Художественное своеобразие жанра записок в прозе Н. В. Гоголя и Ф. М. Достоевского, "Записки сумасшедшего" Н. В. Гоголя - Специфика жанровой формы записок в творчестве Н. В. Гоголя и Ф. М. Достоевского

"Записки сумасшедшего" Н. В. Гоголя

"Записки сумасшедшего" - новаторское явление в литературном процессе 1830-х гг. Небольшая по объему, книга становится своеобразной семиосферой безумия, состоящей из нескольких пластов и рисующей свою картину мира. Гоголь раскрыл разные грани российского бытия: департамент, дом "его превосходительства", квартира чиновника, сумасшедший дом - и на всех этих уровнях обнаружил абсурд. Сумасшествие и абсурд становятся ключевыми понятиями произведения, необходимыми для создания абсурдной картины мира. Тема сумасшествия обретает в гоголевском контексте мирозиждительный смысл. Состоящая из разнородных образований (жанровая характеристика, испанская тематика, особенности повествования), семиосфера безумия организует структуру произведения, являясь в то же время частью семиосферы Петербурга, которая включает в себя весь цикл "петербургских повестей". Если рассматривать произведение в контексте "Арабесок", то через свое безумие Поприщин оказывается связан с всемирной историей, культурой и искусством, размышлениям о которых посвящен сборник.

Впервые повесть была опубликована с подзаголовком "Клочки из записок сумасшедшего" в сборнике "Арабески. Разные сочинения Н. Гоголя" в 1835 году. Цензурное разрешение сборника в печати подписано 10 ноября 1834 года, а в свет он вышел в первой половине января 1835 года. Произведения, вошедшие в состав сборника, писались Гоголем в течение 1830 - 1834 годов. В. В. Каллаш считает, что замысел "Записок" относится к 1833 году. Гоголь начал "Записки" в этом году, имея в виду тогдашнюю "Пчелку", на которую не раз ссылается Поприщин, но затем в 1834 году, обрабатывая повесть для печати, прибавил несколько новых фактов, смешав, таким образом, хронологию. В 1833 году 4 октября было средой, что отмечают и "Записки". 6 ноября шли "Филатка и Мирошка - соперники", драма "Великодушие" и комедия "Ф. Г. Волков", 7 ноября -- "Горе от ума" и "Подмосковные проказы". "Испанские дела" указаны в "Пчеле" 1833 и 1834 годов. Описание курского бала не было найдено в "Пчеле". Может быть, Гоголь имел в виду описание Юхновского бала ("Северная пчела", 1834, № 225), над которым неудобно было смеяться в виду его официального и патриотического характера. Известия о говорящей рыбе и коровах, спросивших себе в лавке фунт чаю, - по видимому, пародия на сенсационные сообщения "Пчелы" о всевозможных диковинках и чудесах[33]. Сквозь призму бреда сумасшедшего ясно проглядывает насмешка автора над Булгариным и его газетой.

Процесс формирования замысла повести был достаточно сложным и прошел несколько этапов: от героя с романтическим типом сознания, творца - до простого обывателя, чиновника, постепенно обретающего самосознание. Менялось и место произведения в контексте гоголевского творчества: впервые опубликованные в "Арабесках" и изначально задуманные как повесть о сумасшедшем музыканте, "Записки" в 1842 г. оказываются включенными в третий том "Собрания сочинений", где они вписываются в контекст "Петербургских повестей", становясь частью "петербургского текста" Гоголя.

Первоначально "Записки сумасшедшего" не должны были входить в состав сборника в его первоначальном варианте, возможно, потому, что у Гоголя только формировался замысел повести. Об этом говорит отрывок "Дождь", который, по мнению Г. М. Фридлендера, явился зародышем "Невского проспекта" и "Записок сумасшедшего".

Жанровая характеристика, особенности повествования, проблема героя, испанская тематика, собачий сюжет - уровни, составляющие ядро семиосферы, взаимодействуя с различными смыслами, возникающими на периферии, создают образ абсурдной, безумной России, "палаты № 6", где любое стремление расширить свои пределы, обрести самосознание считается сумасшествием.

Записки не предполагают точной датировки описываемого, тогда как Поприщин датирует свои записи. В связи с этим можно сделать вывод, что, несмотря на малый объем, повесть полисемантична и нельзя точно определить жанр, к которому она относится. Это одновременно и записки, и дневник, и исповедь, и проповедь, и своеобразный "травелог души". На дневниковость формы указывают следующие особенности. Дневник предполагает периодичность ведения записей, связь их с текущими событиями и датировку, спонтанный характер записей, литературную необработанность, безадресность и интимный характер описываемого. Все эти характеристики находим в "Записках сумасшедшего". Поприщин периодически, с интервалом в несколько дней, записывает происходящие события, причем эти записи действительно носят спонтанный характер, который затем постепенно меняется. Первые записи почти лишены рефлексии, Поприщин лишь фиксирует происходящие события и рассказывает о своем отношении к начальнику отделения, казначею, "его превосходительству" и его дочери Софи. Но постепенно записки все больше и больше наполняются рефлексией и внутренним содержанием. Поприщин, совершив такие "великие географические открытия", как "Китай и Испания совершенно одна и та же земля" [13;211], "луна ведь обыкновенно делается в Гамбурге; и прескверно делается" [13;212], не мог не записать их вместе с остальными рассуждениями. По мере того как герой пишет записки, ему постепенно начинает открываться его предназначение, ведь до этого его жизнь, не выраженная в слове, не имела смысла. Но, обретя свое выражение в слове и одновременно смысл, жизнь героя в конце повести все же утрачивает его, и последняя запись, дающая надежду на спасение, в то же время утрачивает смысл из-за безумной датировки и заключительной фразы Поприщина. Слова, написанные героем, теряются за общей бессмыслицей. Утрачивая смысл, слово теряет свою внутреннюю сущность, одну из главных составляющих. Таково слово Меджи: ее рассуждения о папа, Софи и Теплове не лишены смысла, но "тотчас видно, что не человек писал. Начнет так, как следует, а кончит собачиною" [13;203]. Во главу угла она ставит описания пищи и своих куртизанов.

