Клод Адриан Гельвеций (1715-1771) - Вклад французских просветителей в сокровищницу мировой политической мысли

Клод Адриан Гельвеций - философ-просветитель, материалист, один из идеологов Французской революции. Родился в Париже 26 января 1715г. в семье главного врача королевы. В двенадцать лет поступил в иезуитский коллеж Луи-ле-Гран, лучшее учебное заведение того времени, дававшее классическое образование. Окончив его, служил в Каене помощником своего дяди, сборщика налогов. Писал стихи, однако, если не считать аллегорическую поэму "Счастье", оставил занятия поэзией к 1740г. В юном возрасте Гельвеций решил последовать примеру скептичного Фонтенеля, из сочинений которого почерпнул некоторые сведения об идеях Гоббса, Локка, Монтескье и Вольтера, и благодаря этому достичь славы в литературном мире. В 1738г. он получил должность генерального откупщика (сборщика налогов) благодаря влиянию своего отца. На этом посту он сколотил целое состояние, хотя и не был, как большинство генеральных откупщиков XVII-XVIII вв., коррумпированным и бездеятельным чиновником. После женитьбы в 1751г. оставил должность. Гельвеций и его жена Анна Катрин де Линьвиль д'Отрикур проводили время то в замке в Воре близ Ремалара, то в своем парижском особняке на улице Сен-Анн. В Воре Гельвеций имел богатые угодья и считался радушным хозяином; в Париже его салон стал известен как колыбель свободомыслия. Входил в кружок Дидро и Гольбаха.

К трактатам по философии и исследованиям механизма сознания Гельвеций добавил свой труд "Об уме", который был запрещен Сорбонной; был отдан приказ о его публичном сожжении. Хотя трактат "Об уме" был осужден папой Климентом XIII, парижским парламентом и теологическим факультетом Сорбонны, он оставался кодексом французской морали в течение 50 лет. Труд "О человеке, его умственных способностях и его воспитании" был опубликован посмертно в 1772г. Главную свою задачу Гельвеций видел в том, чтобы убедить законодателей и деятелей образования, что гений, добродетели и таланты (которым нации обязаны своим величием) зависят не просто от различий в органах чувств, но являются следствием образования, которое, в свою очередь, полностью зависит от характера законов и формы государственного правления. Поэтому счастье наций - в их собственных руках и зависит всецело от того, насколько серьезно они относятся к развитию образования.

"Об уме". "О человеке, его умственных способностях и его воспитании".

Гельвеций в книгах "Об уме" и "О человеке" часто эзоповским языком, иносказательно, обходя цензурные рогатки, нападает на основное понятие религии -- на понятие бога. На вопрос, что означает слово "бог", Гельвеций отвечает: "Неизвестную еще причину порядка и движения... Если же со словом "бог" связывают некоторые другие идеи, то, как доказывает Робине, мы становимся жертвой тысячи противоречий". Из сказанного следует, что по мере выяснения подлинных причин "порядка и движения" мира понятие бога суживается с тем, чтобы полностью уступить место разуму. Дальше мы читаем у Гельвеция: "Нет никакого сомнения, говорят китайские ученые, что в природе существует некоторое могущественное и неизвестное начало того, что существует; но когда обожествляют это неизвестное начало, то создание бога является в этом случае лишь обожествлением человеческого невежества". Легко понять, что точка зрения "китайских ученых", от которой Гельвеций из цензурных соображений отказывается, есть в действительности убеждение самого Гельвеция.

На страницах своих книг Гельвеций отстаивает ограниченно-просветительское толкование происхождения идеи сверхъестественного в силу темноты и невежества. Но почему рост знаний не привел к отказу людей от своих заблуждений? В поисках ответа Гельвеций, как и другие французские материалисты XVIII в., охотно апеллирует к другому аргументу просветительского атеизма: религия сохраняется в силу организованного обмана со стороны специальной касты людей -- со стороны духовенства, поддерживаемого властями. Для объяснения возникновения и существования религии Гельвеций ссылается также на чувство страха смерти, которое вынуждает человека создавать иллюзии бессмертия. С этой целью, пишет Гельвеций, "признали, что душа состоит из очень тонкой материи; из нее сделали неразрушимый атом, переживающий гибель других частей организма, из нее сделали, наконец, первоисточник жизни", Из приведенных высказываний нетрудно заключить, что корни религии Гельвеций, в духе просветительского атеизма, ищет в психологических явлениях. Но и в данном вопросе мысль о важной роли социальной среды в формировании личности позволяет французскому философу высказать ряд интересных и перспективных мыслей. Так, Гельвеций утверждает, что в религиозно-фантастических мечтаниях людей отразились их насущные потребности. Люди заполняли потусторонний мир тема благами, в которых они больше всего нуждались в повседневной жизни. Каждый народ изображал местопребывание душ в зависимости от специфики своих реальных потребностей. "Дикие народы, -- пишет Гельвеций, -- то переносили это местопребывание в обширный, изобилующий дичью лес, по которому протекали кишевшие рыбами реки; то помещали это местожительство душ в открытой ровной местности, богатой пастбищами, посреди которой, по их словам, росла земляника величиной с гору, от которой они отделяли куски для прокормления себя и своей семьи". Гельвеций приближался к правильному пониманию того, что религия есть фантастическое отражение в сознании людей их реального бытия. У него проскальзывает мысль, что беспомощность людей в борьбе с трудными условиями существования явилась причиной возникновения фантастических представлений о всемогущих сверхъестественных существах. Еще более отчетливо выражена у Гельвеция идея о том, что религия порождена стремлением человека к личному благу, к счастью. Самые запутанные, темные, противоречивые религиозные измышления имеют, согласно Гельвецию, своим источником себялюбивую природу человека, его эгоистические побуждения. Подходя с этим мерилом к различным формам религиозных представлений и раскрывая их земное содержание, Гельвеций заключает: "Любовь к счастью, вызвав жадное любопытство и любовь к чудесному, породила у различных народов сверхъестественные существа...".

