Актер в системе Е. Гротовского, Философия актерского искусства - Особенности понимания актерского искусства в системе Ежи Гротовского

Философия актерского искусства

Философскую концепцию актерского мастерства Гротовский изложил в книге "К бедному театру" (2009) и "От бедного театра к искусству проводнику" (2003). На наш взгляд это не только философия и основные принципы для актера, но могло бы послужить философией жизни, некой новой религией, поскольку для Гротовского театр не являлся целью, а был средством познания. Кроме того, это указывает на стремление режиссера сделать театр максимально подлинным и настоящим.

"Ритм жизни современной цивилизации характеризуется скоростью, напряжением, предчувствием конца, желанием скрыть свои истинные мотивы и спрятаться за множеством жизненных масок и ролей (разных для семьи и работы, для друзей и социальных обязанностей). Мы хотим казаться людьми "научной" эпохи, понимая под этим нечто логически оправданное, идущее от головы, диктуемое ходом цивилизации. Но еще мы хотим платить дань своей биологии, тому, что можно назвать физиологическим удовольствием. И вот здесь нам бы не хотелось никаких ограничений. Поэтому мы играем в двойную игру интеллекта и инстинкта, мыслей и эмоций. Мы пытаемся искусственно разделить себя на тело и душу. А желая освободиться от всего, начинаем кричать и топать, бьемся в конвульсиях под музыку. В своих поисках свободы мы пришли к биологическому хаосу. И страдаем большей частью из-за отсутствия собственной целостности, растрачиваясь и разбрасываясь впустую.

Театр благодаря актерской игре -- искусству, в котором живой организм стремится к высоким мотивам, -- дает возможность того, что можно назвать интеграцией, избавлением от масок, раскрытием реальной субстанции, одним словом -- целостностью физической и умственной реакции. Эта возможность должна пониматься как четкий метод, с полным сознанием налагаемой им ответственности. Здесь мы видим терапевтическую функцию театра для людей сегодняшней цивилизации. Это правда, что актер выполняет завершенный, целостный акт; но сделать он это может только на встрече со зрителем -- откровенно, не скрываясь, не прячась за оператора, костюмершу, сценографа или гримершу -- то есть в прямом противостоянии с ним и в чем-то "вместо" него. Актерский акт -- отказ от полумер, откровенность, отказ от закрытости -- является приглашением зрителю. Его можно сравнить с актом глубокой настоящей любви двух людей -- это всего лишь сравнение, потому что понять подобный "выход за пределы самого себя" можно по аналогии. Этот акт, парадоксальный и экстремальный, мы назвали тотальным. По нашему мнению, в нем заключается суть актерского призвания.

Актер, хотя бы отчасти, -- творец, модель и произведение, скрученные вместе. Он не должен быть бесстыдным, ибо это ведет к эксгибиционизму. Он должен обладать смелостью, не для того, чтобы выставлять себя, а, так сказать, пассивной смелостью: беззащитностью, смелостью быть откровенным. Ни прикосновение к внутренней сфере, ни глубинное обнажение не могут считаться злом, если в процессе подготовки или в готовой работе они породят творческий акт. Если все это дается тяжело и рождено не моментным взрывом, а мастерством, то, значит, носит творческий характер: открывает и очищает нас в тот момент, когда мы преодолеваем себя. И вот тогда мы действительно совершенствуемся.

Актер не имеет права использовать своего партнера, чтобы расширить возможности собственного выступления. Он также не имеет права поправлять своего партнера, пока ему не разрешит сделать это руководитель работы. Интимные или вызывающие моменты в работе других неприкосновенны и не могут быть обсуждаемы даже в их отсутствие. Частные конфликты, ссоры, настроения и злобность неизбежны в жизни человеческого сообщества. Наш долг перед творчеством -- держать их под контролем, поскольку они деформируют и разрушают рабочий процесс. Мы должны быть открыты даже навстречу врагу.

Мы боремся за то, чтобы открыть и познать правду о себе; чтобы отбросить маски, за которыми ежедневно прячемся. Мы видим театр -- особенно в том, что касается его осязаемого, плотского аспекта, -- как место провокации, как вызов, который актер бросает себе и -- косвенно -- другим людям. Театр имеет смысл, только если позволяет переступать наши стереотипные представления, условные чувства и привычки, нормы оценок и суждений -- но не просто так, а ради того, чтобы мы наконец смогли выяснить, что же подлинное, отказались от ежедневного бегства от жизни и от притворства, -- и в состоянии полной беззащитности отдали бы, раскрыли самих себя. Только таким путем -- через шок и содрогание, которые заставляют нас сбросить наши повседневные маски и изощренность, -- мы способны, ничего не утаивая, вверить себя чему-то, что не можем назвать

Похожие статьи




Актер в системе Е. Гротовского, Философия актерского искусства - Особенности понимания актерского искусства в системе Ежи Гротовского

Предыдущая | Следующая