Гоголевские "Записки" становятся актом самосознания и самопознания героя. Близкие к дневниковой прозе, они приобретают статус автобиографического документа. Делая своим героем вымышленного персонажа, Гоголь полностью отдает повествование в его руки, доверяя ему самому описывать процесс своего прозрения. Записки становятся историей души Поприщина, которая переживается, рефлексируется и фиксируется на бумаге им самим. Впервые Гоголь не только наделил героя "геном рефлексии" (как это было в других "петербургских повестях"), но и позволил стать творцом своей биографии. Репрезентативной для этой цели является форма "записок", становящаяся полижанровым образованием и позволяющая наиболее точно и полно передать рефлексию главного героя [34].

Произведение также включает в себя и эпистолярную форму - письма собачек, после прочтения которых Поприщин восклицает: "И как можно наполнять письма эдакими глупостями" [13;204]. Его дневник приобретает исповедальное начало, погружает читателя в глубины души героя и фиксирует лишь те факты, которые значимы для прозрения, а затем и окончательного сумасшествия героя.

С традицией травелога повесть связывают следующие особенности. Реального, физического путешествия герой не совершает (если не считать поездку в сумасшедший дом). Маршрут его передвижений весьма прост и замкнут в пространстве Петербурга. Триада "дом - департамент - директорская квартира" отражает три грани петербургского бытия, которые характеризуют жизнь Поприщина: дом - "свое" пространство, где герой "большею частью лежит на кровати", а затем рассуждает об "испанских делах"; департамент - служебное пространство, где Поприщин - "нуль, более ничего", всего лишь титулярный советник; директорская квартира - пространство чинопочитания и богатства, в которое так стремится попасть герой. Из этого круговорота есть только один выход - в сумасшедший дом [35].

Однако помимо физического пространства существует еще и внутреннее, духовное пространство повести. Вместе с самосознанием Поприщин обретает и ту духовную пищу, которая "питает и услаждает" его душу. Возникает мотив "путешествия души" героя. Однако духовный травелог возникает еще до прозрения героя: не имея физической возможности попасть в мир Софи, Поприщин постоянно попадает туда в своих мыслях. Но после прозрения травелог героя существенно изменяется. Находясь физически в сумасшедшем доме, Поприщин путешествует духовно: в его записках появляются не только Испания, но и Франция, Англия, Китай, Италия. Он сумел вырваться за пределы замкнутого пространства Петербурга, и, несмотря на то, что физически герой несвободен, он освобождается духовно, разрушая штампы восприятия и обретая "вселенскую отзывчивость"[34].

Мотив "духовного путешествия" продолжает традицию "Писем русского путешественника" Карамзина. Предприняв путешествие для собственного удовольствия, Карамзин выстраивает философскую концепцию, оправдывающую его. "Он считает вполне закономерным погружаться в одно ощущение за другим, провозглашая <... > целью существования расширение чувства бытия" [39;45]. Путешествие "побуждает к самосознанию <...> через обостренное чувство своего существования" [39;46]. Путешествие, по Карамзину, становится способом накопления чувств и идей, своеобразным "зеркалом души". Таков духовный травелог Поприщина: постепенно обретая самосознание и рефлексию, душа героя начинает свое путешествие: сначала в повести появляются "испанские дела" как символ непонятности и абсурдности российского бытия, затем Англия, Франция, Китай, луна, вписанные в контекст все той же испанской неразберихи, и, наконец, в последней записи возникает мотив пути: тройка, колокольчик, Италия как символ духовной гармонии, русские избы, образ матери как возвращения к истокам и обретения высшего смысла бытия. Помимо традиции "Писем" Карамзина, Гоголь продолжает и традицию Жуковского. В "Рафаэлевой Мадонне" пространство Дрезденской галереи, в котором находится рассказчик, под воздействием картины Рафаэля постепенно переходит в пространство души. Расширение и возвышение души рассказчика произошло от соприкосновения с прекрасным произведением искусства, которое побудило его к рефлексии. Поприщин, осознав абсурд российской действительности, пытается найти выход из него: сначала, начитавшись статей об "испанских делах" в "Северной пчеле", герой начинает рефлексировать о судьбе Испании, оставшейся без короля, затем и другие европейские страны входят в его сознание и, наконец, беспокойство о судьбе луны - символ расширения души героя до пределов вселенной. Ему тесно на этом свете, его гонят, и, находясь в сумасшедшем доме, Поприщин больше всего путешествует духовно: он попадает в Испанию, выстраивает свою теорию жизни на луне, оказывается в Италии и вновь возвращается в Россию, прозревший и одновременно окончательно обезумевший, о чем свидетельствует заключительная реплика героя [35].

Таким образом, поизведение Н. В.Гоголя посвящено одной из главных проблем того времени - абсурду российской действительности и невозможности найти выход из этого абсурдного мира. В конце повествования Поприщин, совершивший духовное путешествие в другие страны, все же возвращается в Россию и не имеет возможности вырваться из той пучины безумия, которая поглотила его. Именно об этом свидетельствует его последняя запись: "А вы знаете ли, что у французского короля шишка под самым носом?" [13;214].

"Записки сумасшедшего" Н. В. Гоголя

Похожие статьи