Соотношение качественных и количественных характеристик танковых войск Вермахта и Красной Армии в начальный период Великой Отечественной войны - Танки во Второй Мировой войне

Из всего объема выпущенных в предвоенные годы танков по состоянию на 1 апреля 1941 г. в войсках числилось около 25 тыс., в том числе: новых (современных Т-34, КВ) только около 700 машин. Из 30 тыс. танков 25-30 (!) типов и модификаций, выпущенных промышленностью серийно с 1930 по 1941 г., на балансе военных округов на Западном направлении состояло: КОВО - всего 4800 танков, в том числе: современных - 457; ЗапОВО - 3313 и 145; ПриОВО - 1882 и 128; ОдВО 783 и 10; ЛенВО - 783 и 8 соответственно. На Дальнем Востоке и в ЗабВО содержалось в войсках около 4200 устаревших танков. Ни одного "современного" танка в восточных округах не было.[7]

При этом танковая промышленность накануне войны была мощной отраслью советского машиностроения, детищем предвоенных пятилеток. Оборонная промышленность Советского Союза в нарастающем темпе обеспечивала непрерывную поставку Советской Армии первоклассного вооружения. За период с 1939 по июнь 1941 года было изготовлено более 7, 5 тыс. танков. Только в 1940 году их было изготовлено 2794 шт.. Но танков новых типов в этом же году было построено сравнительно немного (246 KB и 115 Т-34). Потребность же армии в новых танках KB и Т-34 исчислялась в количестве 16, 6 тыс. машин.[8] Чтобы обеспечить в короткий срок перевооружение Красной Армии новыми танками, к их производству были привлечены тракторные заводы, однако завершить подготовку выпуска к началу войны полностью не удалось. Лишь Сталинградский тракторный завод в первом полугодии 1941 года дал армии первую партию машин.

Накануне Германии на СССР в Красной Армии насчитывалось 1861 танк KB и Т-34, в том числе в западных военных округах было 1475 машин (508 KB и 967 Т-34). Танков Т-37А, Т-38, Т-26, БТ-5, БТ-7, Т-28 и других было в несколько раз больше. Удельный вес танков новых типов составлял лишь 18,2%. Средняя укомплектованность войск всеми типами боевых машин достигала всего 53%. Из находящихся на вооружении танков значительное количество нуждалось в капитальном и среднем ремонте. Однако в середине 1941 года объем выпуска танков новых типов (KB и Т-34) составлял уже 89%.[8]

Немецкие генералы потом признавались, что во встречных боях немецкие танковые войска почувствовали сокрушительную мощь новых советских танков, перед которыми немецкое танковое вооружение и противотанковая артиллерия были бессильны. Советские танки KB и Т-34 поражали немецкие танки на расстоянии свыше полутора тысяч метров, в то время как немецкие могли поражать советские танки с расстояния не более 500 м, да и то при стрельбе в борт или корму. К сожалению, новые тяжелые и средние танки KB и Т-34 еще не везде были должным образом освоены. Призванный из запаса личный состав не имел возможности хорошо подготовиться к особенностям боевого применения новой материальной части.

Следует отметить, что примерно с середины 30-х РККА начала переходить на кадровую систему комплектования; опыта содержания и эксплуатации такого количества техники в сокращенных войсках, еще недавно ничем не отличавшихся от махновских войск, не было.

"Расход" по факту списания за предвоенное десятилетие составил около 6 тыс. танков. На самом деле, учитывая интенсивность боевой подготовки численно растущих войск, отсутствие опыта в эксплуатации и хранения вооружения, "отход" танков был значительно большим. Оценочные данные, приведенные в архивных источниках, показывают, что не менее 60-75% танков, находившихся в строю к 22 июня 1941 г., оказалось неисправными, частью с выработанным по двигателям и ходовой части ресурсом. В отсутствие запчастей около 15% танков требовало текущего ремонта, не менее 30% - среднего и 20-25% - капитального.[7]

За два месяца до войны только 20% танков из находившихся на балансе РККА могло считаться боеготовыми, а 10% "современными".[7] Поставка из промышленности 400-500 танков "современных типов" в апреле - июне существенно положение войск не улучшила. Западные военные округа оказались практически не готовы к отражению сосредоточенного удара гитлеровских войск.

