Ильин И. А. об аксиомах власти - Политическая идеология и политические режимы. Либерализм

Иван Александрович Ильин (1883-1954) - русский философ, писатель, публицист, сторонник Белого движения и критик коммунистической власти в России, идеолог Русского общевоинского союза (РОВС).

Творческое наследие И. А. Ильина огромно и насчитывает более 40 книг и брошюр, несколько сот статей, более ста лекций и большое количество писем. В своих работах Ильин много рассуждает о государственной власти, в книге "О сущности правосознания" (Мюнхен, 1956) философ приводит аксиомы власти.

Исторический опыт человечества, писал Ильин, показывает, что авторитет положительного права и создающей его власти покоится не только на общественном договоре, не только на признанных полномочиях законодателя, не только на "внушительном воздействии приказа и угрозы", а на духовной правоте, или, что то же самое, на "содержательной верности издаваемых повелений и норм". В отличие от всякой физической силы государственная власть есть волевая сила. Власть есть сила воли, которая измеряется не только интенсивностью и активностью внутреннего волевого напряжения властителя, но и авторитетной непреложностью его внешних проявлений. "Назначение власти в том, чтобы создавать в душах людей настроение определенности, завершенности, импульсивности и исполнительности. Властвующий должен не только хотеть и решать, но и других систематически приводить к согласному хотению и решению..."

Первая аксиома власти гласит, что государственная власть не может принадлежать никому, помимо правового полномочия. Это явствует из того, что законодатель естественной правоты должен обладать особою - предметной и духовной - компетентностью: только духовно-зрячий человек имеет основание и право принять на себя властное руководство общественной жизнью. В порядке политической целесообразности этого требует принцип организации, покоящийся на разделении функций, на их распределении, на общественном соглашении и признании. Мало того, правосознание требует, чтобы сама власть воспринималась не как сила, порождающая право, но как полномочие, имеющее жизненное влияние (силу) только в меру своей правоты. Право родится не от силы, но исключительно от права и, в конечном счете, всегда от естественного права.

Вторая аксиома власти утверждает, что государственная власть в пределах каждого политического союза должна быть едина. В порядке политической целесообразности этого требует принцип государственного единения, связующего множество людей именно их отношением к общему и единому источнику положительного права.

Единство государственной власти следует понимать, конечно, не в смысле единства "органа" или нераспределимости функций и компетенции, но в смысле единого организованного воленаправления, выражающегося в единстве обретаемого и осуществляемого права. В пределах одного союза в один и тот же момент одно и то же не может быть сразу "правом" и "не-правом". Положительное право, по самому смыслу своему, недвусмысленно и едино; это единство его есть проявление присутствующей в нем и освящающей его естественной правоты.

Правосознание по самому существу своему не может признать одинаково "правовыми" две исключающие друг друга нормы или два исключающие друг друга веления. И точно так же оно не может признать одинаково "государственными" две исключающие друг друга или стоящие в противоборстве власти. В каждом политическом союзе государственная власть, несмотря на все свои разветвления, по самому существу своему единственна, наличность двух государственных властей свидетельствует о наличности двух политических союзов.

Третья аксиома власти утверждает, что государственная власть всегда должна осуществляться лучшими людьми, удовлетворяющими этическому и политическому цензу. Это определяется высотой, сложностью и ответственностью самого задания. В порядке политической целесообразности этого требует принцип авторитета власти и принцип добровольного признания ее со стороны правосознания подчиненных. Власть, лишенная авторитета, хуже, чем явное безвластие; народ, принципиально отвергающий правление лучших или не умеющий его организовать и поддерживать, является чернью; и демагоги суть его достойные вожди. Люди становятся чернью тогда, когда они берутся за государственное дело, движимые не политическим правосознанием, а частною корыстью; но именно поэтому они не ищут лучших людей и не хотят передавать им власть. Чернь отличается корыстной волей и убогим правосознанием. Государственная власть есть для нее лишь удобное средство, служащее для достижения личных или классовых целей. Чернь не понимает ни назначения государства, ни его путей и средств; она не знает общего интереса и не чувствует солидарности; именно поэтому она не способна к организации и дисциплине и легко распыляется при первом же энергичном сопротивлении государственно-организованных сил. Она совершенно лишена сознания государственного единства и воли к политическому единению; и потому, предоставленная себе, она быстро распадается на враждебные станы и шайки и начинает бесконечную гражданскую войну. Чернь ненавидит государственную власть, пока эта власть не в ее руках; и, ненавистничая, покоряется из страха; и, покоряясь, ждет и требует от нее подачек. Но, посадив свою власть, она не умеет дать ей ни уважения, ни доверия, ни поддержки; она начинает подозревать и ее, проникается ненавистью и к ней и тем расшатывает и губит свое собственное противополитическое порождение. А если ей все-таки удается создать некоторое подобие "режима", то этот "режим" осуществляет под видом "демократии" торжество жадности над общим благом, равенства над духом, лжи над доказательством и насилия над правом; этот "режим" зиждется на лести и подкупе и осуществляет власть демагогов.

