Социально-философские взгляды И. А. Ильина - Особенности философского учения в России в XX веке

В отечественной философии XX в. можно обнаружить существенное разнообразие тем и подходов. К началу XX в. в российском философском процессе были представлены практически все значительные течения западной философии.

Историками философии замечено, что проблема человека становилась предметом наиболее углубленных философских исследований и раздумий в переломные эпохи истории человечества - эпохи глубоких кризисов, социальных взрывов и научно-технических скачков. Именно тогда усиливался интерес к человеку, к поискам смысла жизни, истинных ценностей, Вечного и Абсолютного, всего того, что составляет основу жизни и из чего человек может черпать силы, утешение, надежду.

Попытки осмысления творчества И. А. Ильина были предприняты еще при жизни философа некоторыми мыслителями Русского зарубежья. Эти попытки были связаны с работой И. А. Ильина "Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека" (1918).

Н. О. Лосский, анализируя подходы русских мыслителей к немецкой классической философии, отмечает, что "наиболее правильное истолкование гегелевской системы дано в книге И. А. Ильина "Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека", в которой Ильин доказал ложность широко распространенного представления о философии Гегеля как о системе абстрактного панлогизма. До сих пор исследователи Гегеля обращаются к этой работой Ильина.

Начало самостоятельного творческого развития Ильина связано с публикацией его первой работы - статьи "Понятия права и силы" (1910). Хотя главной сферой научных интересов Ильина было право, он, подобно своему учителю П. И. Новгородцеву, старался рассматривать феномен права как выражение глубинных закономерностей духовного бытия человека. Это неизбежно вело к необходимости предварительного построения метафизики человеческого бытия, требовало философской трактовки права, выявление его взаимосвязей с другими составляющими духовной сферы. Именно поэтому пути пошел Ильин, и достаточно быстро чисто правовые проблемы отошли в его творчестве на второй план, а на первом оказались проблемы сущности человеческого бытия и исторического предназначения человека.

Крупная теоретическая работа - "Идея личности в учении Штирнера" - оказалась посвященной философу, главной заслугой которого было провозглашение абсолютного приоритета индивидуальности. В своей статье Ильин утверждает позитивное значение штирнеровской концепции человека, подчеркивая новые черты в трактовке личности у Штирнера. Прежде всего, это упор на практический, экзистенциальный аспект в понимании личности. Затем - утверждение равной значимости каждого человека.

Поиски онтологических оснований отмечены в статье "Кризис идеи субъекта в наукоучении Фихте Старшего". В определенном смысле ее можно считать непосредственным продолжением статьи о Штирнере. Значение Фихте в истории европейской философии, по Ильину, заключается в том, что он решительно порывает с традицией, в рамках которой человек понимался исключительно как всеобщий гносеологический субъект. По мнению Ильина, Фихте пересматривает традиционное для европейской философии понимание Бога. Кризис этого традиционного понимания связан с философией Канта, в которой идея Божества была поставлена в известном отношении наравне с идеей свободы и понятием вещи в себе и должна была поэтому разделить их участь".

Для того чтобы найти способ преодоления противоречия, Ильин в дальнейшем обратится к Гегелю, но, прежде всего он создает оригинальную концепцию "акта духовной очевидности", которая и станет центральным элементом всех его последующих философских построений.

Провозглашая свободное, личностно-творческое отношение к Богу, Ильин одновременно указывает и на опасность, которая может подстерегать на этом пути. Она заключается в возможности самообмана. Когда человек принимает за божественное откровение свои эмпирически обусловленные душевные проявления. Чтобы избежать этой опасности, необходимо, несмотря на личностную, иррациональную форму акта единения с Богом, все время помнить о его сверхличном рациональном содержании. Именно поэтому Ильин не отождествляет философию и религию, а все время говорит о религиозном смысле философии, утверждая приоритет философии главным образом рациональной сферы духа над религией как сферой, целиком иррациональной, требующей рационального "просветления".

