Строительство Петербурга - Петр I: блеск и нищета модернизации

Неслыханная до тех пор мобилизация сил привела к успеху; была создана мощная регулярная армия - и главная рациональная задача петровских реформ была решена. Казалось бы, можно снизить налоги и дать облегчение народу, - но царь рассуждал иначе. Началось время иррациональных решений. Петр счел, что, хотя война еще не закончилась, пришла пора заняться строительством Петербурга.

С экономической точки зрения это строительство было нелепостью: в руках царя уже находились Рига, Ревель, Нарва, так что у России вполне достаточно портов с готовой инфраструктурой. "Еще не имея ни Риги, ни Ревеля, он мог заложить на берегах Невы купеческий город для ввоза и вывоза товаров, - писал Н. М. Карамзин, - но мысль утвердить там пребывание государей была, есть и будет вредною. Сколько людей погибло, сколько миллионов и трудов употреблено для приведения в действо сего намерения? Можно сказать, что Петербург основан на слезах и трупах" (Карамзин 1991: 35).

О полной, "зазеркальной" нелепости происходившего говорит уже то, что поначалу Петр намеревался построить новую столицу не в устье Невы, а на острове Котлин. Был составлен проект строительства "Нового Амстердама" - каменного города, расчерченного сеткой каналов; люди должны были передвигаться по этому городу не в каретах, а в гондолах, как в Амстердаме. "Пылкий монарх с разгоряченным воображением, увидев Европу, захотел делать Россию - Голландиею", - писал Карамзин (Там же: 36-37). Указом от 16 января 1712 года предписывалось переселить на Котлин тысячу дворянских семейств (всю высшую знать), тысячу купеческих и тысячу ремесленных семей (Луппов 1957: 25-26).

Таким образом, царь намеревался уехать из нелюбимой им "Московии", создать на островке в море "Новую Голландию" и переселить туда русскую знать (уже переодетую им в голландскую одежду). Лишь появление у острова шведского флота удержало царя от реализации этого замысла: опасность того, что вся русская аристократия будет в один момент пленена шведами, была слишком очевидна. Тогда царь решил построить "Новый Амстердам" на Васильевском острове в устье Невы. В 1716 году десятки тысяч строителей приступили к осуществлению проекта Трезини и Леблона: остров должны были прорезать два главных канала, пересекавшихся с другими каналами поменьше. При каждом доме предусматривался внутренний двор, сад и пристань для хозяйской лодки-гондолы. В центре этой огромной водяной шахматной доски царь собирался построить новый дворец с обширным регулярным садом (Масси 1996, т. III: 46).

Сам по себе проект был не лишен изящества, но он осуществлялся во время войны, которая отнимала у народа все силы и средства. В 1710-1717 годах на строительство Петербурга ежегодно требовали по одному работнику с 10-15 дворов, в среднем по 35 тысяч человек в год. Подневольные рабочие шли в Петербург из всех областей - даже из Сибири, тратя на дорогу по несколько месяцев (Булыгин 1977: 142; Луппов 1957: 80). Французский консул де ла Ви свидетельствует, что две трети этих людей погибали на петербургских болотах (Луппов 1957: 94). Фельдмаршал Миних писал, что в Северную войну "от неприятеля столько людей не побито... сколько погибло при строении Петербургской крепости и Ладожского канала" (цит. по: Соловьев 1993в: 432).

Ненависть к Петру чувствовалась не только в народной среде, она проявлялась и в других сословиях. Дело царевича Алексея показало, что к недовольным примыкали широкие круги старомосковского боярства, включавшие и часть генералитета: князья Долгорукие, Нарышкины, Апраксины, Голицыны. Следствие не подтвердило наличие заговора, но раскрыло картину широкой оппозиции. Голландский и австрийский послы сообщали, что сторонники Алексея ставят перед собой четыре основные задачи: мир со Швецией, уход из Петербурга, отказ от регулярной армии европейского образца в пользу дворянской конницы и снижение налогов. Старые бояре, и в частности князь Я. Ф. Долгорукий, иногда брали на себя смелость открыто противодействовать введению Петром новых повинностей. Послы сообщали также и о враждебном отношении оппозиции к иностранцам (Там же: 100; Щербатов 1983: 20). Очевидно, что, подобно лозунгам стрелецкого мятежа, лозунги сторонников Алексея имели характер традиционалистской реакции.

Конфликт с собственным сыном показал всю глубину изоляции Петра, и царь, по-видимому, понял это. После смерти Алексея он остановил расследование, и подавляющее большинство замешанных в деле лиц избежали наказания (Щербатов 1983: 94; Анисимов 1994: 20).

Похожие статьи




Строительство Петербурга - Петр I: блеск и нищета модернизации

Предыдущая | Следующая