Тирания и вопрос цареубийства - Н. Муравьев и тайное общество

Концептуальная рамка "неоримского" республиканизма позволяет по другому взглянуть не только на тексты Никиты Муравьева, но и на планы цареубийства, в которых он принимал участие. Этот факт обычно приводится исследователями в качестве доказательства радикализма Муравьева в период до 1821-22 годов.

Обратимся к самому значительному и наиболее освещенному в источниках эпизоду, который в историографии получил наименование московского заговора. В 1817 году члены Союза Спасения получили от князя Трубецкого письмо, якобы подтверждавшее имевший в тот момент довольно широкое хождение слух: император Александр I собирается восстановить Царство Польское в границах 1772 года, оставив его под своим правлением, но присовокупив к его территории правобережную Украину и Белоруссию. Слух, воспроизведенный в письме Трубецким был бездоказателен, однако очень популярен среди публики. Эта новость вызвала возмущение среди членов Союза Спасения, экстренно собравшихся на квартире у Александра Муравьева. В ходе собрания Якушкин высказал предложение убить "тирана" и в обход жребия вызвался совершить предложенное. План Ивана Дмитриевича был прост: "Я решился по прибытии императора Александра отправиться с двумя пистолетами к Успенскому собору и, когда царь пойдет во дворец, из одного пистолета выстрелить в него, из другого - в себя. В таком поступке я видел не убийство, а только поединок на смерть обоих" . Подобный замысел был признан большинством преждевременным, однако Никита Муравьев предложил в цареубийцы себя. План также изменился. Декабрист предложил убить царя в Грановитой палате во время бала. Этот план также остался неосуществленным, как и другие предложения подобного рода, высказанные в разно время участниками тайных обществ.

В данной ситуации наиболее интересной оказывается отнюдь не осуществимость такого предложения, которая большинству современных исследователей представляется сомнительной. Антитеза тиран - тираноборец, которая была отмечена еще советскими историками позволяет говорить об античной стилизации подобного поступка, приобретающего значение героического при сопоставлении с метафорой Брут - Цезарь. В этом свете убийство самодержца становилось актом самопожертвования ради народа и полностью согласовывалось с принципами культуры, использующей Плутарха и Тацита для формирования и осознания своего повседневного опыта. В существующей исследовательской литературе, этому вопросу уделено значительное внимание, однако факт того, почему император Александр оказывался тираном часто оставался без внимания.

С позиций неоримского республиканизма, четко обозначенного ранее в текстах Муравьева, самодержавие являлось тиранией по своей сути, так как представляло собой правление, основанное на произволе одного человека, не ограниченного законом. Сам факт того, что самодержец способен принимать решения, не согласующиеся ни с чем, кроме его собственного желания, делал из граждан Российской империи - подданных-рабов, лишал их свободы. В рамках данной логики нет необходимости в иных аргументах, подтверждающих правильность решения тираноборца. Убивая самодержца также, как Брут и его товарищи убили Цезаря, он возвращал своему народу свободу, узурпированную тираном. В таком контексте то, был ли Александр добродетельным императором и принимал ли решения, ориентированные на благо народа, не имело никакого значения. Наоборот, порядочный правитель создавал у людей несведущих ложное впечатление благополучности правления, усыпляя их бдительность. Муравьев, в данном случае, исходил из базового республиканского принципа: сам факт того, что монарх не ограничен законом, уничтожает свободу его сограждан.

Подобная логика мышления по аналогичным вопросам характерна не только для декабристов. Николай Михайлович Карамзин (республиканские принципы в текстах этого автора была достаточно подробно разобраны в другом исследовании ) в "Мнении русского гражданина", написанном в 1819 году, пытался отговорить императора Александра от планов исключения Польши из состава Российской империи и дарования ей независимости: "...Вы, любя законную свободу гражданскую, уподобите ли Россию бездушной бессловесной собственности? Будете ли самовольно раздроблять ее на части и дарить ими, кого за благо рассудите? ... Я слышу русских и знаю их: мы лишились бы не только прекрасных областей, но и любви к царю; остыли бы душой к отечеству, видя оное игралищем самовластного произвола; ослабели бы не только уменьшением государства, но и духом; унизились бы перед другими и перед собой. Не опустел бы, конечно, дворец; Вы и тогда имели бы министров, генералов: но они служили бы не отечеству, а единственно своим личным выгодам, как наемники, как истинные рабы... А Вы, Государь, гнушаетесь рабством и хотите дать нам свободу! ... Государь! Бог дал Вам такую славу и такую державу, что Вам.. нельзя хотеть ничего более, кроме того, чтобы утвердить мир в Европе и благоустройство в России: первый бескорыстным великодушным посредничеством; второе хорошими законами и еще лучшей управой. Вы уже приобрели имя Великого: приобретите имя Отца нашего!" .

В представлении Карамзина, приобретение имени "Отца нашего" возможно в том случае, если Александр даст народу достойные законы и будет управлять в соответствии с ними, то есть избегая произвола. В противном случае, если он будет, чуждаться закона и принимать решения самовольно, это превратит Россию в "игралище самовластного произвола", а граждан - в рабов. В тексте Карамзина свобода также определяется как противоположность рабству, правление, не основанное на произволе. Несмотря на очевидные политические разногласия между Муравьевым и Карамзиным, оба они принадлежали к одной форме мышления: Карамзин, также как и Муравьев - часть российской культуры гражданского республиканизма. Очевидным образом, мысль и убеждения Муравьева более радикальны в рассматриваемый период, однако оба автора мыслят в рамках одной системы политических координат при аргументации одних и тех же тезисов.

Можно предположить, что в 1817 году слух о присоединении западных губерний к Польше вызвал негодование Никиты Михайловича по той же причине. Подобное разделение страны представляло собой яркий пример произвола, осуществляемого тираном. Но если Карамзин, преисполненный любви к отечеству, обращается к Александру в "Письме русского гражданина", то Муравьев, любящий отечество столь же сильно, предлагает на собрании в Москве акт героического убийства тирана.

Похожие статьи




Тирания и вопрос цареубийства - Н. Муравьев и тайное общество

Предыдущая | Следующая