Индивидуально-авторские средства выражения оценки - Ценностное содержание культурно-просветительского дискурса (по материалам литературно-художественной критики в СМИ)

В данной работе с помощью приведенной в первой главе методики были проанализированы 93 рецензии. На примере рецензии И. Шипнигова "Только детские книги писать" на "Любовь к трем цукербринам" В. Пелевина показано, как проходил анализ Данный выбор обусловлен следующими факторами:
- И. Шипнигов является постоянным автором журнала "Прочтение": из 41 рецензии 5 - за его авторством;

- является литератором, в 2009 году вошел в лонг-лист премии "Дебют" в номинации "малая проза" со сборником короткой юмористической прозы "Рассказы о Земфире, поклонниках и рыбках", в 2012 году вошел в лонг-лист премии в номинации "малая проза" с циклом рассказов "Чудеса";

- рецензируемый автор, Виктор Пелевин, является одним из самых популярных современных российских писателей, его стиль узнаваем, выход новой книги является важным событием в литературной среде..

При рассмотрении стилистического единства текста наблюдается синтез фрагментов рецензируемой книги, пересказа и оценки критика. Такой прием создает видимость эмоциональной спонтанности, показывает крайнюю взволнованность критика и его глубокую погруженность в произведение.

Рассмотрим проявление оценочности в заголовке. На первый взгляд, высказывание "Только детские книги писать" несет отрицательный оттенок. Но истинный смысл этого оценочного высказывания раскрывается только при знакомстве с контекстом. Причем, в финальной части текста автор предлагает мотивировку нового смыслового содержания оценочного высказывания, вынесенного в заголовок: он уточняет, что писатель наконец-таки пришел к концепту надежды, просветления - и теперь может уже ничем не дополнять свои слова, теперь - только извлечение пользы из этого просветления. Ценностное значение приобретает положительную коннотацию.

Информационная часть рецензии представлена оценочным суждением: "Виктор Пелевин создал очень мрачную и вполне традиционную для "себя последнего" книжку. Отмеченное многими рецензентами отставание от трендов, мемов и примет современности в "Цукербринах" настолько вопиюще для автора, как бы выпускающего ежедневную газету раз в год, что кажется намеренным, -- но тогда непонятно, зачем вообще какая бы то ни было привязка к современности". Здесь проявляется эмоциональное возбуждение критика, стремление воздействовать на читателя каждым словом, неприятие "сухой информации", фактически отсутствующей во всем тексте.

Пересказ также крайне эмоционален и изобилует проявлениями оценки: "По сюжету сисадмин Кеша, работающий в офисе сайта Contra. ru (невероятно остроумный намек), троллит знакомых в "Фейсбуке" насчет Украины; <...> наконец, виртуальная реальность захватывает нас по полной программе".

Непосредственно оценочный компонент рецензии представлен тремя типами высказываний:

    1) оценка произведений литературных критиков: автор (И. Шипнигов) указывает "лучшую аннотацию", написанную "хорошим человеком", а сам в свою очередь отмечает, что "удержаться от хамоватого тона в отзыве на новую книгу моего самого любимого писателя я не могу из-за горькой обиды". Оценочность в этом текстотипе выражается эпитетами вида "хороший-плохой". 2) Оценка В. Пелевина: автор называет писателя "грустным, умным, глубоким и тонким человеком", "как бы выпускающим ежедневную газету раз в год", сравнивает его с его же персонажем - писатель "заслуживает сострадания: жук-скарабей, обреченный вечно катить перед собой свой круглый навозный Йа". В данном случае, кроме эпитетов, используются развернутые метафоры. Семантика оценки - грусть, разочарование, недовольство. 3) Оценка непосредственно книги: в этом текстотипе также преобладают эпитеты: "сорок страничек такой неожиданной, простой и чистой красотищи", "трогательная детсадовская наивность заключительной главки самый желчный и мрачный писатель современности написал ее совершенно всерьез". помимо этого, мы сталкиваемся с иронией как средством трансляции негативной оценки под видом одобрения: "пробивает на слезу, если вдуматься", "невероятно остроумный намек", "я сам не сразу догадался", "прозорливо и увлекательно, сил нет".

В целом, по оценочному компоненту рецензии следует отметить бескомпромиссность, резкость суждений автора, дерзость. Это может быть обусловлен индивидуально-авторской стилистикой. В пользу этого утверждения говорит цитата из другой рецензии И. Шипнигова: "Захару Прилепину выпал большой фарт -- написать такой роман. Теперь можно и перекантоваться" И. Шипнигов "Обитель особого назначения" // Журнал "Прочтение", 15.04.2014. URL: http://prochtenie. ru/reviews/27562. Дата обращения: 01.02.2016.. Мы видим, что и в другом издании И. Шипнигов сохраняет провокационный настрой, "играет" со стилистической нормой в пользу разговорного стиля с целью, во-первых, достижения эффекта "приближения" к читателю, во-вторых, "разрыва шаблона" (читатель не ожидает, что в рецензии в литературном журнале встретятся слова "фарт" и "перекантоваться") "Разрыв шаблона" - психологический прием, представляющий собой целенаправленное нарушение ожиданий аудитории. Используется как манипулятивная техника. (Романин А. Н. Практическая психология и психотерапия. Учебник. М., 2013. С. 572)..

