Жанрово-стилевая доминанта как основа для формирования поэтического текста - Лингвостилистический анализ на уроках иностранного языка

М. Н. Липовецкий предлагает определенную градацию взаимодействия фольклорного жанра НС и жанра художественной литературы ЛС: анималистическая НС послужила базой для живого эпоса и басенной традиции; бытовая НС стала основой шванков, новелл, жанров демократической прозы; волшебная НС сыграла роль в формировании беллетристических жанров, но возродилась она в ЛС - уникальный случай "памяти жанра". Волшебная НС относится к первожанрам - жанрам, сформировавшимся в тесном контакте с ритуалом; она является источником "памяти жанра" для ЛС, опираясь при этом на архаичную семантику мифа. Именно первожанры дают жанрам последних эпох память об универсальном и гармонично-целостном архаическом миромоделировании, передавая обновленную мифологическую семантику опосредованно, через структуру своей картины мира. Однако, несмотря на такое генетическое родство ЛС как жанра художественной литературы и НС как представительницы фольклорных жанров, необходимо строго разграничить первую и последнюю, признавая необоснованными попытки определять ЛС как различной степени авторскую обработку НС [22, с. 18].

Проблема существования в художественной литературе авторских обработок НС и отсутствие четких критериев объясняет значительную трудность разграничения НС и ЛС. Таким образом, для определения ЛС как жанра художественной литературы проблема классификации авторских обработок НС является чрезвычайно важной. Необходимо помнить, что НС по своей природе легко поддается обработке в ЛС, последняя - один из тех жанров, в которых "...литературными средствами имитируется художественная система литературных фольклорных жанров". ЛС, таким образом, создается на основе НС "... по крайней мере вначале. Она использует темы, сюжеты, образы, структуру, приемы, язык, отдельные обороты НС, контаминирует их. И перед тем, как применить к дальнейшему рассмотрению приемы наследования ЛС жанрово-стилевые доминанты волшебной народной сказке, необходимо проанализировать оппозицию ЛС::НС более подробно и определить, какие тексты следует отнести к жанру ЛС, а какие - к НС, и какое место в этой оппозиции занимают авторские обработки НС. Решение данной проблемы предлагает Л. Ю. Брауде, вводящий термин "фольклористическая сказка", которым обозначается литературная запись НС, фиксируемый учеными-фольклористами и по своему трансформируемый ими - промежуточное звено между НС и ЛС. Более детальная градация оппозиции ЛС: НС дана в работе Е. М. Неелова. Схема может быть представлена следующим образом:

Данная схема наглядно показывает, что оппозиция ЛС: НС опосредована медиальными членами; взаимодействие ЛС и НС наиболее ярко проявляется в фольклористической сказке. Отличие собственно ЛС как активного письменного текста от авторизированных вариантов НС состоит в том, что при создании ЛС автор реализует существующую у него в сознании виртуальную структуру НС, в то время как создатели авторизированных вариантов НС опираются на активные тексты НС, пересекая их, а не воссоздавая [14, с. 33].

Тем не менее, в реальной исследовательской практике термин "ЛС" охватывает тексты собственно ЛС как активного письменного текста и стилизации ЛС под НС, а НС рассматривается либо как просто письменная, либо как авторизированная запись НС. Подобная точка зрения оправдана удобством анализа, поскольку в авторских записях НС сохраняются практически все жанрообразующие элементы виртуальной структуры сказки, вариативность касается только факультативных элементов. Именно сравнение с фольклором НС наглядно показывает степень переосмысления ЛС доминантных жанрообразующих признаков волшебной НС и объясняет значительную структурно-семантическую вариативность ЛС по сравнению с различными записями НС различной степени аутентично. Итак, для решения проблемы соотношения НС и ЛС и определения последней необходимо выделит жанрово-стилевую доминанту фольклористической НС (основного прецедента текста для ЛС) и проанализировать результаты процесса ее ассимиляции в ЛС.

Традиционно, наряду с волшебной НС выделяются также бытовые, анималистические и этнологические НС. Сам термин "волшебная НС" предполагает наличие сказочной фантастики как основного признака НС этого типа. Однако сказочная фантастика есть также и в, анималистических и в этнологических НС. Классическим принципом выделения волшебной НС должен стать не случайный изолированный признак, а комплекс взаимообусловленных структурных и семантических характеристик. Руководствуясь такими соображениями, В. Я. Пропп дает следующее определение волшебной НС: это рассказ, построенный на правильном чередовании функций (действий) сказочных персонажей при возможном отсеивании некоторых из них и повторении других для каждой отдельной волшебной НС. Волшебной НС может быть названо всякое произведение, сюжет которого разнится от вредительства или недостачи через промежуточные функции к свадьбе или другим функциям, используемым в качестве развязки. Он считает более точным термин "семиперсонажные НС ", отражающий одну из структурных особенностей сказок данного типа - семь возможных групп персонажей. Однако, признавая громоздкость нового термина, Пропп не возражает против традиционного - "волшебная НС", который используется в данной работе

Рассмотрение жанрово-стилевых доминант волшебной НС, послужившей ядром для формирования ЛС, следует начать с ее основных семантических признаков (контекст содержания, уровень сюжета). В целом, уровень сюжета не только наличиствует соотнесенность и последовательность единиц содержания в ходе повествования, но и отражает динамику и статус простраНСтвенно-временной организации текста и способа действия субъекта. Референциарный вектор хронотопа подразумевает только то, что предметно представлено в сюжете; каковы координация и направленность сюжетных эпизодов, их содержательная перспектива.

