Идея и попытка возрождения греко-католической церкви: белорусско-украинские связи конца ХIХ - начала ХХ столетий


У статті аналізується діяльність представників білоруського національного руху і Галицького уніатського митрополита А. Шептицького по відновленню діяльності греко-католицької церкви на білоруських землях на початку XX століття.

Ключові слова: греко-католицька церква, унія, конфесійна політика, білоруський національний рух кінця XIX -- Початку XX століть, Галицький греко-католицький єпископ А. Шептицький.

В конце ХІХ -- начале ХХ веков среди белорусов продолжала сохраняться сложившаяся еще в средневековье система отождествления конфессиональной и национальной принадлежности, претерпевшая, однако, с течением времени определенные изменения. При этом она не выходила за установленные рамки официальной теории "православие, самодержавие, народность". Так, если в национальном отношении политика царизма предусматривала борьбу с навязываемой костелом польскостью, то в религиозном плане она трансформировалась в борьбу с католичеством. Вместе с тем, эти два элемента оказались взаимосвязаны, что нашло наиболее яркое проявление в политике по располячиванию костела. Поскольку устоявшиеся уже в народном представлении отождествления понятий "православный -- русский", "католик -- поляк" противоречили такой теории, то на смену ей пришла другая, согласно которой католики - белорусы являлись теми же русскими, но только подвергшимися окатоличиванию и ополячиванию. Такая ситуация отрицательно сказывалась на процессе становления белорусов в качестве единого, самостоятельного народа. белорусский униатский церковь католический

Историк Т. Р. Викс отмечал: "В первом десятилетии ХХ века для жителей Российской империи в качестве элемента самоопределения религия играла более значимую роль, чем национальность. Как индикатор этноса, религия в значительной степени влияла на население в западных губерниях Российской империи. При отсутствии общепринятых письменных языка и литературы у белорусов фактором разграничения национальностей была религия". Именно конфессиональный признак закладывал матрицу этнокультурной идентификации.

Как считает австрийский ученый Г. Бидар, "римское католичество, которое в белорусских регионах управлялось этническими поляками, стремилось ассимилировать белорусов с польским населением, используя тезис о том, что все католики должны рассматриваться как этнические поляки". Похожую позицию занимали в отношении своей паствы и православные священники: "православие стремилось ассимилировать белорусское население с русским народом, утверждая, что все православные белорусы должны рассматриваться как русские". Следует согласиться с точкой зрения исследователя С. Василюка об использовании религии нашими соседями -- русскими и поляками для реализации своих политических целей: "Как в Речи Посполитой не давали покоя православным, пока они не стали католиками или хотя бы униатами, так и в России не давали покоя униатам и католикам, пока они не становились православными".

А. Луцкевич приводит интересную точку зрения украинского деятеля И. Святицкого о политике польских шовинистически настроенных кругов по отношению к белорусскому народу: "Если лозунги русской консервативной группы можно свести к формуле официального патриотизма -- самодержавие, православие и народность, то польская шовинистическая группа внесла в приведенную формулу лишь незначительные изменения: вместо православия -- католицизм и так далее".

Принимая во внимание факт российско-польского соперничества на белорусских землях в конце XIX -- начале ХХ столетий, мы считаем данное мнение не лишенным основания. Согласимся с мнением историка Ф. Турука, утверждавшего, что, поскольку "в Белоруссии издревле отождествлялись католики с поляками, а православные с русскими, то все репрессии русского правительства против поляков целиком ложатся на белорусов-католиков, в отношении же белорусов-православных принимаются все меры полной их русификации". Мнение Ф. Турука разделяли представители белорусского национального движения: Е. С. Канчер, А. Луцкевич, А. Цвикевич, В. Ластовский, А. Станкевич, Б. Скоринич (Я. Станкевич), поэты М. Богданович и Я. Купала (И. Луцевич). Лозунг национального единства белорусского народа, независимо от вероисповедания, защищала газета "Наша НЬа". Этнограф А. Сапунов придерживался точки зрения, что "зачисление в число поляков белоруссов только потому, что они католики", является "этнографическим грабежом".