Особенно тяжелое положение сложилось в полосе Западного и Прибалтийского особых ВО, в составе которых числилось не более 550 новых танков. Из числа остальных 5300 машин относительно боеготовыми могли считаться не более 30-35% (1500-1700). В основном это были легкие танки Т-37, Т-26 и незначительное количество БТ-5 и БТ-7. Вооруженные 45 мм пушкой и защищенные 15-22 мм "броней", они не могли соперничать с защищенными 30 мм броней немецкими танками Т-III, Т-IV, которые были оснащены 37 мм и 75 мм пушками.[7]

Следует учесть тот факт, что "современные танки" Т-34 и КВ еще не были в достаточной мере освоены личным составом, а система их технического обеспечения и эвакуации не могла быть развернута в полном объеме. (Это было одной из причин высоких потерь). Кроме того, в бою использовалось только 30-40% потенциальных возможностей новых танков. Эффективность применения Т-34 и КВ снижалась также низким уровнем организации управления. Это обусловливалось причинами прежде всего организационного характера (танковые корпуса находились в стадии формирования, а "командные кадры" стрелковых соединений не имели достаточного и массового опыта организации общевойскового боя во взаимодействии с приданными танковыми частями и подразделениями).

Поэтому не могут удивлять неудачи РККА в приграничных сражениях в июне - июле 1941 г. и большие потери в боях с гитлеровскими войсками, имевшими приличный опыт применения танковых соединений и объединений. Отчасти следствием этого были неудачи 1942 г. (следует иметь в виду, что 60% промышленной базы танкостроения было утрачено в ходе отступления первого периода войны).[7]

В то же время Н. П. Золотов и С. И. Исаев, ссылаясь на "Ведомость наличия и технического состояния боевых машин по состоянию на 1 июня 1941 года", в своей статье дают такую оценку количественному и качественному составу советских бронетанковых войск на начало войны: "На 1 июня 1941 года в Красной Армии состояло на вооружении 23106 танков и САУ. Из них боеготовыми следует считать 18691 боевую машину, или 80,9%. В западных приграничных округах насчитывалось 12782 танка, из них боеготовых - 10540 единиц, или 82,5%. (...) Несомненно, что широкому кругу читателей и историков (...) небезынтересен и ответ на последний вопрос, поставленный в статье, - о возможности показа количественно-качественного состава танкового парка Красной Армии непосредственно на 22 июня 1941 года.

Авторы статьи убеждены, что на сегодняшний день достоверной информации, раскрывающей состояние танкового парка Красной Армии на 22 июня, в архивах нет. Встречающиеся же цифры разноречивы, неубедительны и, как правило, готовились задним числом. Причем трудно определить, на какой базе они формировались.

И все же можно приблизиться к этой дате, но только в количественном отношении. Для этого к уже имеющимся цифрам по состоянию на 1 июня 1941 года необходимо приплюсовать и те машины, что были произведены и отправлены в войска с заводов. Так, с 31 мая по 21 июня 1941 года поставки бронетанковой техники с заводов составили: КВ - 41, Т-34 - 138, Т-40 - 27 единиц. Итого 206 новых танков. Все они пошли в ЗапОВО и КОВО. Выпуск машин старых образцов был уже прекращен. Но такой подход будет условным, поскольку он не учитывает естественную убыль танков и их переход из одной категории в другую. Невозможно определить и какое количество из произведенных танков прибыло на 22 июня 1941 года к месту назначения".[9]

Однако даже при том, что большую часть советских танков на начало войны составляли устаревшие и легкие танки, количественное превосходство СССР в этом компоненте впечатляет. Численность Панцерваффе по разным оценкам составляла на Восточном фронте от 3350 до 3712 танков, в то время как в западных округах в состав танков и САУ РККА входили 12782 единицы, из них 10540 боеготовых плюс 240 вновь поступивших, то есть номинальное превосходство было практически троекратным.

К началу войны немецкое танкостроение не смогло создать стандартный танк, отвечавший современным требованиям. Из 3712 танков н СУ, перешедших на рассвете 22 июня 1941 года советско-германскую границу, средних танков было 2786 штук. Это выпускающиеся с 1937 года T-III и T-IV.[10] Слабость немецких танковых сил, не сказавшаяся до нападения на СССР благодаря либо численному превосходству, либо более умелому использованию танковых соединений, в полной мере проявилась на фронтах Великой Отечественной войны. В жестоких боях быстро растаяли соединения легких танков типа T-I и T-II. Вскоре был снят с производства T-III, составлявший основу танковых частей в 1940-1942 годах. Модернизированный танк T-IV остался в производстве до конца войны.