Семантические предшественники волшебной НС в плане сюжета определяется особенно отчетными принципами миромоделирования, унаследованными у мифа. Наиболее ярким семантическим признаком жанрово-стилевой доминанты волшебной НС является пространственно-временная организация текста, поскольку она "... делает наглядно-зримым образ мира, заложенной в структуре данного жанра". При этом пространственно-временная организация поэтического текста отражает "... не элемент материального мира, который существует в реальном времени и пространстве, а образную модель действительности, которая создается в произведении". Пространственно-временная организация НС, в особенности, волшебной НС описана в работах многих авторов: Н. М. Ведерниковой, Д. С. Лихачева, С. Ю Неклюдова, Е. М. Китаевой, Д. Н. Медриша, Т. В. Цивьян, В. А. Бахтиной и др. В целом, в хронотопе волшебной народной сказки трансформация мифологических представлений об устройстве бытия идет по двум главным направлениям: происходит подчинение мифологии формационным задачам, связанным с сугубо поэтической функцией волшебной НС как жанра; элементы семантической структуры мифа наполняются эпическим содержимым [11, с. 48].

Особенностью пространственно-временной организации волшебной НС является унаследованная ею у мифа внутренняя точка зрения на пространство и время: нечеткая ориентированность времени и пространства относительно воспроизводящего субъекта, нечеткие субъективно-объективные отношения в сфере времени и пространства. Как отмечает Д. С. Лихачев, "Художественное время... испытывает многообразие субъектного восприятия времени". В отличие от абстрактного, художественное время непрерывно, конечно, анизотропно и обратимо - "время в художественном произведении - это не только и не столько календарные отсчеты, сколько соотносимость событий". Функцию времени, поэтому, имитируют все описываемые повествователем события (алгоритм действия), все детали повествования; вне описываемых событий художественное время не существует.

Для волшебной НС характерно прошедшее время, имеющее в ней ряд особенностей, не противоречащих общей характеристике поэтического времени. Подобно циклической замкнутой мифической картине мира, замкнуто время - пространство волшебной НС, с чем связана его условность. Как отмечает Д. С. Лихачев, "сказочное время не выходит за пределы сказки. Оно целиком замкнуто в сюжете. Его как бы нет до начала сказки и нет по ее окончании. Оно не определено в потоке исторического времени". Эту мысль поддерживает М. И. Стеблин-Каменский, который отмечает временность сказочного прошлого, его абсолютную оторванность от настоящего и максимальную нереальность. Замкнутость времени волшебной НС объясняется его зависимостью от развития действия: отсчет времени в волшебной народной сказке начинается с начальных событий, время останавливается с наступлением их счастливого окончания: "... время сказки тесно связано сюжетом... отсчет времени ведется от одного эпизода к другому. Время отсчитывается от последнего события: "через год", "через день", "на следующее утро". Перерыв во времени - пауза в развитии сюжета". О. В. Сорокотенко отмечает в волшебной народной сказке однонаправленность и последовательность движения времени, лишенного ретроспективы и проспектных ответвлений с данным свойством времени, а также с зависимостью времени от развития сюжета связано отсутствие в волшебной НС статических описаний, функционально не связанных с действиями сказочных персонажей. В волшебной НС с поэтическим временем неразделимо соединено художественное пространство. Оно создает среду для развития сюжета и само меняется вместе с ним. Художественное пространство волшебной НС дискретно, конечно и анизотропно, то есть не обладает тремя евклидовыми характеристиками реального пространства: бесконечностью, непрерывностью и единообразием [6, с. 32].

Помимо вышеперечисленных общих свойств, одной из основных характеристик поэтического пространства в НС является его незначительное сопротивление действиям героя, сверхпроводимость. Сказочные персонажи передвигаются с необыкновенной скоростью, препятствия на пути героя обусловлены сюжетом, а не природой поэтического пространства волшебной НС, поэтому они всегда внезапны, но огромные сказочные расстояния, которые должен преодолевать положительный герой, чтобы пройти испытания, не задерживают развитие сюжета волшебной НС. Их функция - убедить читателя в трудности испытаний, выпавших на долю героя и в исключительности качеств героя, способного их пройти.

