Галилей - мастер-инженер - Роль Галилея в развитии технической мысли

Во времена Галилея кроме мастеров-ремесленников, которые были практиками без специального образования, появляются мастера-инженеры, наряду с врачами, юристами, учителями образовавших особую профессию, выходящую за пределы традиционной цеховой организации. Эти инженеры проходят специальный курс обучения не только на предприятии в ходе работы, или в элементарных Abaco школах, но и в появившихся тогда академиях. Например, основанная в 1562 г. Флорентийская академия искусств - Accademia del Disegno, которую на русский язык переводят как Академия изящных искусств или рисунка, была скорее Академией дизайна или лучше сказать искусства проектирования, поэтому ее часто назвали академией "делания" (Academy for Doing), а также учебным заведением для подготовки мастеров-инженеров. Ее студенты изучали геометрию и черчение, в том числе техническое черчение. Учитель математики Галилея Остилио Риччи (Ostilio Ricci, 1540-1603) получил в ней в 1593 г. кафедру математики. Одновременно он давал уроки практической геометрии в мастерской Бернардо Буонталенти (Bernardo Bounatalenti, 1536--1608). Эта академия стала образцовой моделью обучения художников, инженеров, практических математиков. Интересно, что Галилей, наряду с учебой в Падуанском университете, прошел все стадии тогдашнего инженерного образования, а позже и сам организовал обучение военных инженеров. Изобретенный им и изготовленный в его мастерской военный компас для различных точных измерений в артиллерии и фортификации служил также пособием для обучения практической математике военных инженеров, составлявших элиту тогдашнего инженерного корпуса.

Однако кроме мастеров-практиков, работавших в мастерских над изготовлением различных машин и орудий, шлифовкой стекол и зеркал, различных математических инструментов, и военных инженеров в области фортификации и артиллерии, появляются ученые-инженеры, выполнявшие роль консультантов при дворах королей, герцогов и т. д. и осуществлявших социальную оценку техники. В их задачу, в частности, входило определять, является представленная модель какой-либо машины выполнимой и полезной, стоит ли она тех затрат, которые на нее выпрашивает изобретатель, давать обоснование и объяснение принятого положительного или отрицательного решения и т. п. Именно такую деятельность осуществлял Галилей при дворе Великого герцога Тосканского. Кроме того, он не только изготовил телескоп для наблюдения небесных тел, но и предложил свою конструкцию телескопа и бинокля для военно-инженерных измерений различных дистанций. Все это сделало его наиболее известным экспертом в области оптики и оценки качества линз (которые изготавливались особым образом из специальных кристаллов) для оптических инструментов.

В своей домашней мастерской Галилей наладил систематическое производство военных компасов различного рода (размеров, материала, функций), а также железных орудий и их составных частей (например, винтов, крепежных деталей и т. п.). Но это не было чисто коммерческой деятельностью, изолированной от его научных интересов. Они могли быть использованы только вместе со знаниями, как с ними обращаться. Поэтому кодификация и передача таких знаний с помощью частных уроков была главной деятельностью галилеева предприятия. В это время становится нормой для успешной военной карьеры брать частные уроки по фортификации, военной архитектуре, геодезии, механике, теории перспективы и пользованию военным компасом. Одной из главных особенностей уроков, даваемых Гагилеем, было длительное и детальное объяснение того, как правильно использовать "математические инструменты" (измерительные приборы).

Практика конструирования, создания и использования "математических инструментов" и машин требует создания новой науки - кодификации технических знаний и развития технической теории. Так наряду с мастерами-инженерами появились ученые-инженеры. Но Галилей идет дальше многих. Он создает новую эпистемологическую модель генерирования естественнонаучных знаний. Наряду с инженерной деятельностью он преподает математику в Падуанском университете и развивает основы естественнонаучной теории. Однако именно технические знания, например, в области артиллерии, становятся основой новой науки о движении, формулировки общего закона свободного падения тел. В отличие от схоластической точки зрения, согласно которой законы природы и законы механики принадлежат различным реальностям, и мнения многих тогдашних инженеров-практиков, что механические искусства выше природы и помогают человеку господствовать над ней, Галилей считает, что законы природы и законы механики принадлежат одной и той же области. С этой позиции он критикует инженеров-практиков, стремящихся строить машины, противные природе, противоречащие законам природы.

