Духовные трансформации В. Г. Белинского как журналиста - Журналистская деятельность В. Г. Белинского

Первая смена идейных ориентиров произошла при вступлении Белинского на путь гегельянства. Взгляды, разделявшиеся им до этого, становятся ему чужды. Определяет он их теперь как субъективно-нравственную точку зрения, как абстрактный героизм и прекраснодушную войну с действительностью. Гегельянство прочно внедряло в общественное и индивидуальное сознание мысль о неслучайном характере совершающихся и уже совершившихся перемен и полученных в процессе их результатов. И Белинский начинает "гонения на прекраснодушие во имя действительности". Прежде он отвергал действительность из-за несоответствия ее тем идеалам о ней, которые он составил. Теперь он смотрит на нее иначе.

Подобно тому, как Гегель доказывал необходимость примирения с действительностью прусской, Белинский теперь отстаивает примирение с действительностью российской. У него кардинально меняется само отношение к институту власти. Он принимает и включает компонентом в свою социальную философию провозглашенный некогда догмат христианства. В статье "Очерки Бородинского сражения" Белинский писал: "Нет власти, которая бы не была от бога, но всякая власть - от бога, - говорит священное писание, и эти слова заключают в себе глубокую мысль и непреложную истину" Стрельцов, В. И. В. Г. Белинский о взаимодействии русской и французской литературы: (Бестужев-Марлинский - Жорж Санд) // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. - 2005. - № 3. - С. 159..

Его суждения о российском самодержавии приобретают апологетический характер. В статье "Бородинская годовщина" утверждается, что царская власть всегда таинственно сливалась с волею провидения - с разумной действительностью, что поэтому "безусловное повиновение царской власти есть не одна польза и необходимость наша, но и высшая поэзия нашей жизни".

Идиллически изображаются здесь и взаимоотношения верхов с низами в России: "Отношение же высших сословий к низшим прежде состояло в патриархальной власти первых и в патриархальной подчиненности вторых, а Теперь В спокойном пребывании каждого в своих законных пределах и еще в том, что высшие сословия Мирно Передают образованность низшим, а низшие Мирно Ее принимают".

"Евангелие" оценивается им как книга, в которой все сказано, все решено, как книга вечной истины, "святая". "Весь прогресс человечества, - пишет Белинский, - все успехи в науках, в философии заключаются только в большем проникновении в таинственную глубину этой божественной книги, в сознании ее живых, вечно непреходящих глаголов"". Философский лексикон Белинского пополняется религиозной терминологией (бог, провидение, священное и т. п.).

Примирительные настроения и взгляды отражаются и на восприятии им искусства, литературы, даваемых им и их проявлениям трактовках. Он утверждает, что истинно художественное произведение примиряет человека с действительностью, "а не восстанавливает против нее".

В 1840 г. Белинский отказался от примирительных взглядов. С правого фланга гегельянства он смещается на левый. Изменение, происшедшее в его взглядах, не было единичным явлением. Во второй половине 30-х гг. XIX веке в немецком гегельянстве складывается особое направление - левогегельянство, или младогегельянство, представители которого (Д. Штраус, Е. Бауэр, К. Маркс, А. Руге, Л. Фейербах и др.) истолковывают взгляды учителя в радикальном духе. Свои сочинения и идеи они противопоставляют правому гегельянству, ставшему опорой консерватизма и охранительства и стремившемуся породнить философию с христианской ортодоксией. Левые гегельянцы появились и в других странах, в том числе в России. Белинский был одним из них.

Отныне он (по его же словам) с российской действительностью "в ссоре"; он говорит, что испытывает к ней ненависть и презрение.

Прежние воззрения снова им критически пересматриваются. Он находит, что его недавнее примирение с гнусной действительностью само было гнусным. "Боже мой, - восклицает он в одном из писем в декабре 1840 г., - сколько отвратительных мерзостей сказал я печатно, со всею искренностию, со всем фанатизмом дикого убеждения!" "Что же делать при виде этой ужасной действительности? - спрашивает он и отвечает: - Не любоваться же на нее, сложа руки, а действовать елико возможно..." См.: Щербакова, Г. И. Спор о зарождении русской массовой журналистики. - М.: Реглант, 2004. - С. 69.. Свои будущие журнальные публикации он рассматривает теперь как одно из средств борьбы.

Не отказывая существующей действительности в исторической обусловленности, он считает, однако, что следует принять и развить также "идею отрицания", которая имеет свои права и без которой история человечества превратилась бы в стоячее болото.

Свое историческое значение и законность имел когда-то, по его мнению, и российский монархизм, но этот частный исторический момент к настоящему времени утрачен.