На платформе разграничения конфессиональной и национальной принадлежности населения Северо-Западного края стояли некоторые правительственные чиновники, например, виленский генерал-губернатор П. Д. Святополк-Мирский и минский губернатор П. Г. Курлов.

Такой подход был вызван не только собственными взглядами, но и политическими мотивами. В начале ХХ столетия в стране обострился национальный вопрос. На белорусских землях усилилось польское национальное движение. Заявили о себе в этом плане и белорусы. Поэтому Министерство внутренних дел конкретизировало свою позицию в отношении проблемы: "содействие в данный момент времени развитию самосознания непольских народностей в Западном крае путем снятия действующих в их отношении запретов является задачей правительства".

По замечанию историка О. Латышонка, "конфессиональное разделение белорусского народа на православных и католиков было основным препятствием, которое стремилось преодолеть белорусское национальное движение на пути к созданию современной нации. Католические деятели способ решения данной проблемы видели в новой унии", которой отводили двойную роль. С одной стороны, уния должна была стать "скрепляющим раствором" для религиозно разделенного народа, а с другой -- должна была создать духовный барьер, защищающий консолидирующийся белорусский народ от воздействия со строны православия и католицизма, влияние которых считали денациона - лизирующим.

Именно исходя из таких соображений к ней обращались в конце XIX -- начале ХХ столетий некоторые деятели белорусского национального движения: братья И. и А. Луцкевичи, А. Цвикевич, В. Ластовский, К. Свояк (К. Степович), А. Станкевич, Л. Горошко, Б. Скоринич (Я. Станкевич), прозаик К. Каганец (К. Костровицкий), поэт М. Богданович, поэтэсса А. Пашкевич (Тетка). Кстати, свой сборник стихов "Скрипка белорусская" она хотела напечатать в типографии униатского базыльянского монастыря в Жовкве возле Львова.

Идеи представителей белорусского национального движения о возобновлении деятельности униатской церкви опирались на еще хранившуюся у бывших униатов память о не так давно исповедуемой ими религии.

Так называемые "упорствующие" в католицизме вызывали особую тревогу у правительственных кругов. В связи с этим обер-прокурор Синода К. П. Победоносцев в письме Николаю II от 30 октября 1897 г. отмечал: "униатский вопрос есть один из самых тяжелых в настоящее время для русских окраин".

Поспешность в деле перехода униатов в православие не принесла ожидаемых результатов. В итоге "с православием воссоединилась лишь малая часть упорствующих". Согласно данным Департамента духовных дел иностранных исповеданий, в губерниях Западного края и бывшего Царства Польского таковых насчитывалось до 100 тысяч человек. В большей части это были крестьяне, перешедшие в православие в 60-х гг. Х1Х столетия, но не свыкшиеся со своим новым статусом и потому продолжавшие втайне придерживаться уже ставших привычными для них обрядов более близкой римско-католической церкви. Время от времени протесты таких "православных" принимали активную форму. Так, в 1895 г., во время вступления Николая II на престол, распространился слух о намерении нового царя восстановить униатскую церковь. Это привело к тому, что в некоторых приходах верующие, ожидая прибытия униатских священников, прогнали православных.

Как оказалось, "сломать униатскую культурно-религиозную традицию было нелегко", и несмотря на давление как духовных, так и светских властей, у бывших греко-католиков белорусских земель к ней сохранился определенный интерес. Власти "были вынуждены продолжать борьбу" с традицией униатства. Исследователь Н. Глубоковкий отмечал факт существования остатков униатского самосознания у части населения западных губерний вплоть до начала ХХ века. "Могилевские епархиальные ведомости" отмечали по этому поводу, что многие семьи, перешедшие в православие, "остались отчасти тем, чем были до воссоединения. Понятия о вере не могли быть везде изглажены, они сохранили и доныне обычаи посещать в храмовые праздники католические костелы и молиться в них по польским книжкам". О сохранившихся прокатолических настроениях бывших униатов в 1905 г. писали и "Полоцкие епархиальные ведомости".