Также такие особенности средств выражения оценки могут быть обусловлены рецензируемым произведением - постмодернист Пелевин сам отличается дерзостью и провокационностью, изобилием эмоциональных проявлений оценки, которые в своей работе передает И. Шипнигов.

Проанализированный текст заставляет нас сделать вывод о том, что в жанре рецензии категория оценочности, кроме наиболее традиционного средства ее выражения, которым является эпитет, может быть выражена метафорами, иронией и высказываниями, семантика которых восстанавливается из контекста. Среди специфических особенностей следует отметить чрезмерную эмоциональность автора, провокационный и недовольный характер высказываний (в том числе ироничных) и в целом изобилующее присутствие проявлений оценочности. Это объясняется стилистикой автора, рецензируемым произведением и редакционной политикой, поощряющей проявление яркого личного мнения авторов.

Указанные выше особенности мы можем отметить в четырех других рецензиях И. Шипнигова. Это "Родной космополит" на книгу А. Гениса "Космополит. Географические фантазии", "С пушкинской легкостью" на сборник "Легкие миры" Т. Толстой, "Обитель особого назначения" на книгу "Обитель" З. Прилепина и "Письма несчастья, или Инструкция по прочтению романа" на книгу Д. Быкова "Квартал. Прохождение". Прослеживается тенденция к рассмотрению И. Шипниговым произведений самых значительных фигур современного отечественного литературного процесса. Однако, несмотря на положительные оценки литературных деятелей (так, Т. Толстая - "лирическая, строгая, возвышенная", З. Прилепин "вступил в славную пору человеческого и творческого расцвета"), ироничные замечания позволяют читателю догадаться, что автор скептически подходит к рецензируемым произведениям. Так, в трех рецензиях из пяти встречается ироничный фрагмент, заканчивающийся фразой "Нет, серьезно". А в рецензии на произведение Д. Быкова И. Шипнигов открыто выражает свою оценку: "Это самая странная книга, которую я когда-либо держал в руках", "Эту книгу тяжело читать". Однако, одна из пяти рецензий - "Космополит. Географические фантазии" представляет собой положительный отзыв. В этой рецензии он выражает свое отношение к писателю через одобрение его действий: "Генис показывает пример уникального изменения ума и души", "чего стоит этот свежий взгляд и горячее внимание, которое писатель равными порциями, никого не обижая, распределяет между почтенными развалинами цивилизаций, всеми встреченными по дороге людьми и увиденной во время плавания рыбой". Складывается впечатление о И. Шипнигове как об интеллектуале, развенчивающем образцы популярной литературы и превозносящем литературу интеллектуальную. Автор сам высказывается в пользу такого утверждения - "Пожалуй, у всех авторов, за исключением Пелевина, тиражи изданий небольшие. Уверен, что творчество такого штучного писателя, как Генис, нужно умножать до бесконечности".

Напротив, в рецензии А. Рябчиковой "Народ и воля" на роман К. Букша "Завод "Свобода"" Д. Быков появляется в роли (в "маске", если использовать терминологию Г. Я. Солганика) "мэтра". К. Букша заявлена журналом как именитый литератор - обозреватель издания, и неудивительно, что рецензия носит чрезмерно хвалебный характер, зачастую не подтвержденный аргументами. "Ни разу не входив в число лауреатов литературных премий, она в начале своего пути была опекаема именитыми авторами, блистательными стилистами Александром Житинским, Дмитрием Быковым и Леонидом Юзефовичем" - и вот уже Д. Быков, прежде названный И. Шипниговым "тяжелым автором", становится "блестящим стилистом".

Такое расхождение можно объяснить двумя факторами: идеалистическим - А. Рябчикова и И. Шипнигов, как разные авторы, имеют разный взгляд на творчество Д. Быкова, а журнал является исключительно площадкой для выражения мнений рецензирующих, и критическим - для подтверждения авторитетного статуса "именитого" литературного обозревателя "Прочтения" все средства оказываются хороши.

Особого внимания заслуживает заголовок данной рецензии: "Народ и воля" одновременно отсылает читателя к афоризму "Один народ и воля в нас едина" и к движению "народовольцев", которое возникло из организации "Свобода или смерть", что ярко выражает основную мысль рецензии. Для А. Рябчиковой характерно проявление авторской позиции в заголовке: "Хор оглашенных" демонстрирует авторское неодобрение "чрезмерной громкости" в то же время вызывая ассоциации с "Литургией оглашенных", что открывает религиозный подтекст произведения. "Извлечение камня глупости" - название не только рецензии на книгу Е. Чижовой, но и картины Босха, с персонажами которого рецензент сравнивает героев книги. Заголовки связаны с прецедентными текстами (представляют собой трансформированные тексты, цитаты, аллюзии), однако эти тексты не являются общеизвестными. В связи с этим возникает двойственная специфика заголовков, используемых данным автором: в широком смысле, они проявляют авторское отношение к рецензируемому произведению, для более узкого круга читателей они являются элементом интертекстуальности, своего рода "образцом" интеллектуальной оценки.