Производство танков PzKpfw III было прекращено в 1943 году, после выпуска примерно 6000 машин. В дальнейшем продолжалось лишь производство САУ на их базе.[11]

Средний танк PzKpfw IV - самый массовый танк Вермахта. Единственный немецкий танк, который находился в серийном производстве всю Вторую Мировую войну. Вот что рассказывал бывший танкист Рэм Николаевич Уланов, о танке Pz. Kpfw. IV: "За время службы в армии мне довелось иметь дело со многими танками и САУ. Я был механиком-водителем, командиром машины, зампотехом батареи, роты, батальона, испытателем в Кубинке и на полигоне в Бобочино (Ленинградская область). Каждый танк имеет свой "нрав" по управлению, по преодолению препятствий, специфику выполнения поворотов. По легкости управления я бы поставил на первое место немецкие танки T-III и T-IV, по маневренности -- Т-34, Т-44 и Т-54, по плавности хода по неровностям местности -- ИС-3 и ИС-4.

Отмечу, что вождение T-IV было неутомительным из-за легкости работы рычагами; удобным оказалось и сиденье со спинкой -- в наших танках сиденья механиков-водителей спинок не имели. Раздражали только вой шестерен коробки передачи и исходившее от нее тепло, припекавшее правый бок. 300-сильный двигатель "Майбах" заводился легко и работал безотказно. T-IV был трясучим -- его подвеска была жестче, чем у Т-III, но мягче, чем у Т-34. В немецком танке было значительно просторнее, чем в нашей "тридцатьчетверке". Удачное расположение люков, в том числе и в бортах башни, позволяло экипажу, в случае необходимости, быстро покинуть танк, чего не скажешь а машинах, имевших экранировку вокруг башен."[11]

Вот что говорит Гейнц Гудериан по поводу понимания Гитлером важности такого рода войск как бронетанковые: "...Гитлер приказал довести производственную мощность танковой промышленности Германии до такого уровня, чтобы производить ежемесячно 600 танков. В мае 1940 г. наша производственная мощность составляла 125 танков всех типов в месяц. Увеличение производственной мощности важнейшего боевого средства - танков почти за два года войны было очень незначительным; это свидетельствует о том, что ни Гитлер, ни генеральный штаб не понимали полностью значения танков в боевых действиях. Крупные успехи бронетанковых сил в 1939-1941 гг. также нисколько не изменили это положение.

При докладе Гитлеру 23 января 1942 г. проекта нового танка он высказал мнение, которое явилось новым препятствием в разрешении вопросов развития техники и оперативно-тактического использования танков. Гитлер полагал, что новая кумулятивная граната, которую должны были начать использовать в артиллерии, обладая очень высокой пробивной способностью брони, в будущем значительно уменьшит значение танков. Он думал, что на это техническое новшество надо ответить увеличением самоходной артиллерии, для которой он хотел использовать ходовую часть танков".[10]

Напомним, что описываемые события происходили в конце 1941 - начале 1942 года, когда стало очевидно превосходство советских средних и тяжелых танков над немецкими.

То есть можно говорить о роковой для Германии недооценке важности танкостроения. Впрочем, к началу войны, даже захватив всю Европу, Германия не могла тягаться с СССР в количестве и качестве природных ресурсов. Успех в войне против такого противника как СССР мог придти только в том случае, если бы удалось быстро разрушить или захватить производственные мощности соперника. В этом могли помочь бронетанковые войска, и слабость именно в этом компоненте была недопустима.

В целом, можно говорить о том, что гитлеровское руководство совершенно правильно определило сроки начала войны с СССР на конец весны - начало лета 1941 г. Перевооружение Красной Армии на "современные" типы танков только началось. Гитлер не мог не понимать, что в условиях существования плановой советской экономики процесс перевооружения мог закончиться через 1-2 года с непредсказуемым для Германии результатом. С точки зрения Гитлера и его понимания политики рейха, состоящей в расширении на Восток, стратегическая ситуация 1941 г. оценивалась ни больше ни меньше, как критическая. Промедление с нанесением удара по СССР или перенос сроков на лето 1942 г. было для Германии смерти подобно.

Советское руководство справедливо полагало: необходимо оттянуть агрессию Германии хотя бы на один год, тогда РККА к маю 1942 г. могла бы получить как минимум 3000-4000 тыс. Т-34 и КВ, а личный состав был бы технически и тактически готов к грамотному их применению. Добавим, что можно было рассчитывать на реализацию высоких боевых возможностей 4-5 тыс. "новых танков" КВ и Т-34. Это в то время, как немцы могли бы "остаться при своих интересах" с короткоствольными пушками танков Т-IV и перед неразрешимой дилеммой "наступать или нет".[7]

Похожие статьи