовед XIX в. Р. Еринг, который подчеркивал, что государство обладает абсо-лютной монополией на принуждение. Наиболее завершенную раз-работку данный тезис получил у М. Вебера. Он, в частности, ут-верждал, что государство невозможно определить социологически в терминах его целей или из содержания его деятельности, по-скольку нет такой задачи, которая была бы исключительным до-стоянием государства. Поэтому, говорил Вебер, четко очерчен-ный признак государства следует искать в средствах, которые оно использует. Таким средством, по его мнению, и является наси-лие: "Государство есть то человеческое сообщество, которое вну-три определенной области... претендует (с успехом) на моно-полию легитимного физического насилия. Ибо для нашей эпохи характерно, что право на физическое насилие приписывается всем другим союзам или отдельным лицам лишь настолько, на-сколько государство со своей стороны допускает это насилие: единственным источником "права" на насилие считается го-сударство".

Исходя из этой посылки, М. Вебер рассматривал государст-во как "организованный по типу учреждения союз господства, который внутри определенной сферы добился успеха в монопо-лизации легитимного физического насилия как средства господ-ства и с этой целью объединил вещественные средства предпри-ятия в руках своих руководителей, а всех сословных функционеров с их полномочиями, которые раньше распоря-жались этим по собственному произволу, экспроприировал и сам занял вместо них самые высшие позиции". Хотя сущность государства и власти, политического в целом, как будет показа-но ниже, и нельзя свести всецело к отношениям господства и подчинения, все же с точки зрения власти и властных струк-тур эти отношения отличают политическое от других сфер обще-ственной жизни. Более того, государство, власть и насилие не-мыслимы друг без друга. Хотя, подчеркнем, насилие не является единственным средством государства. Но это специфическое для него средство.

Государство, особенно если речь идет о современном государ-стве, в котором как бы в едином организме сочетается множе-ство разнообразных конфликтующих, зачастую несовместимых друг с другом интересов, устремлений, установок и т. д., не в со-стоянии обеспечить выполнение своей главной функции по ре-ализации общей воли своих подданных одними только уговора-ми или благодаря их сознательности и доброй воле. В данном контексте власть является как бы данью, отдаваемой греховной природе человека, средством, призванным бороться с несовершен-ством человека и социального мира в целом.

Мировая история по большому счету еще не знала государ-ства без механизмов и средств предотвращения и наказания уголовных правонарушений, без системы исправительных учреж-дений. Насилие или угроза применения насилия является мощ-ным фактором, сдерживающим людей от всякого рода пополз-новений на жизнь, свободу, собственность других членов обще-ства. Непременные атрибуты государства -- человек с ружьем, армия, полиция, призванные гарантировать внутреннюю и внеш-нюю безопасность как самого государства, так и всех без исклю-чения его подданных. Они составляют инструмент силового обеспечения политики государства. В этом контексте прав фран-цузский мыслитель конца XVIII--начала XIX в. Ж. де Мэстр, ко-торый говорил: "бог, сотворивший власть, сотворил и наказание... палач сотворен вместе с миром".

Государство отличается от всех других форм организации лю-дей тем, что оно располагает военной силой и судебно-репрессивным аппаратом. Более того, государство вправе не только при-менить к своим подданным в случае необходимости насилие, но и требовать от них служения с оружием в руках для приме-нения вооруженного насилия к врагам самого государства.

При этом необходимо учесть следующее обстоятельство. В принципе насилие может быть применено и нередко применя-ется родителями в отношении своих детей, руководителем пред-приятия -- в отношении своих подчиненных и др. Но все дело в том, что в любом из этих случаев действия применяющих на-силие противоречат закону. Более того, закон запрещает такие действия под угрозой применения к ним самим насилия. Что ка-сается государства, то формы, средства, условия использования им насилия или угрозы применения насилия строго определены и регламентированы законом.

Поэтому и говорят о легитимном, или узаконенном насилии со стороны государства. Важно учесть также не только легитимность насилия, применяемого государством, но и то, что ему и толь-ко ему принадлежит это исключительное право. Коль скоро все граждане независимо от социального положения, националь-ной, религиозной, профессиональной или иной принадлежнос-ти равны перед законом, то ни один из них не вправе (кроме тех случаев, которые предусмотрены законом) применить насилие в от-ношении другого человека. Это касается и разного рода органи-заций, объединений, союзов, заинтересованных групп.

Другими словами, право применения или угрозы применения насилия отнято у всех индивидов и коллективов, составляющих общество, и сосредоточено в одном месте -- у государства. Госу-дарство не просто наделено правом на применение насилия, а пользуется исключительным правом, т. е. монополией на при-менение насилия. Поэтому-то и говорят, что государство обладает монополией на легитимное, или узаконенное насилие. При-чем такая монополия составляет важнейшее условие самоорга-низации и интеграции высокодифференцированного общества.