Следует отметить, что наиболее распространенным средством выражения оценки в рецензиях А. Рябчиковой являются метафоры: "исполняя в воздухе сложную фигуру (как правило, петлю), автор приземляется точно на колеблющийся канат, удерживаясь от низвержения в бездну пошлости" (о М. Кучерской, рецензия "Хор оглашенных"), "подобно старику-садовнику из предыдущего романа "Эдем", Илья Бояшов заточает персонажа в просторную и ладно сколоченную клеть, обрекая на неистовое и, увы, бездумное шатание из угла в угол" ("Удушье"), "роман-новобранец был признан критиками годным для службы Богу и Отечеству и отправлен в, без сомнений, горячие точки мира -- листы номинантов на главные литературные премии" ("Порох для огня"). Такие средства выразительности помогают наглядно представить замысел автора рецензии. Вообще, в работах А. Рябчиковой очень ярко выражается категория автора: так, в рецензии "Хор оглашенных" она приводит случай, произошедший с ней в книжном магазине ("Едва ли стоило говорить ей, что это жутко громко и запредельно близко"), в рецензии "Народ и воля" вступает в диалог с писателем ("...Свобода!" -- откликаюсь я автору) и т. д. Для данного рецензента в целом несвойственна односторонняя оценка, она отмечает как положительные, так и отрицательные стороны: в рецензии "Хор оглашенных" она отмечает "писательскую честность" Майи Кучерской и "степень ее близости к читателям", но открыто говорит: "ни в жизни, ни в произведениях искусства я не люблю смотреть на то, как люди балансируют на грани эмоционального срыва". Признает, что "воспринимать всерьез новую повесть Андрея Волоса совершенно невыносимо", однако выделяет его как "блистательного стилиста", который изобрел "собственный птичий язык" ("На птичьем языке"). А. Рябчикова демонстрирует качественно проведенный всесторонний анализ положительных и отрицательных сторон книги.

Творческий тандем двух редакторов журнала - Анны Рябчиковой и Анастасии Бутиной - опубликовал рецензию на сборник "Русские женщины: 47 рассказов о женщинах" "Удар в ребро", которая является ярчайшим образцом критики в обывательском понимании как выявления и осуждения негативных моментов. Отрицательная оценка начинается с заголовка: "удар в ребро" - игра слов, основанная на устойчивом выражении "ударить под ребро" и легенде, что женщина создана из ребра мужчины. Таким образом, заголовок рецензии о книге, посвященной женщинам, расшифровывается как "удар по женщине", что демонстрирует читателю характер недовольства и возмущения.

Начало рецензии - информационная часть - стилистически нейтрально. Однако уже со второго абзаца начинает проявляться оценочный компонент непосредственно в тексте: "Однообразно мрачные, душные, тягостные тексты сборника составили неприглядный контраст с реальностью". Авторы используют весь комплекс оценочных средств: "одинокие, неухоженные, как правило, распутные, брошенные (значит, заслужили!) героини", "невольно начинаешь подозревать писателей в намеренном опошлении ситуации и даже в жестокой мести женскому полу" (эпитеты), "сшитые листы с бледным подобием выдавленного на них текста", "каждая история вызывала однозначную реакцию тихого ужаса", "по содержанию он являет собой бред воспаленного сознания", "чтение же подобных рассказов вполне может вызвать эмоциональную перегрузку" (оценочная лексика и синтаксис). Как мы упоминали выше, А. Рябчиковой присуще сильное проявление авторского "я" в контексте сопереживания героям и автору, но в данном случае она не добавляет вводных сюжетов, не делится личным опытом "отношений" с книгой. В финальной фразе рецензенты еще раз обозначают свою позицию и выражают надежду, что составители выполнят свое обещание больше не выпускать книг данной серии: "главное, чтобы они не поддались искушению его нарушить".

А. Бутина вторично использует метафору "удар", но уже в рецензии с другим интонационным оттенком "(У)дар судьбы" на книгу-комикс "Стигматы" Л. Маттотти и К. Пьерсанти. Заголовок здесь представляет собой языковую игру: стигматы причиняют главному герою множественные страдания и проблемы (удар) и одновременно ведут его на путь просветления (дар). Произведение является комиксом на тему, тесно связанную с религией, и оценочные суждения автора обогащаются духовной патетикой: это комикс о "духовном грехопадении и прощении". Автор восхищается рецензируемым произведением: ""Стигматы" -- это история одной души, рассказ о превращении зверя в человека, о даре, но не о проклятии, о говорящем молчании и о снах, в которых является Он".

Отметим, что значительная часть рецензируемых произведений - 5 из 12 - принадлежат к жанру "графический роман". Автор отмечает специфические характеристики таких текстов: репортажный характер делает их бесценными ("Тропы"), "картинки - подсказки в литературном квесте" ("Тик-так-бумм!"), "не просто картинки, но фактический материал" ("История одной болезни"). Изображение отождествляется со словом, берет на себя его функции, само становится "рассказом": ""Стигматы" -- это история одной души, рассказ о превращении зверя в человека" ("(У)дар судьбы"), "Графический роман "Голубые таблетки" - это основанный на реальных событиях рассказ о неизлечимой болезни" ("История одной болезни").