Галилей интегрирует практические и теоретические знания, рефлектируя новый тип знаний, полученных в инженерной практике, и корректируя существовавшие теоретические представления. Решение этой задачи и является основной заслугой Галилея, гениальность которого состоит в создании объяснительных теоретических схем технической практики, с одной стороны, и в введении идеализированного теоретического конструирования с помощью технических средств в естествознание (технически подготовленного эксперимента). Об этом писали много и разные авторы, но так четко и документально показать тесную связь естественно-научной теории и технической практики в жизни и трудах великого Галилея смог в своей книге только Валериани. В его книге приводится весьма характерный пример, который рельефно высвечивает социокультурную ситуацию того времени, буквально подталкивавшую Галилея к теоретизации технических знаний. Пример этот связан с существовавшей тогда практикой Венецианского арсенала, как высоко технологичного предприятия тогдашнего военно-промышленного комплекса, и установками его работодателей - политиков Венецианской республики. "Чертик" как всегда скрывается именно в таких деталях: Валериани детально раскрывает "кухню", в которой приготовлялись технические нововведения.

В книге приводится интересный пример с выбором на конкурсной основе проекта нового корабля - знаменитой венецианской галеры. По традиции к рассмотрению комиссии Венецианского сената были приняты три проекта, два из которых были представлены известными кораблестроителями - практическими инженерами, а третий - ученым-гуманистом Ветором Фаусто (Vettor Fausto, 1480-1546), переводчиком с древнегреческого на латинский труда "Механические проблемы", приписываемого тогда Аристотелю, а сегодня обозначаемого как труд псевдо-Аристотеля. Последнее обстоятельство не имеет в данном случае большого значения, так как в то время верили, что это продукт самого Аристотеля. Интересно, что конкурс выиграл именно Фаусто, не имевший никакого практического опыта в строительстве кораблей, и именно потому, что он утверждал, что греческая кинкерема (пентера) более эффективна для ведения военных действий в новых условиях использования тяжелой артиллерии, чем традиционно использовавшаяся трирера.

Фаусто получил в свое распоряжение команду мастеров-кораблестроителей и венецианские верфи, а также необходимое финансирование для строительства нового корабля. Этот факт показывает, каким образом тогда причудливо сочетались теория и практика, гуманитарная традиция возрождения античного наследия и практический опыт современных мастеров-инженеров. Причем сам Фаусто характризовал свою новую работу, как спуск в темную преисподнюю. Также и Галилей взялся за решение аналогичных проблем судостроения (рачет весла тяжелой галеры), едва ознакомившись с практическими познаниями венецианских кораблестроителей, которые старался привести в теоретическую форму с помощью все тех же аристотелевских "Механических проблем". Даже если эта работа и не была написана самим Аристотелем, она была выдержана в его духе и концептуальный аппарат аристотелевской физики, модифицируемый под практические технические проблемы, встававшие перед ренессансными мастерами-инженерами, лег в основу новой галилеевой науки и был адэкватно воспринят практиками и политиками.