Очевидно, что в современном государстве сила, насилие и принуждение облекаются в форму писаных или неписаных за-конов, разного рода запретов и предписаний, которые в сущест-венной своей части строго определены и при необходимости ис-полняются с использованием силы. При всем сказанном, власть отнюдь не сводится всецело к функции насилия. Во властных от-ношениях подчиненный, будучи одной из сторон, тоже являет-ся участником этих отношений. Выше уже говорилось, что цель самоорганизации государства дается как бы изнутри. Это выра-жается, в частности, в том, что сама идея государственности вклю-чает в своей основе начало солидарности, вытекающей, как под-черкивал С. Л. Франк, из онтологического единства "мы". "Государственное единство в лице патриотического сознания более всего утверждается через интимное сознание местных областных единств, через любовь к своеобразию своего родного города или родной области, через привязанность к местным обы-чаям, песням, диалекту... Общество, как живой организм, имен-но постольку прочно и жизненно: поскольку оно, как всякий слож-ный организм, складывается как иерархическое многоединство подчиненных и соподчиненных низших общественных единств".

Государство представляет собой единство всеобщего и част-ного интереса, синтез всеобщей и частной идеи. Здесь к началу личной свободы и личных прав присовокупляются начала обя-занности. Каждый конкретно взятый гражданин должен дейст-вовать не только в собственных интересах, но и во имя общего блага, преследовать не только частные цели, но и носить в сво-ем сознании начала общественные. Все это позволяет сделать вы-вод, что власть проявляется не только в насилии, но также в различных "динамичных формах зависимости, независимос-ти и взаимозависимости между человеком и человеком, лично-стью и обществом, социальными группами, классами, государ-ствами, блоками государств".

Общество или государство представляет собой не некое меха-ническое соединение тех или иных институтов и отношений, а фор-мы самоорганизации человеческих сообществ, где единство не на-вязано извне силой, а дано как бы изнутри. С данной точки зрения немаловажен тот факт, что помимо насилия власть имеет своим основанием целый ряд других источников, например традицию, обычай, добровольное делегирование полномочий гражданами на основе договора и т. д., место, значение и роль которых общеиз-вестны. Поэтому политическая власть никогда не бывает всеисключающей. Рядом с ней и зачастую в противовес ей существу-ет множество других источников и форм власти и авторитета, которые призваны уравновешивать и ограничивать ее. Это власть и авторитет традиции и обычая, разного рода организаций, объ-единений, институтов гражданского общества, такие как церковь, семья, университеты, бизнес, общественное мнение и средства мас-совой информации, профсоюзы и заинтересованные группы, гос-подствующие в обществе нравственные императивы.

В значительной мере степень независимости граждан от го-сударства, степень демократичности общественно-политической системы прямо пропорциональна степени полицентричности распределения власти в обществе. Как же в этом случае совме-стить принцип единства и неделимости верховной власти госу-дарства? Дело в том, что в соответствии с большинством совре-менных теорий верховная государственная власть имеет некие границы, которые она не вправе преступать. Это -- неотчужда-емые права личности на жизнь и свободу мысли от внешнего вме-шательства. Как подчеркивал П. И. Новгородцев, императивом для верховной власти остается "идея суверенитета народа и лично-сти". Между правом, государством и отдельно взятой личностью существует некий договор относительно этих неотчуждаемых прав личности на жизнь, свободу и независимость, договор, подкреп-ленный "народовластием и парламентаризмом" в Конституции. Гарантией сохранения и реализации прав личности Новгородцев считал строгое разделение прерогатив и функций властей, при-званное не допустить перекоса в пользу какой-либо ветви влас-ти, в том числе и "деспотизма парламента". При этом он всяче-ски подчеркивал, что "под единой властью... не разумеется, конечно, власть единоличная".

Очевидно, что в современную идею суверенитета органичес-ки встроены принципы, не допускающие ее использование в це-лях установления деспотизма, будь то исполнительная или за-конодательная ветвь власти или отдельное лицо. Необходимо учесть, что в подавляющем большинстве стран развитого мира сама по-литическая власть не является неким монолитом, а различные ее компоненты уравновешивают друг друга как бы изнутри. Этому, в частности, служит система сдержек и противовесов, предполагающая существование множества конкурирующих между собой центров власти, призванных обеспечить "равновесие власти". Особо важное значение для достижения такого равно-весия имеет принцип разделения власти на три главные равносущные ветви -- законодательную, исполнительную и судебную. Разделение властей отражает конкретные интересы конкрет-ных социальных и политических сил, их борьбу и взаимодейс-твие.

Власть и монополия на законное насилие. - Власть

Похожие статьи