Предметом речи определяется авторский лексикон и синтаксис. Это свидетельствует о глубокой погруженности А. Бутиной в рецензируемый в текст. Такое глубокое погружение встречается, например, в рецензии А. Бутиной "Вариации на тему жирафов и слонов" на книгу М. Фрая "Ветры, ангелы и люди". В рецензии, как и в книге, человеческий мир переводится в мир животных, Макс Фрай именуется "сэром", а скрывающаяся за этим псевдонимом С. Мартынчик - "странной доброй феей". Рецензия похожа по жанровым характеристикам больше на философское эссе, как и рецензируемая книга, насыщенная притчами.

Еще одно доказательство мастерства А. Бутиной - рецензия "Том о Джерри", о комиксе А. Шпигельмана "Маус". Заголовок расшифровывается по мере погружения в текст рецензии, когда читатель узнает, что мыши - это евреи, пребывающие в концлагерях, а коты - это немцы. Однако автор не называет Шпигельмана нацистом, доверяя ему роль кота Тома. Она говорит о возможности подняться "над" историей: "Форма государственного правления под кодовым названием "Скотный двор" не выдержала проверки на прочность, "Маус" теорию только подтверждает".

Рецензент выражает следующую оценку книги: ""Маус" тиражом в 2000 экземпляров разошелся как горячие пирожки в пригородной электричке в морозный день", "трагичнейший период мировой истории предстанет перед владельцем книги как на ладони, а от реальности и биографичности описываемого сердце будет биться тише положенного". Однако автор рецензии часто углубляется в аспекты, не относящиеся ни к непосредственно тексту, ни к его оценке, примеры тому - вступительный пассаж об издательстве "Корпус" и треть рецензии, посвященная особенностям перевода речи персонажей на русский язык. Вероятно, эти компоненты показывают увлеченность рецензента логикой литературного процесса. Эта увлеченность оказывает решающее влияние на творческую индивидуальность критика.

Как специфическое средство выражения оценки можно выделить использование риторического приема "обращение (апелляция) к авторитету". Так, в рецензии "Скороговоры за жизнь" на книгу "Три грустных тигра" Гильермо Инфанте текст предваряет эпиграф - ироничное высказывание А. Аствацатурова о ненужности чтения. В самой рецензии также встречается мнение Аствацатурова уже о "главной задаче литературы". В данном случае обращение к личности, известной и любимой аудиторией, является средством трансляции и мотивации положительной оценки.

Обращение к мнению авторитетных литераторов является характерной чертой жанра литературной рецензии. Этот прием является наиболее частотным у Н. Сергеевой: так, роман "Безбожный переулок" "необыкновенно похож на произведения Чехова" ("Закон сохранения горя"), роман "Щегол" "имеет много параллелей с творчеством Достоевского" ("Под кайфом и в смятении"). Также к нему прибегает Е. Васильева, отмечая в сборнике "Харбинские мотыльки" стилистические ассоциации "с Федором Достоевским и Андреем Белым, Луи-Фердинандом Селином и Джеком Керуаком" ("Эксгумация души"). Сравнение используется рецензентами как средство трансляции оценки и авторов, и произведений. Такой прием ярко выражает отношение к рецензируемому произведению, однако смысл будет правильно расшифрован читателем только при общности исходных культурных установок: аудитория должна не только знать Достоевского и Селина, но и понимать их значение в мировой литературе.

Н. Сергеева и Е. Васильева прибегают еще к одному общему средству выражения оценки. Для того чтобы подчеркнуть важность рецензируемого произведения и его места в современном литературном процессе, авторы упоминают о премиях, на которые книга номинирована или которые уже получены автором. Причем, для Н. Сергеевой этот аспект оказывается одним из основных, в зависимости от отношения рецензента к произведению, это упоминание помещается в сильную или слабую позицию в тексте: рецензия "Повелительница мух" начинается фразой "Имя Анны Старобинец вновь украшает список "Национального бестселлера"", а в рецензии "Галерея забытых портретов" Н. Сергеева без эмоций отмечает, что "два произведения писательницы, объединенные под одной обложкой, попали в короткий список "Русского Букера"". Е. Васильева связывает упоминание о премиях с предыдущими заслугами автора: "Вошедший в этом году в длинный список "Русского Букера", до этого Шульпяков был награжден в 2000 году премией "Молодежный Триумф" как поэт (сборник "Щелчок"), а в 2005 году премией "Действующие лица" как драматург (пьеса "Пушкин в Америке")" ("Нелинейное чтение"). В отличие от Н. Сергеевой, использующей данное средство выражения оценки для трансляции своего отношения к рецензируемому произведению, Е. Васильева передает с его помощью отношение к писателю.

Для Н. Сергеевой характерно использование интенсифицированых оценок: ""Возвращение в Панджруд" -- настоящий сундук с сокровищами" ("Дорогу идущим"), "сказка оборачивается самой страшной реальностью" ("В пустыне чахлой и скупой"), "необыкновенно трогательная история жизни Григория и Матрены" ("Русская сага о былом"). Это направлено на усиление оценки, выражение глубокой эмоциональной вовлеченности рецензента и его стремление передать это эмоциональное состояние аудитории.