Что же содействовало переходу Белинского на новые идейные позиции? Имманентно присущий ему философский поиск подкреплялся некоторыми внешними обстоятельствами и событиями.

В конце 1839 г. Белинский переехал из Москвы в Петербург и стал сотрудником журнала "Отечественные записки". В редакцию журнала стекалась обширная информация, дававшая возможность составить непредвзятое представление о состоянии страны. Влиятельный печатный орган, как отмечал сам Белинский, поставил его "лицом к лицу с обществом".

Сказывалось на его взглядах все усиливавшееся движение левых гегельянцев в Германии, обетованной земле тогдашней философии. Познакомившись с издававшимся ими журналом "Hallische Jahrbticher", В. Г. Белинский сообщал В. П. Боткину (в марте 1841 г.), что этот ежегодник радует его, воскрешает, укрепляет.

В 1840г. были восстановлены отношения с А. И. Герценом. И. И. Панаев, непосредственный очевидец происходившей в сознании Белинского "внутренней ломки", высказывает мнение, с которым, по-видимому, можно согласиться, что она все равно совершилась бы и без влияния Герцена, но что последний "ускорил ее" . Установившаяся у Белинского с Герценом духовная близость впоследствии уже не нарушалась.

Какое-то время идейное развитие Белинского, как и Герцена, совершалось в рамках левого гегельянства. Но само оно было переходным явлением. Из него выделились Л. Фейербах, К. Маркс. Фейербахом был восстановлен в своих правах материализм. Имя Маркса ассоциируется с третьим революционным переворотом в философии. В первой половине 40-х гг. формируется философия нового типа в произведениях Герцена. По этому же пути идет и Белинский.

В его творчестве начинают проявлять себя материалистические тенденции. Сказывалось влияние Л. Фейербаха, его книги "Сущность христианства", с которой он познакомился в 1842 г. Эти тенденции опираются также на другие состаьные части мировоззрения Белинского, которые находятся в динамике.

В 1841 г. Белинский приходит к социализму. Идея социализма отныне становится для него "идеею идей, бытием бытия, вопросом вопросов, альфою и омегою веры и знания. Все из нее, - подчеркивает он, - для нее и к ней. Она вопрос и решение вопроса. Она (для меня) поглотила и историю, и религию, и философию".

Религиозная компонента выпадает из системы его воззрений. В сентябре 1841 г. он отмечает, что ему "отраднее кощунства Вольтера, чем признание авторитета религии... Знаю, - продолжает он, - что средние века - великая эпоха, понимаю святость, поэзию, грандиозность религиозности средних веков; но мне приятнее XVIII век - эпоха падения религии...".

Бог напоминает ему теперь мужичка с бородкою, сидящего на облаке, окруженного серафимами и херувимами и считающего силу - правом, а громы и молнии - разумными доказательствами. Вспоминая о споре, посвященном бытию бога, в котором ему довелось участвовать, Белинский заявляет: "Мне было отрадно... плевать ему в его гнусную бороду".

В середине 1840-х гг. Белинский, став революционным демократом, вместе с А. И. Герценом и Н. П. Огаревым идейно отмежевывается от группы либеральных западников.

Тогда же его материализм становится целостным. Недовольство Егором Федоровичем, как был прозван Г. Гегель в кругу русских последователей его, не сопровождается охлаждением к его диалектическому методу. Он становится достоянием материализма, служит ему.

Белинскому стал известен "Deutsch Franzosische Jahrbiicher", опубликованный в Париже в 1844 г. Его заинтересовала, в частности, помещенная здесь статья К. Маркса "К критике гегелевской философии права. Введение". Содержание этой Марксовой публикации не оставило Белинского равнодушным. "Истину я взял себе...", - писал он.

В конечном итоге Белинским был создан еще один вариант той философии, которая в 40-х гг. переживала стадию становления и ознаменовала третий революционный переворот в ее истории. Преодолев гегелевский идеализм, он рассматривал мир идей как деятельность ума, которая есть следствие деятельности мозговых органов. Он считает, что духовную природу человека от его физической природы следует не отделять, но отличать. Переосмыслена им и логика Гегеля, которой тот отводил столь значительное место в своей философии. Для Белинского логика, по самому этимологическому смыслу своему, это "мысль и слово". Не надо забывать "ни на минуту, что предмет ее исследований - цветок, корень которого в земле, т. е. духовное, которое есть не что иное.

В отличие от А. И. Герцена, Белинский не являлся специалистом в философии естествознания; он никогда не претендовал на то, чтобы быть им. Он писал: "О естественных науках я готов болтать или, лучше сказать, слушать, кто это дело знает; но заниматься самому ими - это не мое дело". Область его философских интересов - исключительно социальная Незваль, Е. И. К 100-летию со дня рождения В. А. Белинского (1905-1988) // Вестник Московского университета. Сер. 5. География. - 2006. - № 2. - С. 3..