Рассматривая религию как творение самого человека, Гельвеций, как позднее и Фейербах, был не в состоянии понять, что сам человек является продуктом исторически сложившихся общественных отношений и что, следовательно, последние основания возникновения религиозного сознания нужно искать не в духовно-психологическом мире абстрактного человека, не в его психофизиологических потребностях, а в условиях социальной жизни людей. Но при всех принципиальных недостатках объяснения Гельвецием происхождения религии с позиции утилитаризма оно было много глубже, чем объяснение возникновения религиозных представлений одним только невежеством и обманом.

Остается сказать и об оценке социально-политической роли религии в работах Гельвеция. Само собой разумеется, что все те же цензурные соображения лишали возможности философа со всей полнотой и откровенностью сказать то, что он думал по интересующему нас вопросу. И тем не менее самое главное, самое существенное Гельвеций все же сказал. Он показал, что идея бога служила и служит опорой деспотизму, что она ловко приспособлена для оправдания неограниченной власти монарха, прав и преимуществ господствующих феодальных сословий, для обмана и порабощения людей. Идея бога, по глубокому убеждению Гельвеция, сковывает волю угнетенных, не дает им возможности осознать свои интересы и сбросить цепи рабства. Гельвеций отлично понимает, каким серьезным препятствием является религия для достижения целей "третьего сословия". "Чтобы поработить людей, -- замечает Гельвеций, -- следует их ослепить". Религия как раз и служит этой цели. Все в том же просветительском духе переоценки истинной роли религии Гельвеций утверждает, что, пока она существует, люди не будут избавлены от своих невзгод и страданий.

Гельвеций дал яркую критику религиозной нравственности, которая внушает человеку идти против своей собственной природы, подавлять страсти, стремление к личному благу и счастью. Религиозная нравственность хотела бы погасить в человеке всякое желание, внушить ему отвращение к своим богатствам и к своей власти. В призывах к аскетизму, к отрешенности от жизни и в других основных мотивах религиозной нравственности Гельвеций, как и другие французские просветители, отлично видел стремление внушить порабощенным покорность существующему феодальному порядку. "Нравственность большинства народов, -- писал Гельвеций, -- является в настоящее время лишь собранием способов, которые употребляют власть имущие, и правил, которые они диктуют для того, чтобы укрепить свой авторитет и иметь возможность безнаказанно быть несправедливыми".

Особое место в книгах Гельвеция заняла резкая критика католической церкви как опоры деспотизма и феодального строя. Философ часто возвращался к мысли, что там, где не ограничена власть церкви, замедляется общественный прогресс, промышленность и торговля находятся на самой низкой ступени развития, а население коснеет в темноте и невежестве. Гельвеций показал, как руководители католической церкви на протяжении веков проповедовали всеобщую любовь человека к человеку, а сами огнем и мечом расправлялись с каждым, кто в той или иной форме ополчался против их власти и авторитета.

Высокая оценка, данная французскому атеизму XVIII в. Энгельсом и Лениным, целиком распространяется и на произведения Гельвеция. Талантливый, яркий, воинствующий атеизм материалистов дореволюционной Франции не утратил своего значения и для современной борьбы против религии и духовенства, отстаивающего ущербное буржуазное общество. Сочинения Гельвеция оказали влияние на многих известных мыслителей и деятелей того времени, и выдающееся место в истории французского Просвещения и материализма ему принадлежит по праву. В Великобритании его считали прямым предшественником утилитаристов.

Похожие статьи




Клод Адриан Гельвеций (1715-1771) - Вклад французских просветителей в сокровищницу мировой политической мысли

Предыдущая | Следующая