Символы в медиа - Религиозные символы в современных медиа

Новый социальный код предусматривает то, что люди стремятся впитать в себя как можно больше вещей, не особо касаясь глубинного смысла их содержания. В этом контексте религия может работать очень и очень удивительным образом, так как такое поверхностное принятие идеи или мысли дает фактически результат веры. Потребителю массовой религии совершенно необязательно всерьез верить в Бога, в его существование, ему достаточно лишь об этом не задумываться.

Нынешний мир имеет куда больше таких постмодернистских адептов, не окунающихся в содержание ядра священного писания, нежели настоящих верующих, проникнувшихся серьезностью учения (да, таких в мире тоже немало, но в западной ментальности сравнительно больше первых, а не вторых). Религия, преодолев испытание временем, стала учением безусловным, то есть при постмодерне можно либо не следовать этой вере, либо просто принимать ее.

Надо ли говорить, что современная наука сейчас может объяснить многое, практически не касаясь темы Бога? Хотя из этого уравнения место Господа по-прежнему окончательно не исключено, все равно на основные вопросы за прошедший двадцатый век серьезная наука вполне научилась отвечать. Хотя наука сама имеет достаточно допущений, что позволяет считать ее таким же мифом, несмотря на это, основные вопросы функционирования мира и человека она раскрывает в полной мере.

Так или иначе, можно сказать, что чем эпатажней в наше время будут вести себя адепты религии, тем охотнее медиа будут репрезентировать основные идеи, делать их флагманом определенных времен. Все нестандартное, выбивающееся из контекста времени - все это становится новыми симулякрами, новой очищенной от всяких бессмысленных деталей повесткой. В западной ментальности это возможно только и исключительно за счет харизматичных личностей.

Но религия, а именно восточная религия, сумела заявить о себе путем метастатического распространения институций насилия Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. М.: Добросвет, 2010. С. 133 - 138.. Смешивать религиозное и политическое не имеет особого смысла, но, так или иначе, в течениях исламского толка, в которых религия влияет на все сферы жизни и представляет любой личностный порыв, даже провоцирует этот самый порыв, политика и религия давно переплелись.

Впрочем, религия всегда была неотъемлемой частью политического, развиваясь по тем же канонам, она нередко изменяла и ретранслировала собственные смыслы, делая царей то носителями политического мифа, то посланниками трансцендентности Рязанова С. В. Роль религии в формировании политического мифа. // Ценности и смыслы. 2013. № 2

(24). С. 14 - 22.. В обществах, где религия радикализировалась, институции насилия и непринятия чужой идейной парадигмы будут множиться бесконтрольно. Об этом было сказано уже немало. Да, теракты должны быть бойкотированы, раз акт их изъявления был произведен именно ради такого увековечения в медиапространстве, ради нагнетания и провоцирования разрастания страха в условно зыбком и безрелигиозном метапространстве западного мира. Но, несмотря на это, о террористических актах, этих памятниках человеческого безумия и человеческой жестокости, в наше время говорят все.

Основу политического бунта теракты давно уже не репрезентируют, так как давно ушли в прошлое те политические поводы, которые приводили боевиков в движение. Но сами симулякры, нарративы терактов - остались. И религиозная основа стала лишь метапространством, в котором Левиафан насилия продолжает свое шествие.

Таким образом, религия метамодерна будет производить либо имплозивные паттерны в медиа, продолжит осовремениваться, играть в политические игры и создавать подобные политическим институции, либо будет проводить экспансию во внешнем поле, что возможно лишь при агрессивной риторике, абсолюцией которой будет институт насилия Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. М.: Добросвет, 2010. С. 140 - 145., уподобленный восточным радикальным религиозным системам.

В американской религиозной системе уживаются оба варианта - общая терпимость протестантизма, спокойно встраивающаяся в контекст западной ментальности сосуществует с довольно агрессивными методами мормонов, других течений и институций, следующих букве священных текстов и отвергающих всякое личностное начало и личностную свободу. Христианство, как и восточные религии, страдает теми же пороками - распределение систем мягкого воздействия и апотропии крайне неравномерно, чем плотнее засилье религиозных конфессий в определенном месте, тем неравномернее происходит размножение таких систем.