Явное противоречие в выводах Ильина - в одном случае он говорит о "непобеждающем", а в другом - о "побеждающем" страдании - объясняется как раз тем, что победа божественной сущности в мире, есть и возможна, носит чисто исторический характер и "отходит в бесконечность". Страдание является "побеждающим", поскольку только через него Бог реализует себя в мире, но он, же является "непобеждающим", так как любой итог страдания всегда относителен и ведет не к успокоению и гармонии, а к новому страданию и новой борьбе.

Главным итогом всей концепции и главным ее пороком Ильин считает убеждение Толстого и толстовцев в том, что в мире вообще нет никого зла. В качестве зла у Толстого признается, по сути, только страдание человека, в качестве добра - отсутствие страдания. В противовес толстовским идеям Ильин выдвигает твердое убеждение в укоренении зла в мире, в его существенности. "Зло есть, прежде всего, душевная склонность человека, присущая каждому из нас: как бы некоторое живущее в нас страстное тяготение, всегда стремящееся к расширению своей власти и к полноте захвата". Наше духовное единство требует, чтобы мы совместными усилиями постарались "передать" злую душу, однако материальная изолированность людей чаще всего делает непосредственное духовное воздействие на злодея неэффективным или даже невозможным. Тогда остается единственное средство - физическое воздействие на его телесную природу, имеющее целью ограничить проявления злой воли, замкнуть злую душу в себе с тем, чтобы понудить ее к самостоятельному духовному усилию, ведущему к перерождению.

Являясь единственным носителем божественного начала мира, человек приобретает высочайшую ответственность, связанную с правом распоряжаться жизнью и смертью других людей. Это право одновременно оказывается и крайним воплощением внутренней противоречивости человеческого бытия. Реализуя это право, человек сталкивается с неразрешимой нравственной коллизией: путь к совершенству лежит через деяния, обрекающие его на личную неправедность, умаление личного нравственного совершенства. Обращаясь к поздним работам Ильина, написанным в 30-50-е годы, необходимо подчеркнуть глубокую взаимосвязь между новыми идеями, возникающими в трудах философа, и радикальными переменами в исторической ситуации. Начиная с книги "путь духовного обновления" (1935) происходит существенное изменение его философского мировоззрения. Создается впечатление, что духовное напряжение предшествующих лет стало непосильным для Ильина, и теперь он желает убедить себя и своих читателей в возможности "духовного обновления", в возможности благополучного разрешения главных проблем жизни. Перед нами возникает положительный идеал подлинно духовной, совершенной жизни. В достижимость, которой философ верит.

Идея ответственности человека за положение дел в мире отходит на второй план, и одновременно Ильин пересматривает обосновывающий эту идею принцип метафизического тождества человека и Бога, что в свою очередь, приводит к смещению акцентов в системе представлений, составляющих смысл концепции духовной очевидности. Пытаясь привести свои взгляды в согласие с православной догматикой, Ильин утверждает в центральной работе позднего периода своего творчества: "никакое приближение человека к Богу не может погасить и никогда не погасит нетождественность его с Господом. Поэтому в самую сущность религии входит ограниченность того единения с Богом, которое доступно человеку".

Ильину довелось испытать все перипетии той трагедии, что разыгралась в XX в. На подмостках европейской истории, и, в конце концов, он не смог сохранить веру в земные силы человека, в его земное предназначение. Он нашел спасительное решение всех проблем жизни в религиозной вере; нашел разрешение всех земных трагедий в учении о посмертном существовании. И хотя Ильин продолжает повторять, что смерть является критерием подлинности всех земных жизненных содержаний, этот тезис теперь уже имеет вторичное значение, так как земное совершенство оказывается ограниченным и несущественным по сравнению с совершенством, которое дарует смерть: "...каждый человек имеет определенную степень достижимого для него совершенства. Всю жизнь свою он созревает. Восходя к этой степени; всю свою жизнь он зреет к смерти. И земная смерть его наступает тогда, когда ему не надо подняться выше, когда ему больше нечего больше достигать, когда он созрел к смертному уходу".

Похожие статьи




Социально-философские взгляды И. А. Ильина - Особенности философского учения в России в XX веке

Предыдущая | Следующая