О природе он говорит в самой общей форме и лишь тогда, когда сопоставляет совершающееся в ней с тем, что свойственно обществу. Он обращает внимание на следующее. Натуралисты, наблюдая явления природы, установили, что, несмотря на все разнообразие их, ими управляют определенные законы, "общие и неизменные". Среди естественников давно уже перевелись скептики на сей счет. Но между обществоведами подобные люди еще есть. Они отвергают законы, по которым развивается общество, и думают, что в обществе нет ничего, кроме "слепого случая". Но так простительно было считать лишь до тех пор, пока фактические знания находились "в колыбели". Ныне же это анахронизм - "... знание фактов открыло между ними связь и последовательность, а философия открыла смысл и значение этой связи и последовательности, показав в них развитие и прогресс...".

На проблеме развития и прогресса Белинский останавливается особо. Общество прошло путь от дикости и древности к современному состоянию своему. Между совершившимися историческими событиями можно усмотреть непрерывную нить, связывающую их воедино. Диалектика событий такова, что последующие выходят из предыдущих и, в свою очередь, служат причиной тех, что явятся за ними. Существующее ныне не будет правильно понято, если отрешиться от его происхождения. Пережитое не преподает втуне; оно оживает в новых формах, более сложных и полных, давая новому обществу новые силы. "Нет предела развитию человечества, и никогда человечество не скажет себе: "Стой, довольно, больше идти некуда!"". современник искусство белинский лексика

Совершающиеся в обществе нравственные и духовные перемены Белинский ставил в зависимость от факторов иного порядка. Он считал, что исходный пункт таких перемен - материальная потребность. Именно она представляет собой в данном случае "великий рычаг". Белинский пояснял, что это - материальная нужда "в пище, в одежде, в жилище, в удобствах жизни". Так писал Белинский в "Отечественных записках" в 1844 г.

Научный поиск его в этом направлении продолжался и в дальнейшем. П. В. Анненков, сопровождавший Белинского в его поездке в Европу в 1847 г., следующим образом передает свои впечатления от бесед с ним в это время: "Мысль его уже обращалась в кругу идей другого порядка и занята была новыми нарождающимися определениями прав и обязанностей человека, новой Правдой, Провозглашаемой экономическими учениями...".

Проблема личности рассматривается Белинским не изолированно от общества, а в связи с ним; личность и общество - это часть и целое. Он сравнивает их с телесным органом и телом, с растением и почвой, на которой оно произрастает и которая питает его. "Никакие обстоятельства жизни не спасут и не защитят человека от влияния общества, нигде не скрыться, никуда не уйти ему от него".

Как бы велика ни была, сама по себе, та или иная личность, известная истории, все равно она ограничена конкретными условиями той страны, в которой она себя проявляет, задачами, которые в данный момент стоят перед обществом; она вынуждена руководствоваться духом времени. Она не может выйти "из этого магического круга". Но дела, совершенные исторической личностью, в свою очередь, отражаются на обществе, так что последствия их способны пережить ее саму.

В развитии, а также во взаимосвязи с обществом изображается Белинским литературный мир. В многочисленных литературоведческих статьях и рецензиях на книги им воссоздана вся история русской литературы. Анализируется она в двух основных аспектах. Первый из них заключается в том, что исследуется сам литературный процесс - отыскивается историческая связь, существовавшая между творцами литературы, которые жили в разное время.

Высший взлет русской поэзии - творчество А. С. Пушкина. Но творения его не могли бы стать столь совершенными, если бы его не предваряла целая плеяда других поэтов. Белинский сравнивал Пушкина с морем, а поэтов, писавших до него, с реками, впадающими в это море и наполняющими его своими водами. "По смыслу нашего сравнения, - говорит Белинский, - море больше и важнее рек; но без них оно не могло бы образоваться" Незваль, Е. И. К 100-летию со дня рождения В. А. Белинского (1905-1988) // Вестник Московского университета. Сер. 5. География. - 2006. - № 2. - С. 5..

Второй аспект, к которому обращается Белинский, - это отношение литературы к социальной действительности. Литература способна создавать картину общества на том или ином этапе его развития. Пушкинский роман в стихах Белинский называл энциклопедией русской жизни. Литературу, как и все искусство, он определял как "сознание бытия". Он также образно называл ее эхом жизни. Но литература не только отражает то общество, в котором она находится. Она влияет на него - воспитывает его идейно и эстетически (хотя внушаемые ею идеи и вкусы по своему характеру не только не одинаковы, но и могут быть и прямо противоположны).