О некоторых основных свойствах медиа мы уже сказали ранее. Теперь попробуем осветить непосредственно репрезентацию символов в медиа, уровень, на котором проводится подобная репрезентация, смысл таковой. Медиа, как трансляторы оформленных блоков информации, однонаправленных стратегий смыслов и коммуникаций, не обладая собственным ядром репрезентации, своим капиталом, обеспечивающим внимание социума, принуждены репрезентировать богатый человеческий капитал, дабы внимание социума сосредоточилось на этом капитале вновь.

Возникает парадокс - человек тратит свое время на осмысление уже придуманных вещей, подаваемых в ином ключе снова и снова. Возникает пресловутая трансляция новых смыслов, о которой мы говорили. Подача может быть бесконечной, и в идеале она и должна являться таковой, потому что главная цель медиа, невольная абсурдная стратегия - превратить человека в живой ретранслятор самое себя, изыскать способ, которым можно приковать человека к экрану.

Медиа, как всякая институция, умножающая себя, расплывается в собственных границах, приобретает неотъемлемое свойство абсурда Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляция / Simulacres et simulation. М.: Рипол-классик, 2015. С. 100 - 108.. Когда медиа перестают служить людям, перестают быть для людей, делают человека средством - абсурд становится частью политики медиа. Те, кто владеет медиа, ищут способы увеличивать трафик - то есть, по сути, дольше удерживать людей за скроллом контента. И так получается, что и владельцы медиа, и простые потребители - все они оказываются на одной стороне перед безликим призраком самовоспроизводящей и редуцирующей себя институции. Безусловно, ресурсы медиа подпитываются людьми. Но так ли это надолго? Бот-программы уже способны писать примитивные новости и умело агрегировать информацию по субпризнакам. Далее нейросеть будет совершенствоваться. Что нас может ждать? Статьи от ботов? Полноценная автономная редакция призраков? Цифровые аватары журналистов и корреспондентов с их отличительным стилем и особенностями изложения? Бот-редакция будет работать ради той же цели, то есть ради трафика. Но трафик уже не будет средством (доступа к деньгам), для ботов он будет целью, данной их создателями. Царство роботов, работающих не для человека, будет абсурдным. И медиа в том виде, в каком они существуют сейчас, без малого настоящее царство роботов, агрегаторов, медиасхем, СММ-стратегий и других умножителей трафика.

При таком подходе символ остается небольшим островком смысла в общей истерии трафика. Символ в медиа задает смысл, порождает аллюзию - то есть служит не столько делу бесконечного умножения контента, инспирирующего приращение потребителя к экрану. Прежде всего символ заставляет человека думать. То есть - отсекать лишние сущности, из которых, как из копий копий, состоит оболочка медиа. Новости разных каналов, изданий, новостные повестки дня, лонгриды и статьи - стоит очистить их от самоповторов, и останется очень небольшое количество информации, совершенно бессмысленный и безликий осколок, раздутый технологиями до небывалых размеров.

Тысячи фотографий с мест событий, огромное количество слов, стратегия гипервзрыва, количественного - в ущерб качественному. Это не имеет ни малейшего смысла, но символ имеет - именно он приращивает качество. Хороший медийный символ - всегда чужд царству медиа, он всегда приходит из книг, из монументальных памятников искусства, откуда угодно, но никогда не рождается внутри медиапространства.

Философия, культура, религия, искусство - суть смерть медиа, прямые враги медиапространства в борьбе за внимание человека, как главный ресурс. Безусловно, это только экстраполированное обобщение, общее представление медиа как сети, в которую попадают неосторожные и заблудившиеся люди. Но это не делает его менее верным. Аллюзия всегда направлена на то, что ее разгадают, это тот самый культурный пароль, о котором мы ранее говорили. Тот, кто по другую сторону экрана будет разгадывать аллюзии символов в медиа - ненадолго союзник медиа, самый преданный потребитель, не задающий вопросов. Поэтому в условиях современной информационной пустоты, искусственного хаоса, за которым нет никаких серьезных сдвигов, медиа как никогда нуждаются в контенте извне. Но медиа не могут адаптировать потребителя до определенного уровня понимания. Это невозможно, потому что медиаагенты, несмотря на тайный смысл порабощения потребителя, глубоко зависимы от него. Они вынуждены показывать свою подстроенность под уровень нужд условной целевой аудитории.