Галилей был призван в Военно-морской комитет Венецианского арсенала в качестве ученого-эксперта, вооруженного знанием именно "Механических проблем". Но и модели практических инженеров описывались в тех же аристотелевских терминах. Это разбивает ставшее уже общим местом рассуждение о том, что Галилей развенчивает авторитеты и прежде всего Аристотеля. Конечно, он критикует его утверждения и корректирует их с точки зрения нового практического инженерного опыта. Аристотель больше не непререкаемый авторитет, который всегда прав. Но от этого выигрывает не только наука, но и сам Аристотель. Здесь можно провести параллель с Карлом Марксом. Пока его работы были идеологизированной доктриной ("учение Маркса истинно, потому что оно верно!"), он не вызывал такого интереса, как в последнее время, в том числе и на Западе[ii]. Итак, модифицированный и постоянно модифицируемый под решение практических инженерных задач концептуальный аппарат физики Аристотеля задает поле теоретических рассуждений об этой практике как для самого Галилея, так и для его оппонентов и собеседников из среды складывающегося тогда инженерного и (одновременно научного) сообщества. "Галилео Галилей, следовательно, обнаруживает себя в качестве именно того эксперта-комментатора многих аспектов аристотелевской доктрины, особенно касательно "Механических проблем", "Физики" и "Метеорологии". Таким образом, принимая во внимание исключительно эти источники и результаты, анализируемые и полученные в его работах, необходимо признать, что Галилей был не только военным инженером, но и практическим математиком, который был экспертом в области аристотелевской философии природы" (с. 206). Именно поэтому Валериани присваивает Галилею еще и титул "аристотелевского инженера", но это понятие, на наш взгляд, несколько неточно выражает смысл им самим же сказанного выше. Речь, по сути дела, идет об ученых, обратившихся тогда к осмыслению инженерной практики с помощью теоретических понятий и концепций Аристотеля, в отличие от практических инженеров, обратившихся к науке за объяснением возникающих в их практической деятельности проблем.

Хорошим примером здесь может служить исследование Галилеем и Сагредо термоскопа - первого прибора для измерения теплоты, о чем сохранилась приводимая в данной книге подробная переписка. Собственно сама по себе конструкция термоскопа была простой:небольшой стеклянный шарик с припаянной к нему стеклянной трубкой. Никакой шкалы пока не было, и показания его зависели от давления среды. Но в данном случае для нас важен не столько результат, сколько обсуждение конструкции, функционирования и усовершенствования этого прибора в переписке Галилея и Сагредо, которое, в конечном счете, привело Галилея новым теоретическим выводам. До тех пор температура оценивалась чисто субъективно, как ощущение теплого и холодного. Но такие ощущения часто бывали неверными, обманчивыми. В результате наблюдений работы прибора в разных условиях и обсуждений с коллегами-инженерами Галилей отказывается от теории теплоты Аристотеля и формулирует новую атомистическую концепцию теплоты. Так наблюдение за приборной ситуацией, т. е. по сути дела функционированием технического устройства, ведет к развитию новой естественно-научной теории.

Понятие "художник-инженер" Валериани использует, чтобы отличить профессиональных практических инженеров от инженеров-ученых, хотя, как мне кажется, здесь более адекватным является обозначение "мастер-инженер" [Горохов 1987, 60]. Сегодня мы различаем техника, имеющего среднее техническое образование, и дипломированного инженера, получившего научную подготовку в высшей технической школе (техническом университете), а в среде последних еще и представителей технических наук, как правило, преподающих и проводящих научно-технические исследования в этих университетах. Во времена Галилея наряду с простыми мастерами-ремесленниками появляются практические инженеры, стремящиеся получить научную подготовку за пределами университетов, как раз у тех, кого можно было бы квалифицировать как ученых, обратившихся к технике. Именно таким "ученым-инженером" или "инженером-ученым" и был сам Галилей, получивший как практическое инженерное, так и классическое университетское образование. Во времена Галилея наиболее релевантным различием между инженерами и учеными-инженерами было, верятно, знание последними латыни, что открывало им возможность изучать древние тексты и было недоступно первой категории инженеров[iii]. Искусные мастера, практические инженеры и архитекторы разного рода, с одной стороны, и художники, гуманисты, философы, бизнесмены, офицеры, представители администрации и политики, с другой стороны, были действующими лицами происходящих тогда в обществе экономических и социальных изменений. Однако, по мнению Валериани, именно "ученые-инженеры были реальным центром этого культурного сдвига". Как раз таким инженером и был Галилео Галилей: "Его хорошее чутье в сфере бизнеса и прекрасные коммуникационные навыки сделали его одним из наиболее популярных инженеров-ученых своего времени... Величие его науки, однако, было следствием ее связей с практическим знанием" (с. 211).

Похожие статьи




Галилей - мастер-инженер - Роль Галилея в развитии технической мысли

Предыдущая | Следующая