Акакий Акакиевич - собственной персоной - Образ "маленького человека" у Гоголя

Акакий Акакиевич -- "чиновник нельзя сказать, чтобы очень замечательный, низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу и цветом лица что называется геморроидальным". Во внешности героя нет ни одной яркой детали, он незаметен, в нем все "несколько", словно чего-то не хватает для полного портрета. И с именем ему не повезло, словно с самого момента крещения он был обречен на жалкое существование. "Ребенка окрестили, причем он заплакал и сделал такую гримасу, как будто бы предчувствовал, что будет титулярный советник". И в должности, которую он занимает, есть что-то унизительное, вторичное. Он не творец, а всего-навсего переписчик. Изображая своего героя, Гоголь постоянно иронизирует над ним; герой не просто унижен, он жалок, ибо в своем униженном положении даже находит какое-то необъяснимое удовольствие.

Косноязычие Акакия Акакиевича - это инакоязычие среди инакоязычного народа. Он, как настоящий нищий духом, говорит "смиренными, неясными и недоумения исполненными словами": "нужно сказать, что Акакий Акакиевич изъяснялся большей частью предлогами, наречиями и, наконец, такими частицами, которые решительно не имеют никакого значения. Если же дело было очень затруднительно, то он даже имел обыкновение совсем не оканчивать фразы, так что весьма часто, начавши речь словами: "Это, право, совершенно того..." - а потом уже и ничего не было, и сам он позабывал, думая, что все уже выговорил".

"Вряд ли можно было найти человека, который так жил бы в своей должности... Там, в этом переписыванье, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир". Этот "приятный мир" и есть внутренний мир героя, примитивный, предельно замкнутый. Его никогда нельзя встретить на вечерах или в театре, или просто прогуливающимся по улицам, или играющим в карты с товарищами. У него нет ни друзей, ни семьи, ни привязанностей. Из всех развлечений он оставил себе только одно -- переписыванье. Просто так. Для себя. Акакий Акакиевич отгораживается от реальности буквами, среди которых "у него были фавориты", и не замечает вмешательства внешнего мира, только лишь изредка просит не обижать его, но зато подобные просьбы его могут перевернуть взгляд на мир другого человека ("...и в этих проникающих словах звенели другие слова: "Я брат твой". И закрывал себя рукой бедный молодой человек, и много раз содрогался он потом на веку своем, видя, как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости в утонченной образованной светскости..."). Так рядом с едкой иронией появляется глубокое авторское сочувствие, ибо, иронизируя над убожеством духовного мира своего героя, автор ни на минуту не забывает, что перед ним человек, получивший от природы равные с другими права.

"Что-то бог пошлет переписывать завтра?" -- думает герой каждый вечер, отходя ко сну с блаженной улыбкой. Переписыванье стало для него хлебом насущным, и средством, и целью его существования, смыслом его жизни. Акакий Акакиевич настолько слился с этим миром, что даже ничтожное изменение в должности могло стать для него катастрофой (Гоголь явно гиперболизирует страдания Башмачкина от необходимости "переменить заглавный титул да переменить кое-где глаголы из первого лица в третье": "он вспотел совершенно, тер лоб..."). В мире "переписыванья" свои законы, свои пропорции, свои представления о большом и малом, о значительном и мелком. Новая шинель по законам этого мира оказывается грандиозным, почти фантастическим событием. Словно открылась какая-то форточка и в крошечный мирок героя влетел вихрь, разбросавший все его бумаги, перепутавший все буквы. За мужественным решением сшить шинель последовала полная перемена внешней жизни -- отказ от чая до вечерам, экономия света, попытки ходить на цыпочках, чтобы не сносить раньше времени подметок и пр. Шинель стала его целью, его Идеей. Она наполнила его жизнь новым, ранее неведомым смыслом. Он жил мыслью о ней, как раньше жил мыслью о завтрашнем переписывании. "Он сделался как-то живее, даже тверже характером, как человек, который уже определил и поставил себе цель. С лица и с поступков его исчезло само собою сомнение, нерешительность, -- словом, все колеблющиеся и неопределенные черты. Огонь порою показывался в глазах его, в голове даже мелькали самые дерзкие и отважные мысли: не положить ли, точно, куницу на воротник?"

Долгожданный день наступил -- шинель готова. Акакий Акакиевич достиг своей вершины. Впервые в жизни в тот вечер он ничего не писал -- в его жизни произошел переворот. Он шел по улицам и как будто впервые начинал узнавать их, словно заново стал открывать для себя окружающий мир, ощущать себя в нем. Он будто заново родился. Он "даже побежал было вдруг, неизвестно почему, за какою-то дамою" -- чувства, о которых герой даже не подозревал, словно решили "попробовать голос". Он жил. И вдруг -- шинели не стало. Кража ее для Акакия Акакиевича равноценна потере жизни. Тут мы уже четко можем проследить схожесть ситуации с анекдотом про лепажевское ружье, однако итог истории, который кардинально отличается от рокового "спасения" в анекдоте и есть суть социального позыва автора, потому как и некому, в общем-то было спасти Акакия Акакиевича, наплевало на него окружение, вряд ли кто-нибудь серьезно отнесся бы к его "страшной трагедии" и уж тем более не выказал бы хоть какого-нибудь сожаления и тем более помощи.

Похожие статьи




Акакий Акакиевич - собственной персоной - Образ "маленького человека" у Гоголя

Предыдущая | Следующая