Политика медиа, внешняя политика - глубокое стремление подладиться под потребителя, соответствовать его ожиданиям, его образу во всем. Говорим о бьюти-индустрии - показываем потребителю контента, как он должен выглядить, учим его - но и одновременно убеждаем, что он на верном пути, что он ценен, что в его внимании есть смысл. И так во всем. Поэтому медиа заимствуют лишь те культурные пароли, которые адресат может разгадать. Нельзя показать среднестатистическому зрителю канала "Спас" отсылку на Медного змея в теле передачи - он ее просто не поймет, не оценит. Этот символ придется объяснять через Асклепия, через роль змеи (воплощенной мудрости, тайного знания) в восточных культурах, придется рассказывать историю жезла-кадуцея и уже потом только говорить о соответствующем эпизоде Ветхого Завета. Непродуктивно, да и такого инфоповода не может существовать. Поэтому канал "Спас" берет новозаветные сюжеты с поверхности и интерпретирует их под свои задачи, под задачи программ.

Не ново и манипулятивное значение символов в медиа. Когда символ становится культурным паролем, знаком-сообщением, не означающим ничего, его манипулятивные способности весьма расширяются. Вспомним "шиббелет" из ветхозаветных книг - само это слово в контексте, в котором им пользовались, ничего не означало (хотя вопреки общему мнению значение эта фраза все же имела).

Вся суть послания-пароля заключалась в том, мог ли захваченный произнести его правильно. Тот, кто не мог - был человеком другого племени, соответственно, его умерщвляли. Тут важны две составляющие истории. Само значение символа в медиа сугубо вторично, медиа не служат культурной образованности человека (по крайней мере, это никогда не являлось первичной целью медиа).

Символ - это пароль. Потребитель должен почувствовать свою сопричастность, угадав пароль (который, как мы говорили выше, не является таким уж сложным для понимания). Очевиден и авторитарный подход медиа в этом вопросе. Знание здесь сакрализуется, появляются, соответственно, причастные (те, на кого направлена повестка) и изгои (в некоторых медиа изгои - суть враги, подвергнутые остракизму за дискредитацию курса медиа). Это - вторая составляющая. Медиа, как всякая тяготеющая к абсурду совокупность систем Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляция / Simulacres et simulation. М.: Рипол-классик, 2015. С. 110 - 120., существующих в поле технологии, легко скатываются в подобный авторитаризм. Опять же, не подлежит сомнению, что всегда за медиаповесткой стоят люди.

Казалось бы, символ не может приобрести собственное значение, отличное от того, что вкладывали в него журналисты и работники, люди, которые интегрировали символ в медиаполе. Однако вспомним - медиа есть послание, и послание это уже оторвано от личности пославшего. Вспомним и Дюшана, акциониста, вырывающего объекты из их культурной среды и помещающего их в контекст выставки. Эти объекты уже выглядят абсурдно (вспомнить хотя бы писсуар посреди музея, этюд Дюшана). Похожая тенденция прослеживается в медиа. Пусть праворадикальное издание разместит в соцсетях или на своем сайте безобидный мем (скажем, понравившийся главному редактору - то есть связанный с личностью пославшего, но не входящий в общий дискурс послания). Все равно аудитория будет думать, что в меме кроется подтекст, подтекст праворадикального характера, пока нечитаемый, но оттого, возможно, еще более устрашающий (ведь все неизвестное кажется заведомо более сложным, сложносоставным, чем оно есть на самом деле).

Символ отрывается от того, что вкладывает в него автор послания, обретая контекст того, что транслировалось ранее, контекст прежних образных совокупностей. Так символ в медиа рано или поздно растворяется, становится паролем, частью медийного дискурса - частью медийного абсурда. Более того, контент в медиа рано или поздно ждут все больше и больше людей, создатель контента попадает под идею выдачи контента на конвейере. Это и есть трансляция пустоты, глобальный цикл претворения ничего в ничто, в котором одинаково несвободны и потребители и производители, зависимые друг от друга и отдающие свое время происходящим процессам.

Такова глобальная манипуляция медиа, и на острие войны между конкурентами за время потребителей символы становятся не только паролем, но и флагом, поднятым во имя идеи.

Похожие статьи




Символы в медиа - Религиозные символы в современных медиа

Предыдущая | Следующая