Звон и рыдание - Концепт дорога в произведениях Гоголя

В заколдованном мире звуки дороги, подобно свету, возникают как будто ниоткуда, само пространство разносит их - и они впиваются в душу каким-то неизъяснимым очарованьем, в котором слиты восторг и унынье. Хома несется на ведьме: "Но там что? Ветер или музыка: звенит, звенит, и вьется, и подступает, и вонзается в душу какою-то нестерпимою трелью..." ("Вий"). Точно такая же вопросительная интонация в лирическом отступлении о России: "Что в ней, в этой песне? Что зовет, и рыдает, и хватает за сердце? Какие звуки болезненно лобзают, и стремятся в душу, и вьются около моего сердца?" ("Мертвые души"). Те же слова, та же мелодия их сочетанья: "вьется... и вонзается в душу", "стремятся в душу и вьются".
При всей звонкости этой песни есть в ней что-то болезненное, жалостное, рыдающее. Именно звуковой образ позволяет понять, что чувство, каким Россия отдается в сердце автора, то же самое, каким сверкающая красота панночки отдается в сердце Хомы: "Она лежала как живая. Но в них же, в тех же самых чертах, он видел что-то страшно пронзительное. Он чувствовал, что душа его начинала как-то болезненно ныть, как будто бы вдруг среди вихря веселья и закружившейся толпы запел кто-нибудь песню об угнетенном народе" ("Вий").

Эта же самая унылая песня хватает за сердце душу самого автора, когда глядит он в обращенные к нему очи сверкающей русской дали. "Но какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе? Почему слышится и раздается немолчно в ушах твоя тоскливая, несущаяся по всей длине и ширине твоей, от моря до моря, песня?... Что зовет, и рыдает, и хватает за сердце?". Тоскливая песня, от которой "болезненно ноет душа" и которая "болезненно лобзает душу", переносится из "Вия" в "Мертвые души", и если в первом случае она передает "страшно пронзительное" впечатление от умершей ведьмы, то во втором выражает "непостижимую, тайную силу", влекущую к России.

Зародыш того лирическо-демонического пейзажа, который широко раскинулся в "колдовских" сочинениях Гоголя и в конце концов слился с образом России, мы находим у Пушкина, герой которого тоже потерялся в "необъятном просторе", по всей длине и ширине которого раздается тоскливая, "жалобная" песня:

Сколько их! куда их гонят Мчатся бесы рой за роем

Что так жалобно поют? В беспредельной вышине,

Домового ли хоронят, Визгом жалобным и воем

Ведьму ль замуж выдают? Надрывая сердце мне...

Пушкин, "Бесы" (1830)

"Надрывая сердце" - "рыдает и хватает за сердце". Сходятся и световые приметы этого хронотопа: у Пушкина и Гоголя тоскливая песня соединяется с ночным призрачным пейзажем, с "мутной месяца игрой". Поскольку луна - "невидимка", то кажется, что свет испускается самим мраком:

Мчатся тучи, вьются тучи:

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна.

Этот бесовский пейзаж одновременно возникает у обоих писателей: "Бесы", как и "Ночь перед рождеством", написаны в 1830 г. , и в них можно найти почти дословное совпадение : "мчатся бесы рой за роем в беспредельной вышине" - "все было светло в вышине... вихрем пронесся... колдун..., клубился в стороне облаком целый рой духов...". Но то, что у Пушкина отдает жутью, у Гоголя пока еще овеяно духом фольклорной забавы, лишь позднее войдет в этот полночный сияющий пейзаж "какое-то томительное, неприятное и вместе сладкое чувство" , "бесовски-сладкое чувство" ("Вий"). Призрачная игра месяца, рыдающая песня, рой мчащихся духов - таков гоголевский хронотоп "заколдованного места", которым в лирическом отступлении "Мертвых душ" становится вся Россия. "Дьявольское место, сатанинское наваждение" - так можно обобщенно охарактеризовать этот хронотоп словами самого писателя ("Заколдованное место").

Похожие статьи




Звон и рыдание - Концепт дорога в произведениях Гоголя

Предыдущая | Следующая