Определение ненависти, Любовь и ненависть - Любовь в истории философии

Противоположность любви; антипатия, доходящая до аффекта, до страсти. Ненависть и любовь в учении Эмпедокла это движущие силы развития. Согласно глубинной психологии, ненависть часто является вытесненной любовью, перешедшей в свою противоположность. Возникновению этого чувства часто предшествует острое недовольство, вызываемое нежелательным развитием событий, или постепенное накопление более слабых воздействий источника отрицательных переживаний. Предметом ненависти в таких случаях становится реальная или мнимая причина этих событий. Для того чтобы не допустить развития нежелательной ненависти, человеку необходимо осознать объективную неизбежность неприятных для него событий.

Любовь и ненависть

Понятия любви и ненависти порой далеко выводятся за рамки гендерной и даже общественной реальности. Ряд направлений придает факторам любви и ненависти между полами даже не всечеловеческое или планетарное, а космическое значение. Характерна в рассматриваемой связи позиция представителей теософии и, в частности, А. И. Клизовского, по словам которого "подлинная" любовь представляет собой "космическое веление и закон жизни, которому подчиняется все живущее...". Философские учения, которые связывают любовь и ненависть с космическим, божественным или божественно-космическим бытием, имеют широкое хождение. В то же время, содержание рассматриваемых категорий порой ограничивается исключительно психологическими отношениями двух полов. Для гендеристики неприемлемы как чрезмерно широкое, так и узкое толкования.

Ввиду широкой популярности весьма проблематичных концептов любви и ненависти, необходимо более подробно остановиться на их сущности. Оба рассматриваемых фактора представляют собой единство чувства и мысли, они проявляются как состояния влечения или отвращения, положительные или отрицательные рефлексии. Иными словами, феномены любви и ненависти суть по преимуществу духовные явления, которые, вместе с тем, невозможно полностью свести к их духовному эквиваленту.

Выше отмечалось достаточно распространенная традиция рассматривать любовь и ненависть вне непосредственной связи друг с другом. Однако, наряду с ней, влиянием пользовались и противоположные ей концепты, которые стремились к истолкованию любви и ненависти в их неразрывном единстве. Эмпедокл сочинил мир, где Любовь и Вражда сменяют друг друга. Любовь олицетворяет собой силу притяжения, которая обеспечивает эволюцию мира к полному единству. Напротив, Вражда есть сила отталкивания, которая расчленяет единый мир на части. В этой мифологеме, безусловно, содержится вполне рациональное зерно.

Любовь действительно характеризует стремление субъектов достигнуть гендерной полноты и завершенности. Тогда как ненависть отличает противоположное стремление к уничтожению гендерной полноты бытия. Любовь и ненависть - типично оценочные понятия; поэтому их определения должны иметь последовательно аксиологическую направленность. Этому методологическому требованию, на мой взгляд, отвечают следующие дефиниции: Любовь есть процесс созидания гендерной полноты бытия. Ненависть есть процесс разрушения гендерной полноты бытия.

Следовательно, маркерами любви и ненависти выступают соответственно понятия созидания и разрушения. Как отмечает Э. Фромм, "созидание и разрушение, любовь и ненависть не являются инстинктами, существующими независимо друг от друга. И то и другое служит ответом на одну и ту же потребность преодолеть ограниченность своего существования, и стремление к разрушению неизбежно возникает в тех случаях, когда не удовлетворяется стремление к созиданию. Удовлетворение потребности в созидании ведет к счастью, разрушительность - к страданию, и больше всех страдает сам разрушитель". Термины "созидание" и "разрушение" в данном контексте носят последовательно аксиологический характер, ибо не существует никаких строго эмпирических критериев гендерного созидания и разрушения. Возьмем в качестве примера ситуацию с операцией по смене пола. Казалось бы, разрушение половой идентичности, данной человеку от рождения, налицо. Однако на место прежней идентичности приходит другая (противоположная). И в этой своей новой идентичности субъект достигает большей гармонии, полноты и завершенности собственного бытия. Следовательно, биотическое разрушение (в буквальном вполне эмпирическом смысле) пола, данного индивиду от рождения, в аксиологическом измерении оказывается процессом созидательным (позитивным).

Проблема сущности любви и ненависти постоянно находилась в центре внимания мыслителей. Так, согласно Гегелю, "истинная сущность любви состоит в том, чтобы отказаться от сознания самого себя, забыть себя в другом "Я" и, однако, в этом исчезновении и забвении обрести самого себя и обладать самим собой". Э. Фромм писал: "...подлинная сущность... любви позволяет преодолеть ограниченность своего индивидуального существования и в то же время ощутить себя носителем активных сил, которые и составляют акт любви". И "только в том случае, если человеку удается установить отношения с людьми на принципах любви, он обретает чувство единства с ними, сохраняя вместе с тем свою целостность".