Следует отметить рецензию Е. Васильевой "Сказка о потерянном времени" на книгу А. Макушинского "Пароход в Аргентину". В этом тексте рецензент использует широкий арсенал средств выражения отрицательной оценки. Заголовок имеет три толкования: ассоциация с популярным одноименным мультфильмом по пьесе Е. Шварца о детях, из-за попусту растраченного времени превратившихся в стариков; аллюзия на сагу "В поисках утраченного времени", с которой рецензент сравнивает книгу в заключении; наконец, прямое значение, являющееся главной мыслью рецензии: чтение этой книги - пустая трата времени. Уже в первом абзаце писателе Е. Васильева говорит следующим образом: он "не стесняется работать, руководствуясь лишь одним принципом "искусство ради искусства" и абсолютно не считаясь с такими критериями, как ясность текста, доступность его пониманию читателя; и даже -- интересный сюжет". Оценочность здесь проявляется в пропозициональной структуре глаголов и усиливается с помощью частиц "лишь", "даже". Сама книга оценивается рецензентом с помощью сравнения: она могла бы "стать отличным поводом для пари: кто добрался до последней страницы, тот и выиграл". Для анализа произведения вводит персонажа "умный читатель": "умный читатель чувствует, что подобное издевательство вполне обоснованно", "умный читатель хочет лишь одного: тишину, кресло, плед и концентрацию на книжке". Однако рецензент подчеркивает, что таких "умных читателей", которым понравилось бы произведение, существовать не может: "в некоторой степени этот "Пароход в Аргентину" проще было написать, чем прочитать..." В конце рецензии Е. Васильева подытоживает сказанное, ее оценка эксплицитна: "Если "Пароход в Аргентину" когда-нибудь войдет в школьную программу, то наверняка пополнит список произведений, которые школьникам хотелось бы из нее исключить". В этой рецензии аргументированно выражена отрицательная оценка, Е. Васильева, прибегая к различным средствам проявления оценочности, доказывает свою точку зрения и пытается своего рода "уберечь" читателей от траты времени на произведение.

Широкий набор средств выражения оценки использует и другой рецензент журнала - Е. Клейменова. В ее рецензиях встречаются эпитеты: "каждая статья здесь обстоятельна, самостоятельна" ("Двадцать с лишним ле под водой"), "неторопливая сюжетная линия" ("Несчастны по-своему"); метафоры: "герой академичного текста" в значении "аспирант" ("Совсем другие люди"), "автор проверяет, могут ли дети снова пойти за крысоловом" ("Тот, чье имя нельзя называть"); лексика с оценочным значением: "волнующие ароматы хвои и дыма заменяются более реалистичным зловонием" ("Охота на свободу"); чаще встречаются сравнения: "Тексты словно просеиваешь, выискивая в куче песка золотые искорки" ("Несчастны по-своему"), "Рассказ об отплывающих из Ялтинского порта кораблях напоминает фильм "Служили два товарища"" ("Совсем другие люди"). Специфическим приемом для Е. Клейменовой, как и для А. Рябчиковой, являются вводные сюжеты из собственного опыта, им уделяется значительное место в текстах: так, в рецензии "Двадцать с лишним лет под водой" такие фрагменты занимаю более половины объема всего материала, в рецензии "Охота на свободу" вводный сюжет (рассказ о брате Е. Клейменовой, вернувшемся из тайги, как и главный герой книги) заключен в одном абзаце, однако он расположен в ключевой позиции финала, подытоживает весь текст. С помощью таких фрагментов автор актуализирует смыслы, заключенные в рецензии, перемещая их из литературного процесса в повседневную реальность. Также важным средством выражения собственного отношения к рецензируемым книгам для Е. Клейменовой являются заголовки. Представляя собой своего рода "ответы" на названия анализируемых книг, они в то же время выражают авторскую оценку: заголовок "Несчастны по-своему" на книгу "Слишком много счастья" показывает такую позицию автора: "загадочная североамериканская душа", при всей внешней непохожести на русскую, имеет с ней много общего, как показано в книге. Заголовок "Совсем другие люди" на книгу "Совсем другое время" позволяет определить такую авторскую мысль: эта книга рассказывает о людях, показывает их "как альбом со старыми фотографиями". Можно сделать вывод о том, что для Е. Клейменовой заголовки являются самым важным средством выражения оценки, раскрывающим одновременно авторское отношение к анализируемому произведению и главную мысль рецензии.

К различным видам заголовков прибегает в своих рецензиях В. Ерофеева. Тексты, опубликованные ею в январе и феврале 2014г., носят информативные заголовки, называются так же, как рецензируемые книги: "Кристине Нестлингер. Новые рассказы про Франца и школу", "Тонино-невидимка". В семи рецензиях, опубликованных в последующие месяцы, заголовки представляют собой трансформированные прецедентные тексты: "На золотом крыльце сидели" на книгу Л. Маркиной "Исторические сказки" - в качестве заголовка выступает общекультурный прецедентный текст, "Красивое и гнется" на "Полеш открывает музей" О. Юнсена - прецедентный текст взят из анализируемого произведения. Переход от информативных заголовков к заголовкам, привлекающим внимание, использующим прецедентные тексты, ведет к появлению оценочного компонента уже в начале чтения рецензии, сигнализирует об увеличении личной вовлеченности автора в процесс оценивания произведения.