В социальной философии Белинского революция - одно из проявлений прогрессивного развития общества. Постепенно совершающееся социальное движение приближает новое общественное состояние, и нет ничего выше и благороднее, как способствовать этому.

Свое отношение к религии и церкви он наиболее полно обозначил в "Письме к Н. В. Гоголю". Белинский писал здесь об обскурантизме и мракобесии, существующих в России рядом с кнутом и татарскими нравами, называл православную церковь поборницею неравенства, льстецом власти, врагом и гонительницею братства между людьми. Он считал, что православное духовенство является "гнусным"; оно, по его словам, пользуется всеобщим презрением у русского общества и русского народа.

Два положения, выдвинутые Белинским в его "Письме", вызывают временами недоразумения; обсуждаются они и в историко-философской литературе.

Первое из них касается Христа. Белинский, критикуя взгляды Гоголя, высказанные в книге "Выбранные места из переписки с друзьями", писал, в частности: "... что Вы делаете?.. Взгляните себе под ноги: ведь Вы стоите над бездною... Что Вы подобное учение опираете на православную церковь - это я еще понимаю: она всегда была опорою кнута и угодницей деспотизма; но Христа-то зачем Вы примешали тут? Что Вы нашли общего между ним и какою-нибудь, а тем более православною церковью?".

Здесь нет, однако, каких-то "уступок" религии. Признание реальности Христа и значимости его проповеди еще не означает обращения к религии. Белинский рассматривал Христа как историческую личность, человека, выдвинувшего нравственные принципы, которые не потеряли своей привлекательности и ценности. Он противопоставлял истины, высказанные некогда Христом, о любви и братстве, тем воззрениям, которые разошлись с ними и стали ортодоксией. Существенную разницу между ранним и позднейшим христианством признает и современное научное религиоведение.

Второе из упомянутых положений относится к религиозности русского народа. "Приглядитесь пристальнее, - обращается Белинский к Гоголю, - Вы увидите, что это по натуре своей глубоко атеистический народ"53. Использовалось это высказывание и для того, чтобы его авторитетом обосновать мировоззренческую уникальность русского народа, и для того, чтобы обвинить Белинского в незнании русской действительности его времени. Каковы же на деле соображения Белинского?

О безрелигиозности русского народа здесь речь не идет, определяется лишь его отношение к христианству. В "Письме" конкретизируется, что у русского народа нет склонности к теизму (он не теист, атеист), к пиетизму, что он не испытывает чувства благоговения, что он лишен трепета перед именем божьим.

Религиозность русского народа на протяжении веков отличало "двоеверие". Такого типа религиозность была характерна и для русского XIX в. Двоеверие особенно типично для крестьянства-самой большой группы тогдашнего русского общества. Под сравнительно тонким и слабым слоем христианства, которое только и признавалось религией, залегал толстый слой древних языческих верований, трактовавшихся как "суеверие". Белинский и обращал внимание на то обстоятельство, что во взглядах русского народа, плохо воспринимавшего христианскую набожность, "много суеверия". Даже священные для христианства предметы перетолковываются на языческий лад. Язычник поклоняется фетишу, но лишь до тех пор, пока тот приносит удачу; отсутствует успех - и он отворачивается от фетиша. Точно так же поступает и крестьянин с иконой. "Он говорит об образе: Годится - молиться, не годится - Горшки покрывать" Виссарион Григорьевич Белинский (1811-1848): русский литературный критик, публицист, самый компетентный читатель // Родительское собрание. - 2006. - № 2. - С. 80..

В 1847 г. на средства, собранные друзьями, он совершил поездку за границу - для лечения. Но она не спасла Белинского; здоровье его продолжало ухудшаться, и дни его были сочтены. В это время в правительственных кругах стал проявляться растущий интерес к его литературной деятельности и к самой его личности. Наверху "яростно" сожалели, что Белинский успел умереть: "Мы бы его сгноили в крепости". Имя Белинского было запрещено упоминать в печати.

Таким образом, духовные трансформации, пережитые Белинским, не являлись, как это часто бывает, просто идейными метаниями, сменой одних невыношенных и незрелых представлений другими столь же несовершенными, неустоявшимися и также взятыми напрокат. В этой смене позиций просматривается своя внутренняя логика. Ход идейных эволюции Белинского не произволен, а целенаправлен; идет непрерывный поиск, он вполне закономерен, хотя и сопровождается некоторыми крайностями, к которым Белинский вообще был склонен, которые сам он за собой признавал и за что в кругу друзей получил прозвище - Неистовый. Умственное движение его напоминает не ходы в разные стороны, а развитие по спирали.

Похожие статьи




Духовные трансформации В. Г. Белинского как журналиста - Журналистская деятельность В. Г. Белинского

Предыдущая | Следующая