Этнокультурные процессы - Образ Другого (Восток в европейской традиции)

Характеризуя восточные народы, обычно используют бинарные оппозиции. Европеец - мыслитель, его суждения избегают двойственности, он природный логик, хотя никогда и не учился логике, он по натуре скептик и требует доказательств, прежде чем принять нечто как истину. Восточный ум, напротив, образен и стремится к симметрии, его рассуждения небрежны и часто необоснованны. Хотя в древности арабы делали успехи в науке, теперь же не могут вывести элементарного вывода из самых простых условий. их объяснения многословны и требуют дополнительного выяснения, часто факты противоречат друг другу.

Восточные народы - неисправимые лгуны, они "апатичны и подозрительны" и во всем выступают против ясности, прямоты и благородства англо-саксонской расы.

В своем последнем ежегодном отчете Кромер объявляет египетский национализм совершенно чуждой и неестественной идеей для мусульманского общества. Если Восток характеризуется Бальфуром и Кромером как иррациональный, извращенный, инфантильный, "особенный", то, напротив, Запад - рациональный, добродетельный, зрелый, "нормальный". Это в конце концов проводит абсолютную границу между Востоком и Западом (Owen 1965: 109-139).

В течение XIX и XX столетий представления о Востоке принимали разные формы, сохраняя при этом резкое противопоставление. Наука о Востоке стала престижной, были созданы специальные учреждения, такие как Азиатское общество Бенгалии (Asiatic Society Of Bengal) в 1784 году, а затем Королевское Азиатское общество (Royal Asiatic Society) в 1823 году, Азиатский музей в Санкт-Петербурге в 1818 году, Азиатское общество (Sociйtй Asiatique) в 1822 году, Американское Восточное общество (American Oriental Society) в 1842 году, Германское Восточное общество (Deutsche Morgenlдndische Gesellschaft) В 1845 году.

Различия между народами Востока и Запада привели к созданию двух миров ("они" жили в "их" мире, "мы" - в "нашем"). Поскольку европеец был в данном случае более мобильным, ему принадлежала инициатива формулирования того, что Б. Дизраэли назвал "Великой Азиатской тайной".

Ориенталист XIX столетия - это не только ученый (китаист, арабист, индолог), но и просто энтузиаст (как В. Гюго, И. Гете), или то и другое вместе (как Р. Бертон, Э. Лэйн, Ф. Шлегель).

Востоковед, путешествуя по стране своей специализации, как правило, интересовался тем, чтобы подкрепить свое знание Востока еще более новыми фактами. Менее всего, по мнению Э. Саида, он занимался изучением данной страны. Поэтому англо-американский специалист по арабскому Востоку предпочитает называть себя востоковедом, а не арабистом (Said 1979).

Другими словами, эта универсализирующая практика обозначения в сознании знакомого места, которое является "нашим", и незнакомого, являющегося "их", Может быть полностью произвольной. Географические границы сопровождаются социальными, этническими и культурными. Все виды гипотез, ассоциаций и фикций, кажется, переполняют незнакомое место.

Французский философ Г. Башляр называл это "поэтикой пространства". Дом приобретает ощущение близости, интимности, безопасности реальной или образной благодаря опыту. Собственно, объективные части дома - его углы, коридоры, подвал, комнаты - менее важны, чем его поэтологическое "устройство". Дом может быть уютным, но может быть тюрьмой (Башляр 2004).

Существенно изменилась конфигурация политических сил после Второй мировой войны. Центральное место заняли США, оттеснив Францию и Великобританию. Обширная сеть интересов связала все части прежнего колониального мира с США. Множество гибридных представлений о Востоке бродит по культуре. В понятие "Восток" активно включаются Япония, Индокитай, Китай, Индия, Пакистан. Однако представление об исламе и арабах во многом сохраняет преемственность с прошлым.

После войны 1973 года тотчас появились карикатурные рисунки, изображающие арабского шейха, стоящего у бензоколонки. Нос с горбинкой, хитрый взгляд были очевидным напоминанием, что все "наши" неприятности из-за "них". Перенос антисемитизма от евреев к арабам был совершен гладко, так как фигура была, по существу, та же самая.

Таким образом, если арабы обращают на себя достаточно много внимания, это воспринимается как отрицательная ценность. Они как тень преследуют евреев, но они представляют угрозу не только Израилю, но и самому Западу. В этой оценке проступает традиционное и скрытое недоверие к Востоку.

Помимо своего антагонизма к евреям арабы еще и поставщики нефти, что является дополнительной отрицательной характеристикой. Нефтяной бойкот 1973-1974 годов (который преимущественно приносил пользу западным нефтяным компаниям и узкой группе правящей арабской элиты) связывался с отсутствием любых моральных принципов у арабов. А это в свою очередь вызывает настойчивое желание послать морских пехотинцев разрешить проблему.

В фильмах и на телевидении араб представляется либо развратником, либо жестоким убийцей. Работорговец, погонщик верблюдов, меняла, красавец-негодяй - традиционные арабские персонажи в кино. За всем этим стоит еще и угроза джихада. Если арабов что-то и объединяет, то это ненависть к евреям и Израилю. Эти идеи активно поддерживаются специалистами по Ближнему Востоку.

В 1973 году в тревожные октябрьские дни Арабо-израильской войны New York Times Magazine заказал две статьи, представляющие мнения сторон конфликта. С израильской стороны выступил израильский юрист, с арабской стороны - бывший американский посол в одной из арабских стран, который даже не имел специального образования (Said 1979).