В этом аспекте продуктивным будет обращение к последнему за 2014 г. материалу В. Ерофеевой "Winter is coming, или Чем занять детей в новогодние каникулы". Это обзорная рецензия, т. е. рецензия, включающая анализ нескольких книг, в данном случае посвященных играм с детьми. В качестве заголовка выступает прецедентный текст, обладающий в тот период огромной популярностью у пользователей интернета, знающих о сериале "Игра престолов". Такой заголовок имеет большой рекламный потенциал, однако не содержит оценочного компонента. Также можно охарактеризовать рецензию: важнейшая оценочная часть ослаблена в пользу усиления функции продвижения.

Каждая из пяти мини-рецензий построена по одному принципу: автор, название, возможные способы применения книги (раскрасить, помять, провести по ней экскурсию), положительные отзывы, например: "Редкий случай моей родительской любви к книге, посвященной играм с детьми". Аналитический компонент в обозрении отсутствует. Вероятно, это связано с исключительно прикладным назначением анализируемых книг и отсутствием у них литературной значимости. Это приводит к трансформации рецензии в жанр аннотации. Многие исследователи отмечают, что этот процесс характерен для жанра современной рецензии. Однако в выборке этого исследования такая трансформированная рекламная рецензия встретилась только один раз.

В целом, в сфере интересов рецензента В. Ерофеевой находятся книги для детей (за выбранный период опубликовано 10 рецензий на детскую литературу за ее авторством, рецензий на этот тип литературы, написанных другими авторами, в данный период не публиковалось). Информативной представляется рецензия "Кристине Нестлингер. Новые рассказы про Франца и школу". С одной стороны, автор говорит о К. Нестлингер как об "одной из самых известных, переводимых и титулованных детских писательниц",с другой стороны, отмечает, что ее "откровенность производит ошеломляющий эффект" и "что-то помешало ей повзрослеть". Последний тезис подкрепляется аргументами из текста, которые подтверждают бестактность или непосредственность писательницы - читатель сам выбирает, как к этому относиться, рецензент не выражает своей прямой оценки. Однако такие слова, как "индульгировала" неидеальное родительское поведение, "не научилась додумывать, досочинять, опускать нескладное", и несмелое финальное "лучше уж так, чем цирлих-манирлих", указывает нам на положительное отношение автора к прямоте К. Нестлингер. Слово "цирлих-манирлих", взятое из текста книги и имеющее значение "когда люди не желают смотреть правде в глаза", используется в рецензии для обозначения показной, неискренней модели поведения, и является специфическим способом выражения авторской оценки. Такой же прием заимствования слова из текста встречается в рецензии "Удушье" А. Рябчиковой (используется слово "псюхэ" как синоним слова "духовность") и в рецензии Н. Сергеевой "Повелительница мух" ("икарова железа" как символ способности любить).

Заголовки, связывающие литературные произведения с другими сферами искусства, использует А. Пудов: "Con fuoco" - музыкальный термин, означающий "с огнем", "Хочу в тюрьму" - название популярной киноленты. Такие заголовки актуализируют литературные произведения в культурном дискурсе, выражают оценку автора через сравнение с элементами искусства. В целом, А. Пудов прибегает в своих рецензиях к использованию широкого многообразия средств выражения оценки. В его текстах встречаются словообразовательные приемы: "скучновато-сентиментальная поэзия", "стилистика романа -- размашистая, карнавальная, грубоватая" ("Con fuoco"), слова с оценочным значением: "Традиционная история любви нежной недотроги и удалого донжуана-шалопая" ("Con fuoco"), эпитеты: "желчное, въедливое, жесткое перо Матея Вишнека" ("Хочу в тюрьму"), метафоры: "главного героя романа побеждает Левиафан несвободы" ("Хочу в тюрьму"), антитезы: "лихой, но неглубокий сюжет" ("Con fuoco"), "легко создать рассказ, но выбор романной формы был бы существенным риском" ("Хочу в тюрьму").

Специфическим средством выражения оценки является интертекстуальность, помещение рецензируемой книги в контекст: так, в рецензии "Con fuoco" непосредственно анализ книги предваряет рассуждение автора о латиноамериканской литературе, в рецензии "Хочу в тюрьму" несколько первых абзацев посвящены абсурдистской литературе в целом и месту в ней писателя в частности. Этот прием демонстрирует стремление рецензента мотивировать свою оценку, обозначив место произведения в литературном процессе.

Д. Облинова также использует широкий набор речевых средств проявления оценочности, которые к тому же характеризуются высокой эмоциональностью. Это отмечается в заголовках-высказываниях: "Добро пожаловать в преисподнюю", "Непечатное слово", "Поворот не туда".