Несмотря на то, что в волшебной НС существует тенденция локализовать действие в экспозиции, испытания географические реальны (при сохранении неопределенности поэтического времени), художественное пространство сказки все равно несопоставимо с реальным пространством. Пространство волшебной НС бинарно - представлено двумя мирами: профанным миром обыденной действительности, в котором герой обычно появляется на свет и волшебным потусторонним миром, преображенным в волшебной НС "царством мертвых", в котором герой проходит испытания. Волшебный мир является антимиром по отношении к реальности, что и становится мотивацией фантастических сказочных событий. В волшебном мире все фантастические действия и события возможны, он - "адетерминированная модель действительности со многими фантастическими посылками". При этом в волшебной НС отмечается аксиологическое восприятие обоих миров: положительная оценка мира обыденной реальности героя и отрицательная - волшебного мира. Волшебный мир, населенный отрицательными персонажами представляет собой мифологический хаос, который герой волшебной НС гармонизирует, освобождая от зла. Анализ показывает, что "... в центре сказочного хронотопа лежит трнсформированная цепная семантика мифа: претворение хаоса в космос, упорядочивание мира...".

Третьим семантическим компонентом жанрово-стилевой доминанты в НС является сюжет, отличающийся высокой степенью стереотипности, что нашло отражение в многочисленных классификациях волшебных народных сказок по признаку сюжета и указанных сюжетов и мотивов волшебных народных сказок. Впервые стереотипность сюжета в НС была подробно исследована В. Я. Проппом в работе "Морфология сказки". Предложил систему изучения сюжета в НС по функциям действующих лиц. Под функцией персонажа понимается "... поступок действующего лица, определенный с точки зрения его значимости для хода действия". Количество таких функций в НС невелико, а выполняются они множеством персонажей (семь основных типов выделяется), чем и объясняется одновременное многообразие и стереотипность НС. В. Я, Проппом были также сформулированы основные правила построения сюжета в НС [2, c. 13]:

    1. постоянными, устойчивыми элементами сказки служат функции действующих лиц, независимо от того, кем и как они выполняются; они образуют основные составные части сказки. 2. число функций, известных волшебной сказке ограничено; 3. последовательность функций всегда одинакова (указанная закономерность касается только фольклора); 4. все волшебные сказки однотипны по своему строению.

В. Я. Проппом была выделена и зафиксирована тридцать одна функция персонажей в НС. А. Греймс предлагает свой вариант структуры сюжета для НС, представляющий собой набор повествовательных функций.

Имея ряд недостатков, данная система имеет положительные моменты: симметричность, отражающая общую логику сюжета в НС, роль сюжетного параллелизма и антитез. В ней наглядно показано, что "... волшебная народная сказка на наиболее абстрактном уровне предстает как некая иерархическая структура бинарных блоков, в которой последний блок (парный член) обязательно имеет положительный знак".

Таким образом, все волшебные НС можно считать вариантами актуализации одной виртуальной структуры сюжета, описывающего победу добра над злом. Целостность данной структуры представляется возможным восстановить, исследуя типичные особенности сюжета в отдельных сказочных текстах.

В тексте НС типичное семантические признаки жанрово-стилевой доминанты (хронотоп) реализуются чрезвычайно жесткой композицией. Как отмечает Л. В. Казанцева, уровень композиции можно назвать "субстанциональной формой" хронотопа, выражающей связь языковых моментов в движении континуума и имеющей собственную специфику их сцепления. Композиция отражает единство внутренней структуры содержания, также. Для плана композиции волшебной народной сказки и вообще любого повествовательного текста решающую роль играет его темпоральная организация. Само повествование можно определить как последовательность по крайней мере двух темпорально организованных предложений; так что изменение в их последовательности приведет к изменению темпоральной последовательности исходной семантической интерпретации. Иначе говоря, между этими предложениями существует темпоральная смычка. Темпорально организованные нарративные предложения отличаются от свободных предложений описания именно наличием темпоральной стычки. Темпоральная организация нарративных предложений обусловлена их логической организацией. Описать данное явление можно, привлекая текстовую категорию континуума, который определяется как логическая связь в цепи отдельных предложений, сверхфразовых единств, абзацев и других более крупных единиц произведения, когда место действия точно локализовано и время дано в его последовательном течении. В этом плане показательна именно волшебная НС, представляющая собой образец линейной риторической структуры нарратива, для которой абсолютно нехарактерны сюжетно не обусловленные описания (природы, персонажей и т. п.). Таким образом, континуум волшебной НС характеризуется чрезвычайно низкой степенью дискретности, что объясняется значительной компрессией информации, предполагающей "... насыщенность текста предикатами, а не релятивными компонентами". Подобная ланидарность текста отражается в следующих структурных характеристиках волшебной НС: средний объем текста (47 абзацев); средний объем абзаца (3 предложения) и вариативность в нем синтаксических структур (низкая, в основном представлены сложносочиненные и сложноподчиненные предложения с придаточным времени, определениями, дополнениями, 83% предикативных форм представлены основным прошедшим временем); средний размер предложения (незначительный, 21 слово); соотношение речи персонажей и речи повествования (2/3).

Похожие статьи




Жанрово-стилевая доминанта как основа для формирования поэтического текста - Лингвостилистический анализ на уроках иностранного языка

Предыдущая | Следующая