Вместе с тем складывается мнение, что современный Ближний Восток не только не считается центром больших культурных достижений, но и не имеет никаких перспектив в ближайшем будущем.

Один из поразительных аспектов американской социальной науки о Востоке - тотальное избегание филологии. Можно прочитать стопки трудов американских экспертов по Ближнему Востоку и не найти ни одной ссылки на литературный источник. Исторически американский ориентализм возник на основе военных школ по изучению языков. Поскольку знание языка было самым простым путем достижения высоких целей и, конечно, не для того, чтобы читать тексты. Это рабочий инструмент инженера, экономиста, социолога и других специалистов.

На первом (1843 год) ежегодном собрании Американского Восточного общества его президент Дж. Пикеринг поставил задачу изучения Востока, следуя примеру европейских держав, по преимуществу в политическом аспекте (Ibid.). Однако Общество способствовало Также изучению языков, изданию текстов, составлению библиотек. История американского востоковедения отмечена множеством успешных проектов в разных областях, в том числе по санскриту и семитским языкам.

Ход Второй мировой войны резко повысил интерес к Ближнему Востоку и Северной Африке. В первую очередь потому, что эти территории были важными театрами военных действий и к тому же обладали стратегическими и человеческими ресурсами. Предприняты серьезные усилия со стороны правительства, фондов, ассоциаций, институтов. Были собраны практически все публикации на всех языках региона, что рассматривалось как мера национальной безопасности. И это во многом определило не только стратегию отношения с Востоком, но и направления его изучения.

Параллели между европейским и американским подходами очевидны. Более того, директором Гарвардского центра ближневосточных исследований в середине 50-х годов стал Г. Гибб (Ibid.), который внес большой вклад в развитие американского ориентализма. Во всех своих проявлениях ориентализм воспроизводится на основе незыблемых принципов:

    - он оперирует простыми формами, что особенно отчетливо проявляется по отношению к арабам и исламу. Абсолютизация различий: Запад - рациональный, развитый, гуманный, высший; Восток - заблудший, неразвитый, низший; - суждения о Востоке, особенно основывающиеся на классических текстах, всегда используются как обоснования при анализе современной реальности; - так как Восток неизменен, однообразен и не способен к самоопределению, то наличие общего и систематизированного словаря его описания с западной точки зрения неизбежно и даже научно обосновано; - Восток - это то, чего нужно бояться ("желтая" опасность, монгольские орды, "коричневые" доминионы) или чем нужно управлять (умиротворение, научное исследование, прямое вмешательство).

К сожалению, немногие мусульманские ученые могут эффективно представить иные взгляды. В лучшем случае мусульманин - "информант" для ориенталиста. По сути, он остается презираемым еретиком, который за свои грехи должен выносить свое положение. Хотя есть и "хорошие" арабы (те, кто делает то, что им велят), но есть и "плохие".

Система идеологических фикций, которую Саид назвал Ориентализмом, требует серьезного внимания, так как, опираясь на эти вымыслы, США испытывают реальные трудности в решении ближневосточных проблем.

И все же, несмотря на неудачи, ориентализм и сегодня процветает в формах, описанных в книге Саида. Есть еще причина для беспокойства - распространение его влияния на Восток. Через книги и журналы на арабском языке (и, несомненно, на японском, индийских и других) распространяются идеи "арабского сознания", "ислама" и т. д. Уже сегодня арабский мир в интеллектуальном, политическом, культурном смысле становится зависимым от США, которые, занимая ведущее место по своему положению и богатству, привлекают наиболее перспективную молодежь для учебы и работы. Элитарные слои многих восточных, в том числе арабских, стран и раньше ориентировались на европейскую культуру, но теперь в этот процесс вовлекаются более широкие слои.

Арабские нефтяные доходы, не говоря уже о маркетинге, исследованиях, управлении промышленностью, базируются в Соединенных Штатах. Это фактически превратило богатые нефтью арабские страны в клиентов американского экспорта. Это верно как для государств Персидского залива, так и для Ливии, Ирака, Алжира. Поскольку отношения носят односторонний характер, арабские страны превращаются в поставщиков нефти и дешевой рабочей силы, а потребляют широкий набор товаров из США. Вместе с транзисторами, джинсами и кока-колой заимствуется и образ Востока, распространяемый средствами массовой информации. Парадокс заключается в том, что теперь арабы смотрят на себя сквозь призму Голливуда. Это же относится и к другим странам Востока. Любопытно, что обработанные в системе европейской культуры традиционные восточные учения подчас становятся предметом импорта в страны, их породившие.

Современное состояние проблемы с резко изменившимися условиями распространения информации породило, с одной стороны, доступность получения новостей в разных уголках мира, но с другой стороны - такую же легкость создания новых стереотипов, и в особенности в такой деликатной сфере, как этнические отношения.

Существование стереотипов способствует их реальному осуществлению, поскольку концентрирует внимание на простых и понятных свойствах явлений и событий, "обрастающих" дополнительными мифами и предубеждением, к сожалению, определяющими поведение. Именно поэтому обращение к опыту прошлого имеет огромное значение для устранения ошибок и заблуждений настоящего.

Похожие статьи




Этнокультурные процессы - Образ Другого (Восток в европейской традиции)

Предыдущая | Следующая