Мотивы творчества - Поэтический мир А. И. Введенского

Читая тексты, поражаешься эрудиции и всеохватывающему мировоззрению автора в вопросах различного спектра. Многие учителя Введенского указывали на особую заинтересованность поэта, разнообразными предметами школьного курса начиная от математики кончая географией. Эту сыграло немаловажную роль и при написании произведений автора. Порой сами обэриуты отзывались рецензиями на авторов своего же круга. Так часто делали рецензии друг для друга Даниил Хармс и Александр Введенский.

Классика русской литературы встречается очень часто в текстах поэта. В детстве, как сознается автор, Александр Сергеевич Пушкин оказал большое влияние на написание стихов. В первых произведениях можно сразу увидеть влияние модернизма на содержание текста. Так, к примеру, стихи из цикла "Дивертисмент" явно иронизируют с модернисткой направленностью поэтов того времени. Строчка "В ресторанах злых и сонных..." отсылает к известному стихотворению Александра Блока. Да и многие стихи цикла - отсылка, ирония и высмеивание модернистких авторов того времени.

В творчестве начального периода преобладают мотивы и методы футуризма. В стихотворении "В ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ВСЕРОССИЙСКОГО СОЮЗА ПОЭТОВ 10 стихов александравведенского" абсурд соединяется с приемами деконструкции слова, что в основном и делали футуристы того времени. "Парша на отмели" отчасти продолжает эту традицию, но уже более заметен доминирующий аспект абсурдного начала в стихотвоерниях.

Ю. М. Валиева связывает абсурд поэзии Введенского с идеями французского философа Анри Бергсона. Согласно Бергсону, мир представляет собой непрерывный поток впечатлений, в котором прошлое не исчезает, но сохраняется в настоящем. "Духовная", или "чистая", память обеспечивает целостность человеческого "Я" во времени. Ю. М. Валиева совершенно справедливо отмечает, что в поэтическом мире Введенского "целостность воспринимающего сознания является ключевым моментом - организующим центром поэтического текста. В пространстве сознания соседствуют друг с другом объекты, относящиеся к разным пространствам-источникам: наблюдаемому, снящемуся, вспоминаемому, в том числе слышанному, читанному, придуманному" [Валиева 1998 б, с. 8]. Тексты поэта Введенского не просто индивидуальная система, а система автосемантическая, в которой зафиксирована внутренняя жизнь Введенского человека - его сознание, бессознательное, память, воображение.

Значительное место в поэтическом идиолекте Введенского занимает реминисцентное построение текста или его части. Переработка, как правило, неузнаваемо меняет "подлинник", но иногда аутентичный "текст" проглядывает вполне определенно. Иногда смысл высказывания реконструируется из нескольких текстов-подлинников. Например, ИванИванович говорит об умершем: какая скучная кончина / о как мне жаль тебя мужчина / ты весь как будто сок ненастный /я слышу голос твой вокальный / я плачу - херувим хрустальный ("Зеркало и музыкант", 1929). Как нам представляется, странное словосочетание сок ненастный мотивировано фрагментами "Сказки о царе Салтане" и поэмы М. Цветаевой "Царь-Девица" (1922). Иван Иванович - отражение в зеркале, Царь-Девица использует свои латы в качестве зеркала, выясняя, дышит ли царевич: Наклонила лик сусальный Над своей грудною сталью. Царь-Девица, названная однажды херувимом (Встреча первая), плачет над спящим возлюбленным: Лейся, сок души роскошный, Лейся вдоль щек. Иван Иванович тоже плачет: я плачу -- херувим хрустальный. Слова царевны Лебедь "Здравствуй, князь ты мой прекрасный! Что ты тих, как день ненастный?" становятся матрицей, порождающей "бессмыслицу", в которой умерший сравнивается с слезами (сок) горя (ненастный). В образе Введенского традиционный перенос по смежности (над умершим льют слезы) замещен переносом по сходству (умерший сам, как слезы).

Возможно, польский господин навеян образом Свидригайлова: Свидригайло - великий князь Литвы, свергнутый польской знатью. Изотов совмещает черты Раскольникова и Свидригайлова. В записных книжках Хармса упоминается Изотов, который несет "некоторое темное начало", а по словам обэриута И. В. Бахтерева, являлся даже уголовником-налетчиком [Введенский 1993 а, с. 233]. Раскольников действительно "уголовник", а о Свидригайлове ходят подобные слухи.

Свидригайлов неоднократно говорит Раскольникову об их сходстве: "между нами есть какая-то точка общая, а?"; "мы одного поля ягоды" ("Преступление и наказание", IV, 1). Свидригайлову является привидение жены, и на совет Раскольникова сходить к доктору он говорит: "Это-то я и без вас понимаю, что нездоров, хотя, право, не знаю чем" (IV, 1). У Введенского этот фрагмент превратился в строчку: я был секретно нездоров. Секретно нездоров и Раскольников, усомнившийся, что разговаривал с реальным Свидригайловым: "мне все кажется. что это может быть и фантазия"; "может быть, я в самом деле помешанный и только призрак видел" (IV, 2). Изотову и Свидригайлову фантомы являются после колокольчика: Сижу однажды. / вдруг колокольчик зазвонил /. и входит польский господин - "а тут, правда и колокольчик. Сижу сегодня., вдруг опять Марфа Петровна (умершая жена - С. П.) входит." (IV, 1).

Предложим объяснение странного словосочетания в ремарке из "Кругом возможно Бог": Дуэль превращается в знаменитый лес. Порхают призракиптичек (137). Ряд параллелей позволяет предположить, что знаменитый лес - это шагающий Бирнамский лес из "Макбета".

Мотивы и истоки автора могут иметь разное начало, но пространственно-временной принцип автора, прежде один - дробление вещи или явления на части, исследование внутренней Вселенной стула или даже грязного башмака, который никто никогда не замечал рядом.

Похожие статьи




Мотивы творчества - Поэтический мир А. И. Введенского

Предыдущая | Следующая