Помимо заголовков, оценка проявляется многими способами внутри рецензий: "Обилие голых фактов так и просит (оценочное словосочетание) иллюстраций" ("Добро пожаловать в преисподнюю"), "Машинке не хватает букв, герою -- любящего человека рядом, а писателю Марату Басырову хватило всего (антитеза), чтобы создать книгу, которую хоть и неловко читать, например в метро, но очень хочется (антитеза, интенсифицированная оценка, модальный глагол)" ("Непечатное слово"). В том числе, различными средствами выражается отрицательная оценка: "в последнее время армия "гришкофилов" (окказионализм) заметно приуныла (глагол с оценочным значением)", "то ли имеющий слабую память, то ли неуверенный в умственных способностях читателей, Гришковец" ("Поворот не туда"). Для того чтобы читатель разделил мнение рецензента, Д. Облинова прибегает к вопросно-ответным конструкциям: "Каким словом можно объединить все это? Ужас" ("Добро пожаловать в преисподнюю"). К характерным особенностям автора следует отнести высокую степень оценочности высказываний, стремление заинтересовать читателя и привлечь его на свою сторону.

Иначе выстраивает работу со средствами выражения оценки Д. Бреслер. Одна из работ - "Абрам Рейтблат. Писать поперек" - представляет собой не публицистическую, а профессионально-критическую рецензию на научный литературоведческий текст. Оценочный компонент крайне мал, встречается только в финальной фразе: "Теплый вдохновенный тон, более привычный для мемуаров, редко сопутствует научному исследованию. Однако в сочинении Рейтблата он чувствуется между строк". Напротив, рецензия "Александр Попов. Дневник директора школы" представляет собой яркую публицистическую статью: начинается с провокационной цитаты из текста произведения, заканчивается провокационным высказыванием "Куда только смотрит Гай Германика?!" Автор рассуждает не только о книге, но и о форме дневника и месте в нем писателя, о системе образования и месте в нем героя, о трагедии в Беслане и месте современной школы. Цитаты, выбранные для подтверждения авторской позиции, тоже провокационны: "Случай в Северной Осетии отнял 1 сентября, но не доказал необходимость замены ветхой проводки в челябинском лицее. Сколько Освенцимов -- столько и Адорно". За полемичностью рецензии, однако, просматривается и отношение рецензента к произведению: "Суть книги -- безжалостная критика разлагающегося общества", "гласность -- вот определяющий повествовательный модус данного текста". Таким образом, Д. Бреслер на страницах журнала выступает и как литературовед, и как публицист, что позволяет говорить о его качественной подготовке, ориентации в литературном пространстве и в то же время личной позиции и умении ее риторически грамотно отстоять. В результате такого синтеза появляются качественно новые средства выражения оценки в тексте. Так, для передачи оценочного содержания Д. Бреслер использует термины: "Формула предмета описания -- Девушка -- своеобразная катахреза" ("Тиккун. Теория Девушки"), "эсхатологическим флером оборвется в финале монолог случайного прохожего" ("Микроурбанизм. Город в деталях"). Такие средства рассчитаны на читателя высокого интеллектуального уровня, их способен расшифровать только тот, кто знаком со значением слова или готов обратиться к словарю. Такая прямота разделения аудитории на "свою" и "чужую" свойственна большинству работ Д. Бреслера.

В полной мере профессионализм и творческие способности рецензента проявляется в работе "Политика литературы - поэтика власти" на сборник статей под редакцией Г. Обатнина, Б. Хеллмана и Т. Хуттунена. Здесь не представлены во всем многообразии различные средства выражения оценки, однако автор в ней выражается через формат: жанр можно определить как "математическая рецензия". Автор берет из заголовка равенство отношений поэтики к литературе и политики к власти, получает равенство "Политика * Литература = Поэтика * Власть". Из этого равенства он поочередно определяет каждый из компонентов (так, Политика = (Поэтика*Власть)/Литература, и т. п.), полученную формулу применяет к одной или нескольким статьям из сборника, получает, таким образом, определение выбранного компонента. Выбрана такая форма, поскольку, по мнению автора, "чтение насквозь "Политики литературы..." не даст окончательного ответа на вопрос, как читать художественный текст, размышляя про себя о политике". Даже в последнем абзаце не встречается оценочного резюме, однако на синтезе математики и языка рождается свой тип оценки, логически аргументированной и четко структурированной, основанной на формуле.

Этически неясным остается вопрос правомерности перевода субъективных оценок в разряд объективных величин, однако однозначно такой подход к выражению оценки в рецензии представляется крайне интересным. Для более консервативных читателей, не готовых видеть в литературной рецензии формулы, Д. Бреслер одновременно публикует рецензию "Политика поэтики" на одноименную книгу В. Вьюгина. Однако и эта рецензия обладает рядом специфических свойств. Автор начинает с того, что рассказывает, какие компоненты должны входить в рецензию и как, в зависимости от большей или меньшей степени выраженности этих компонентов, меняется сама рецензия. И, хоть рецензент определяет свой текст как "пространное эссе, выражающее некоторые личные эмоции по горячим следам, сразу после прочтения", в виду крайне малого проявления оценки, рецензия представляется скорее не публицистической, а профессионально-критической, как и первая из рассмотренных нами рецензий этого автора. Диалогичность текста проявляется только в одной фразе: "Наше прочтение книги -- не самое очевидное. Это далеко не пересказ содержания работы, достойной куда более внимательного и основательного изучения". Кроме того, рецензия изобилует научными терминами, которые не актуализуются в тексте ("качественные категории текста", "словарное значение" и т. д.)