Отдельный человек чувствует как бы свою незавершенность (неполноценность), неудовлетворенность исключительно собственной жизнью, не связанную тесно с существом противоположного пола. Людям присуще фундаментальное стремление к гармоничной, целостной жизни. Разумеется, подобная цельность труднодостижима и путь к ней пролегает, прежде всего, через любовь. И чем сильнее эта взаимная любовь субъектов (эротическая, материнская и иная), тем в большей степени удовлетворяется жажда целостности и завершенности человеческого бытия.

Любовь и ненависть представляют собой типичные оценочные понятия (категории). Любовь имеет позитивную общественную значимость, т. е. является ценностью, тогда как ненависть, напротив, есть значимость отрицательная, следовательно, контрценность (антиценность). При этом противоположность любви и ненависти абсолютна лишь в известных пределах, за которыми она относительна. Другими словами, любовь и ненависть суть диалектически противоречивые общественные факторы. Сказанное означает, что не существует абсолютно чистой и ничем незамутненной любви, совершенно лишенной противоположных черт. Точно также обстоит дело и с ненавистью. Иначе диалектическая взаимосвязь между рассматриваемыми здесь факторами была бы попросту невозможна.

Таким образом, позитивность любви как индивидуальной и общественной эмоции (рефлексии) является отличительной ее чертой, сущность же ненависти, в конечном счете, отрицательна. Любовь не означает полного отсутствия борьбы, иначе любящие друг друга начнут задыхаться 7. Следовательно, диалектический характер любви и ненависти предполагает наличие в большем или меньшем объеме противоположных компонентов, ибо человеческие чувства по своей природе двойственны и противоречивы. Избыток, слишком сильная концентрация позитивных чувств легко переходит в свою причиняющую страдания противоположность. При менее сильных чувствах их колебания не столь значительны, и чувства носят более ровный и спокойный характер. Любое ощущение - это обратная сторона другого ощущения, и оно легко превращается в свою противоположность 8.

Хорошо известно, что каждое явление противоречиво и содержит в себе множество разнотипных и разноуровневых противоположностей. При этом важнейшим методологическим требованием выступает задача нахождения основного противоречия исследуемого объекта. Любовь и ненависть выступают сторонами основного движущего противоречия гендера (гендерной реальности, гендерной деятельности). Именно здесь эти два противоположных и одновременно неразрывно связанных между собой чувства имеют особое значение. Тогда как за рамками гендерной реальности они обладают преходящей (например, исторически временной) ценностью. (Так, классовая рознь не была присуща родовому обществу и не утрачена надежда на изживание ее в постклассовой цивилизации.) Далее, любовь имеет место именно среди людей и отнюдь не характерна для зоологического сообщества. Человек способен любить только как представитель социального пола, хотя для взаимного влечения имеются также глубокие биотические основания.

Никакая вещь на уровне явления не сводима к своей наиболее глубокой сущности. Так обстоит дело и с любовью / ненавистью. В качестве сложного явления отношения между ними в ряде ситуаций могут далеко выходить за рамки сугубо гендерной реальности. Скажем, религиозные, нравственные, политические и иные общественные связи не есть разновидность гендерных, хотя рассматриваемые нами чувства широко представлены в этих сферах. Однако они не могут играть здесь роль основного движущего противоречия. (Неслучайно, в религиозной идеологии любовь и ненависть не выступают равновеликими противоположностями, т. е. их статус здесь совершенно различен!) Любовь и ненависть суть фундаментальное диалектическое (движущее) противоречие именно гендерной реальности.

Если на уровне сущности любовь есть стремление субъекта к достижению единства и гармонии, то в качестве явления она представляет гораздо более сложное образование, объединяя в себе весьма противоречивый спектр человеческих переживаний (инстинкт и мысль, безумие и разум, стихийность и сознательность, буйство крови и культуру нравственных норм, полноту ощущений и полет фантазии, жестокость и милосердие, насыщение и жажду, созерцание и желание, мучение и радость, боль и наслаждение, свет и тьму).

В некоторых крайних своих проявлениях любовь способна даже вступить в противоречие со своей сущностью. Из практики жизни известно, что любовь, при определенных условиях, может превратиться в дестабилизирующую и разрушительную силу (эта особенность хорошо отражена в народном фольклоре; например, в присказках: "Любовь зла..."; "Полюбится сатана пуще ясного сокола" и т. д.); напротив, ненависть в некоторых ситуациях способна играть роль стабилизирующего и творческого фактора. Иными словами, любовь невозможно полностью свести к позитивному, а ненависть - исключительно к негативному аспектам.

В некоторых случаях любовь способна послужить злу. Отсюда утверждения об антиобщественном ее характере: "Любящий в высшем смысле этого слова - враг общества"; "Любовь всегда нелегальна". Неудивительно, что у феминисток можно встретить заявления о том, что "любовь - это реакция жертвы на насилие". И если ранее любовь рассматривали в качестве фактора, помогающего женщине реализовать собственные возможности и возвышающего ее; то ныне любовь обвиняют в том, что она состоит на службе у женщины-объекта и губительна для аутентичной жизни. "Прежде любовь отождествлялась с непостижимой тайной сердца, теперь ее расшифровывают как политику самца, - пишет Ж. Липовецкий. "...Безраздельная любовь и верность ставятся под сомнение как буржуазные ценности; становится старомодным и несколько неудобным объясняться в любви. Происходит изменение перспективы, которое и приведет Барта к констатации пришествия новой непристойности: непристойности проявления чувств".