Традиции униатской веры продолжали использоваться тайными сторонниками униатства. Так, в среде бывших греко-католиков сохранились обычаи почитания скульптурных изображений святых. Отмечались униатские праздники, а в домах верующих встречались униатские иконы.

Положение бывших униатов было непростым, поскольку, принимая православие, они давали подписки за себя, а нередко и за своих детей на неизменное пребывание в нем. Но зачастую такие обещания не выполнялись. В то же время ксендзам было строжайше запрещено совершать над лицами православного вероисповедания духовные требы. В результате "дети их росли без креста, бракосочетались они и умирали без благословения". Здесь следует согласиться с К. К. Арсеньевым, опровергнувшим еще в начале ХХ века установившийся в Российской империи принцип определения религиозной принадлежности человека путем выписок из метрических книг.

Для обеспечения своих религиозных потребностей "упорствующие" были вынуждены идти на различные хитрости -- принимать "для вида" православие и втайне посещать костел, записываться под другими фамилиями после выполнения религиозных обрядов и так далее. Такого рода факты подтверждаются архивными документами. Как правило, об имеющихся в их приходах "упорствующих" вышестоящим инстанциям (благочинному, консистории, епископу) докладывали православные священники.

В некоторых местностях "упорствующие" могли составлять целые компактно расположенные селения. Своим поведением -- непосещением православных церквей, отсутствием у исповеди и причастия, отказах обращаться к православным священникам за исполнением обрядов и так далее -- они доставляли немало хлопот представителям власти и православному клиру. Так, 5 января 1903 г. слуцкий уездный исправник докладывал губернатору об уклонении крестьян "деревень Юрздыка-Медведичи, Мазурки, Гончары, Шарские, Тальми - новичи, Ососы, Куриновичи, Смоляники, Городище, Кулени и Русиновичи от исполнения духовных треб по православному обряду". Своими действиями они ставили себя в затруднительное положение. Тот же исправник отмечал, что "упорствующие совершенно лишены духовной пищи, хотя ищут ее. Старики умирают без исповеди, погребаются без священника и без совершения христианских обрядов, брачующиеся живут без таинства бракосочетания и вместо его сами совершают свои какие-то венчания и затем приживают детей вне законного брака, которых не крестят, а только после рождения нарекают им имена". Данные исправника подтверждал слуцкий уездный предводитель дворянства Б. Лопухин.

Следует заметить, что после выхода указа о свободе вероисповеданий население вышеозначенных деревень перешло в католицизм.

По сведениям минского епархиального миссионера К. Попова, "упорствующие" в своем большинстве проживали в уездах: Минском, Борисовском, Новогрудском, Пинском и Слуцком. Их численность составляла 12682 "души обоего пола"; при этом он был убежден, что указанная цифра не соответствует действительности. Только в Минской епархии "упорствующие" были зафиксированы в 146 приходах.

К памяти бывших униатов католики продолжали апеллировать и в начале ХХ века. 7 июля 1905 г. начальник Гродненского губернского жандармского управления сообщал в Особый отдел Департамента полиции о появлении 30 июня 1905 г. в деревне Стацевичи Бельского уезда Гродненской губернии странника, говорившего жителям, "до каких пор они не будут переходить в католичество или унию", так как сам монарх "разрешил переход и даже принуждает к нему". Отмечалось, что подобного рода случаи "не были единичными".

В деле борьбы с остатками унии епископы западных епархий возлагали особые надежды на церковно-приходские школы, полагая, что с их помощью можно будет воспитать подрастающее поколение в духе верности православию. Не случайно большинство школ создавалось в регионах с бывшим униатским населением. Но часть детей школьного возраста предпочитала изучать закон божий у ксендзов. "Упорствующие" ценили правительственную школу лишь с точки зрения приобретения полезных и нужных сведений, оставаясь "вне ея идейно-политического влияния".

Значительное место в борьбе с униатством православное духовенство отводило также "торжественным богослужениям, религиозно-нравственным чтениям с общенародным пением". Однако данные меры не всегда имели успех. Нередко ксендзы, а под их влиянием и католическое население, поддерживали "упорствующих" "держаться твердо латинства".