Еще один рецензент журнала - упомянутая ранее Ксения Букша. В поле нашего зрения попали 15 рецензий за ее авторством. Из них одна - "Половине человечества" на сборник "Двадцать один разговор и одно дружеское послание Д. Пригова" - по жанру является скорее эссе о личности писателя (сборнику посвящен только один абзац), даже не литературным портретом (Д. Пригов в тексте предстает не как литератор, а как деятель различных сфер культуры). В связи с этим представляется неверным помещение работы в рубрику "Рецензии", несмотря на то, что эссе приурочено к выходу переиздания заявленной книги.

В большинстве рецензий К. Букша отмечается закольцованность композиции, главная мысль, выдвинутая в заголовке или в первом абзаце текста, подтверждается финальной фразой. Так, в рецензии на книгу Д. Бавильского "До востребования. Беседы с современными композиторами" "Искусство слушателя", заголовок отражает основную мысль автора: "искусство слушания -- первое дело для писателя нашего времени. И читать эти интервью приятно уже потому, что вопрошающий умеет слушать и чувствовать не только музыку, но и слова -- интонации, эмоции, иронию, печаль". На протяжении всей рецензии оценка автора дополняется новымиподробностями: в книге "много полезного", писатель "не остается в роли профана, он слушает, развивается, изучает контексты, делает выводы. Поэтому разговор и получается интересный", свой тезис автор аргументирует двумя факторами: во-первых, читатели мало знают о современном состоянии музыкальной среды, а "сделавший этот шаг будет вознагражден новыми наслаждениями", во-вторых, композиторы как слушатели обладают интересным восприятием музыки. В конце К. Букша возвращается к своему высказыванию о необходимости владения искусством слушания и подытоживает фразой "Большое спасибо" в адрес автора, что, на наш взгляд, является ярчайшим проявлением положительной оценки. Такую же структуру "тезис - аргументация с помощью текста произведения, пересказа и оценки - утверждение тезиса" можно увидеть в рецензиях "Война - бессмысленное дело" и "Всем, кто его любит".

Рецензия "Королевский блюз" на книгу К. Крахта "Карта мира" отличается и по форме, и по оценочной составляющей. Заголовок уже не отражает главной мысли, а раскрывается в конце: в сборнике эссе о путешествиях автора последнее эссе называется "Королевская грусть", "но это опять недомолвки, -- нет, это не просто грусть, это блюз, страсть, жаркий ветер какой-то". Здесь нет ни тезиса, ни однозначной оценки понравилось/не понравилось, но есть мнение: "читать стоит: интересно, что скажете вы". Автор признается: "правду сказать, очень странная получилась книга", и объясняет это странной личностью автора, описанию биографии которого посвящена большая часть работы. Неоднократно в рецензии возникает "привкус бреда, безумия", что можно считать лейтмотивом текста.

Особое внимание К. Букша уделяет синтаксису. Использует прием антитезы: "Роскошь -- бесцельна; комфорт -- практичен; роскошь -- безумна; комфорт -- разумен, роскошь -- трата энергии, комфорт ее экономит" ("Философи шоколадной ванны"); риторические вопросы: "Каким образом творится поэзия, как это устроено?" ("Всем, кто его любит"), "Как, зачем, какие злые силы оставили целый народ в состоянии такой дичайшей изоляции?!" ("Нечему завидовать"); восклицательные предложения: "говорят -- единицы, а сколькие пережили то же самое молча!" ("Война - бессмысленное дело"), "А так -- самая настоящая суперспособность!" ("Волшебные яблоки"). Таким образом, К. Букша предстает на страницах журнала опытным критиком, профессионально доказывающим свою точку зрения, использующим не только стандартные средства проявления категории оценочности в тексте, но и композиционные и синтаксические приемы.

Анализ индивидуально-авторских особенностей средств выражения оценки в жанре рецензии позволил определить, что для всех авторов характерно выражение оценки многими способами и средствами.

Таким образом, нами установлено, что оценка в жанре рецензии определяется особенностями дискурса, который влияет на речевую форму текста, его аксиологическое наполнение, текстообразующие категории, запрограммированные в речевой концепции издания. Следовательно, культурно-просветительский дискурс предопределяет речевой облик журнала, но не подавляет индивидуально-авторских особенностей. Можно сказать, что дискурсивная система влияет на сохранение и развитие жанра рецензии, тогда как индивидуально-авторские средства выражения оценки способствуют стилистическому обогащению публикуемых в издании текстов.

Материал данной главы позволяет утверждать, что ценностное содержание литературной рецензии выражается по двум направлениям: через концептосферу текста и через средства выражения оценки. Были выявлены основные концепты анализируемых текстов, традиционные для русской ментальности, но переосмысленные с позиций личного опыта рецензента. Ценностная актуализация концептов, их направленность на выражение авторского отношения к содержанию позволила отнести выявленные концепты к аксиологемам. При анализе средств презентации концептов в текстах рецензии было обнаружено их предельное разнообразие.

И индивидуально-авторские, и дискурсивные оценки направлены на трансляцию авторского отношения к рецензируемому произведению, выражают ценностные установки и направленность рецензирования.

Похожие статьи




Индивидуально-авторские средства выражения оценки - Ценностное содержание культурно-просветительского дискурса (по материалам литературно-художественной критики в СМИ)

Предыдущая | Следующая