Сложность любви заключается и в том, что, будучи по своей сути, стремлением к достижению гендерной целостности, она представляет собой весьма динамичный процесс, сторонами которого выступают два любящих друг друга субъекта. И достижение искомой полноты совместного бытия в данный момент времени отнюдь не гарантирует ее нарушение в последующие временные интервалы.

Важная мировоззренческая проблема - вопрос о взаимосвязи абсолютного и относительного в любви и ненависти. Абсолютным моментом взаимодействия в рамках любви и ненависти выступает динамика, постоянный переход позитивных и негативных их составных (эмоциональных состояний субъекта, положительных и отрицательных гендерных и иных поступков) друг в друга. К примеру, сильная вначале любовь юноши и девушки во временных рамках брака сначала остывает, переходит в равнодушие, а затем, при стечении ряда негативных факторов, и в ненависть друг к другу. Следовательно, чувство любви у одних и тех же людей может в итоге обернуться ненавистью, тем самым осуществляется полная замена позитивного чувства на негативное. Нередким является не постепенный (в течение многих лет), а внезапный и мгновенный переход любви в свою противоположность, а также ситуация постоянного колебания субъекта между ними.

Именно в силу того, что любовь в своей основе глубоко положительное чувство, люди всячески стремятся к погружению в переживания с ней связанные. В противном случае не отводилось бы столько места любовным коллизиям на страницах литературы и в искусстве, а мировые религии не объявили бы ее сущность тождественной самому богу. Любовь в самом широком гендерном смысле слова - одно из самых сильных позитивных чувств, присущих человеку; она отодвигает старение, придает душевные и физические силы, избавляет от одиночества. Великая надежда на преодоление одиночества связана с любовью..., - писал Н. Бердяев. - Любовь и есть преодоление одиночества, выход из себя в другого". И, напротив отсутствие любви или ее утрата нередко равносильны утрате счастья. Вот иллюстрация этих мыслей на примере художественной литературы.

Вместе с тем единство этих сторон любви и ненависти не означает их тождества. Иными словами, субъектно-субъектная и объектно-объектная стороны любви и ненависти носят относительно самостоятельный характер, обладают определенной спецификой, которая нуждается в изучении. Более того, в некоторых крайних ситуациях может происходить отрыв субъектно-субъектной и объектно-объектной (духовной и телесной) сторон любви и ненависти друг от друга. Именно в этом случае возникает ситуация наличия яркой любви, которая, однако, является препятствием для репродуктивной деятельности вовлеченных в нее субъектов. Так, в литературе можно встретить идею о наличии скорее обратной, нежели прямой связи между любовью и размножением. В частности, показано, что самые яркие образы половой любви, как правило, не связаны с размножением. Ни Ромео с Джульеттой, ни Данте с Беатриче, ни Тристан с Изольдой, ни даже Афанасий Иванович с Пульхерией Ивановной не оставляют потомства. В истории философии не раз отмечалось, что яркое духовное чувство способно ослабить силу полового влечения.

Наличие в любви и ненависти двух относительно самостоятельных сторон (субъектно-субъектной и объектно-объектной) делает ее достаточно сложным феноменом. Причем люди способны, в определенной мере, к раздельному обретению духовных и телесных компонентов. Чисто субъектно-субъектная (духовная) полнота гендерного бытия приводит человека к идеалам платонической любви. Сильное половое влечение является основой для реализации партнерами сугубо сексуальной полноты бытия. Множество поколений людей вынуждены были довольствоваться какой-либо одной из этих сторон любви. Однако такая односторонняя (только духовная или телесная любовь) есть нарушение в самой ее сущности, которая требует обретения подлинной, а не односторонней полноты гендерного бытия. Всякое же отступление в односторонность есть не что иное, как нарушение фундаментального закона любви. В практической жизни суррогатные любовные паллиативы чреваты негативными последствиями как для отдельного индивида, так и для общества в целом. Абстрагирование от духовной стороны любви создает возможность для ее деэротизации, что и произошло во многих странах и регионах мира во время сексуальной революции XX столетия. И если в прошлом язык романтической любви выступал средством ухода от сексуальности, то сегодня мы наблюдаем нечто противоположное. Постоянный акцент на сексуальность и разговоры о ней фактически ведут к подавлению и вытеснению духовной, возвышенной стороны любви.

Итак, не следует отрывать любовь от ненависти, ведь они представляют собой две диалектические противоположности и являются основным (движущим) противоречием гендера (гендерной реальности).

Похожие статьи




Определение ненависти, Любовь и ненависть - Любовь в истории философии

Предыдущая | Следующая