Епископ Холмский Евлогий для привлечения "упорствующих" в церковь предлагал даже сохранить в них "некоторые элементы униатства". Осуществить данный проект предполагалось через приходских священников, которые под руководством епархиальной власти "вводили бы только то, что отвечало бы духовным запросам прихожан" и не противоречило богослужебному православному чину.

Деятели белорусского национального движения предприняли в начале ХХ века попытку возобновить унию. В данном деле они искали помощи со стороны украинских греко-католиков, которые сами стремились поддерживать контакт с деятелями белорусской национальной интеллигенции. Так, Галицкому униатскому митрополиту А. Шептицкому в начале ХХ столетия удалось установить связь с братьями И. и А. Луцкевичами, А. Пашкевич (Теткой), Э. Войниловичем, А. Ельским, В. Толочко, В. Ивановским, Б. Эпимах-Шипилой, ксендзом В. Годлевским, а также с представителями белорусского духовенства, обучавшимися в католической духовной академии в Петербурге и в университете в Инсбруке. Духовенство греко-католической церкви в Галиции приложило немало усилий для того, чтобы заинтересовать некоторых белорусских деятелей идей возрождения унии. В 1903 г., с согласия митрополита А. Шептицкого, белорусские земли посетил изучавший возможности ведения миссионерской работы базилианин Е. Ломницкий, пытавшийся привлечь к делу возрождения унии известного своими белорусскими симпатиями землевладельца Э. Войниловича.

Знакомство А. Шептицкого с деятелями белорусского национального движения произошло в 1904 г. Когда И. Луцкевич, ехавший в Вену для продолжения своего археологического образования, специально задержался в Львове и постарался завязать знакомство с митрополитом. Под влиянием И. Луцкевича митрополит решился на поездку в Беларусь осенью 1908 г. для ближайшего ознакомления с ситуацией и возможностью возрождения унии. Преградой не стало даже то, что Галиция на тот момент времени входила в состав Австро - Венгрии. После визита А. Шептицкого мысль о возрождении унии среди белорусских деятелей была настолько актуальной, что в календарях, издаваемых редакцией "Нашей Швы", в разделе праздников была введена отдельная рубрика для униатов. Во время поездки был разработан план возрождения унии на белорусских землях. Для реализации замысла было решено воспользоваться аграрной реформой, которую проводил П. А. Столыпин. Для этого "был принят проект парцелляции больших участков земли в Беларуси через специально созданное для этой цели акционерное общество". Финансировал проект митрополит А. Шептицкий. На парцеллированные земли предполагалось переселить некоторое количество украинских крестьян-униатов, которые пропагандировали бы идеи унии среди белорусов. Роль униатских священников должны были выполнять ксендзы Я. Зэльба и В. Герасимович. Планировалось также купить в Борисовском уезде Минской губернии у графа Я. Тышкевича поместье Дедиловичи размером 12 тысяч десятин и основать здесь униатский приход, который со временем должен был стать центром возобновленной в Беларуси. Но в процесс вмешались российские власти, не позволившие осуществить запланированное мероприятие.

Таким образом, в конце Х1Х -- начале ХХ столетий определенная часть населения белорусских губерний, недавно принадлежавшая к униатской церкви, продолжала хранить память о своей вере. Конечно, сказывалось и влияние ксендзов, стремившихся поддерживать у населения симпатии к костелу. Деятели белорусского национального движения (братья А. и И. Луцкевичи, А. Пашкевич и другие) рассматривали униатство в качестве альтернативы православию и католицизму. В начале ХХ столетия ими, при поддержке греко-католического митрополита в Галиции А. Шептицкого, была предпринята попытка возобновить деятельность униатской церкви на территории Беларуси. Но в силу противодействия российских властей, православного духовенства, а также нежелания основной массы населения белорусских земель менять свою конфессиональную принадлежность она потерпела поражение.

Похожие статьи




Идея и попытка возрождения греко-католической церкви: белорусско-украинские связи конца ХIХ - начала ХХ столетий

Предыдущая | Следующая