В ряду корыстных честолюбцев, стремящихся к власти во что бы то ни стало, демагог занимает низшее место: ибо он выбирает путь наиболее пагубный для народного правосознания. Он обращается к черни, ищет у нее успеха и получает власть из ее рук. Для того чтобы добиться этой "инвеституры", он пользуется всеми путями, не останавливаясь и перед такими, которые разрушают само государство. Он обращается к худшему, что есть в человеке, и это худшее полагает в основу политики и власти. Поэтому он есть худший враг народного правосознания и государственности.

Демагог затемняет сознание массы, бросая ей в виде готовых популярных лозунгов соблазнительные для нее противогосударственные "идеи"; он развращает ее чувство, питая в ней аффекты ненависти и жадности; он совращает ее волю, наводя ее на противополитические и порочные цели. Демагог желает купить государственную власть, и подкупая ее противогосударственными посулами, он осуществляет худший, ибо наиболее утонченный и развращающий, вид политической коррупции; и, в то же время, он творит политический обман. И так, нагромождая обман на подкуп, демагоги осуществляют распродажу с молотка государственной власти.

Четвертая аксиома власти утверждает, что политическая программа может включать в себя только такие меры, которые преследуют общий интерес. Это явствует из того, что государственная власть имеет призвание утверждать естественное право, а естественное право совпадает именно с общим, духовным интересом народа и гражданина. Только служение общему интересу превращает государственную власть в действительный, авторитетный центр политического единения. Поставление себя лицом к лицу с этой глубиной правосознания и с общим государственным интересом составляет основную задачу всякой честной политической партии.

Партия есть не шайка, не банда, так как она стремится создать государственную власть, а не просто захватить власть в государстве. Но воля к государственной власти есть тем самым воля к государственной цели, которая не включает в себя никакого - частного, личного или классового - интереса как такового. Поэтому политическая партия не может быть классовой по своей программе: она должна быть непременно всеклассовой и притом сверхклассовой. Ибо государственная власть - нечто единое для всех и общее всем. Поэтому программа может содержать указания только на общие интересы. Партия, лишенная государственной программы, поддерживающая один классовый интерес, есть противогосударственная партия. Она политически недееспособна, так как если она захватит власть, то поведет нелепую политику и погубит государство раньше, чем сила вещей заставит ее наскоро придумать политические добавления к ее противополитической программе.

Пятая аксиома власти утверждает, что программа власти может включать в себя только осуществимые меры и реформы. Нормальное восхождение к власти предполагает не только государственность программы, но и ее осуществимость. В порядке политической целесообразности это определяется тем, что утопические затеи не только подрывают в народе доверие к власти, веру в политическую организацию вообще и волю к государственному строительству, но просто разлагают и губят государство.

Каковы бы ни были причины неосуществимости реформы (естественные, технические, хозяйственные и т. п.), в глазах государственного деятеля они получают политический характер. Нарушение этой аксиомы порождает болезненное явление "политического максимализма" и ведет государство к разложению.

Именно принцип "осуществимости" заставляет партии иметь две программы: "максимальную" и "минимальную", причем "программа-максимум", строго говоря, не есть программа; она описывает некую идеальную цель.

В общественном и политическом развитии есть своя необходимая последовательность, которой нельзя пренебрегать безнаказанно; и если партии начинают пренебрегать ею, то они вступают на путь злосчастных нелепостей и губят государство.

Шестая аксиома власти утверждает, что государственная власть принципиально связана распределяющей справедливостью, но что она имеет право и обязанность отступать от нее тогда и только тогда, когда этого требует поддержание национально-духовного государственного бытия народа.

Водворение справедливости в общественной жизни людей является несомненно одной из основных задач государственной власти, так как это вытекает из самой природы права и государства. Однако реальные условия государственного существования бывают таковы, что если эту задачу ставить выше остальных, это может привести государство к гибели и разложению. Это означает, что в составе духовно верных и справедливых реформ могут оказаться такие, которые придется признать политически неосуществимыми.

Однако на самом деле социальная справедливость не сводится к формальному уравнению граждан. Она состоит в беспристрастном, предметном учете, признании и ограждении каждого индивидуального духовного субъекта во всех его существенных свойствах и основательных притязаниях. Сущность ее не в слепоте к человеческим различиям, а в признании их и в приспособлении к ним. Нельзя вводить во имя справедливости такой государственный строй, который погубит само государство или разложит и погасит духовную жизнь народа: ибо справедливость служит духу, а не дух - справедливости.

Таким образом, согласно аксиомам Ильина, государственная власть должна принадлежать и применяться только на основе правового полномочия; она должна быть единой в пределах каждого политического союза и осуществляться лучшими людьми; политические программы могут включать в себя только такие меры, которые преследуют общий интерес и о могут быть реально осуществимы. Государственная власть принципиально связана с распределяющей справедливостью, но она имеет право и обязанность отступать от нее тогда и только тогда, когда этого требует "поддержание национально-духовного бытия народа".

Похожие статьи




Ильин И. А. об аксиомах власти - Политическая идеология и политические режимы. Либерализм

Предыдущая | Следующая