Гибридизация по-японски и "безродный" культурный продукт: характеристика японской стратегии "мягкой силы" - Противоборство Японии и Китая

Одной из основных тенденций последнего десятилетия в области экономического сотрудничества в Восточноазиатском регионе стало заключение ряда двусторонних соглашений о свободной торговле (ССТ) между странами АСЕАН и ведущими экономиками региона - Китаем, Японией и Южной Кореей. Сложное переплетение двусторонних обязательств породило так называемый эффект "spaghetti bowl", который с одной стороны отражает повышение взаимозависимости стран региона в том, что касается торговли и инвестиционных потоков Костюнина Г. М. Регионализация Восточной Азии: истоки и основные модели. С. 41, но вместе с тем вскрывает проблемы, связанные с отсутствием полноценной интеграционной группировки. Несмотря на некоторые успехи в этом направлении, такие как создание в 2005 г. Восточноазиатского саммита, можно констатировать сохраняющуюся слабость межгосударственного сотрудничества, финансовых и политических институтов, расхождение основных акторов в видении будущей региональной архитектуры Hook G., Where are the Boundaries? Japan's Role in Multilateral Fora in East Asia. // Материалы Международной научной конференции "Япония в Азиатско-тихоокеанском регионе". М., 2009, С. 8; .

Замедленность интеграционных процессов, а также низкую степень институционализации многостороннего сотрудничества нельзя объяснить только причинами экономического характера, к примеру, значительными различиями в социальном и экономическом развитии стран региона. Не последним по важности препятствием на пути этих процессов является трагический опыт взаимоотношений между странами в XX столетии. Это утверждение может показаться дискуссионным, поскольку Европа послевоенного периода страдала от того же исторического комплекса, между тем именно она предложила миру самую успешную на данный момент модель интеграции. Однако необходимо заметить, что Восточная Азия представляет собой пространство в значительной степени более гетерогенное в культурном, конфессиональном и политическом плане.

Историческая память восточноазиатских народов заставляет с неизменной настороженностью относиться к интеграционным инициативам Японии, которые порождают реминисценции к эпохе японского милитаризма и идеологическому концепту "Великой Азии" Стапран Н. В. Ключевые особенности интеграционных процессов в Азиатско-Тихоокеанском регионе // Материалы Международной научной конференции "Япония в Азиатско-тихоокеанском регионе". М., 2009, С.29; Otmazgin Nissim, Contesting soft power: Japanese popular culture in East and Southeast Asia // International Relations of the Asia-Pacific Volume 8 (2008), p. 79. Япония так и не достигла взаимопонимания по вопросу о признании японских военных преступлений на оккупированных территориях с Китаем, Кореей и другими жертвами японской агрессии Внимание прессы и исследователей к этой проблеме остается высоким ввиду учащения конфликтных ситуаций, связанных с наследием Второй мировой войны, в последние несколько лет: Yamazaki, Jane. (2006) Japanese Apologies for World War II: A Rhetorical Study. New York: Routledge.; Burger, Thomas. U. (2007) The Politics of Memory in Japanese Foreign Relations. // Japan in International Politics: the Foreign Policies of an Adaptive State edited by Thomas U. Berger, Mike M. Mochizuki, and Jitsuo Tsuchiyama. Boulder/London: Lynne Rienner Publisher, pp.179-211.; Breen, John ed. (2007) Yasukuni, the War Dead and the Struggle for Japan's Past. London: Hurst &; Company.; Lind Jennifer, Sorry States: Apologies in International Politics. Ithaca/London: Cornell University Press, 2008.. Это обстоятельство заставляет общественность и политических лидеров названных стран предельно остро реагировать на любые намеки на проявление национализма со стороны японских политиков Aurelia George Mulgan, Why Japan can't lead // World Policy Journal, Vol. 26, No. 2 (Summer, 2009), p.103. Ежегодные визиты премьер-министров Японии к храму Ясукуни, где захоронены тела японских солдат, в том числе военных преступников класса A, публикация школьного учебника истории, якобы обеляющего действия Японии во Второй мировой, позирование премьера Синдзо Абэ в истребителе с номером "731" Номер самого одиозного отряда вооруженных сил Японии времен войны, печально известного чудовищными опытами на живых людях. - Spitzer Kirk, Sorry, But Japan Still Can't Get the War Right // Time, 20 May 2013. [Электронный ресурс] - http://nation. time. com/2013/05/20/sorry-but-japan-still-cant-get-the-war-right/ и его же спорные высказывания по проблеме "женщин для утешения" ianfu (???), "comfort women" - эвфемизм для обозначения китайских, корейских и японских женщин, которые были принуждены работать в военных борделях ("станциях утешения") - Kelts Roland, The Identity Crisis That Lurks Behind Japan's Right-Wing Rhetoric // Time, May 31, 2013. [Электронный ресурс] - http://world. time. com/2013/05/31/the-identity-crisis-that-lurks-behind-japans-right-wing-rhetoric/#ixzz2diCtYvo6 В статье говорится о недавнем заявлении мэра Осаки Тору Хасимото по данной проблеме, в котором прозвучало сомнение, что эти женщины действовали по принуждению, и что государство санкционировало существование подобных "станций". - все эти эпизоды сопровождались живыми проявлениями возмущения в странах, пострадавших от японской оккупации. И если посмотреть на то, как неохотно японские лидеры корректируют свое поведение по этим болезненным вопросам, это возмущение можно понять. Стараясь избежать оценочных суждений, скажем лишь, что в настоящее время Япония без сомнений имеет проблемы с "имиджем", которые в первую очередь негативно влияют на ее позиции в регионе Peng Er Lam, Japan's Quest for "Soft Power": Attraction and Limitation // East Asia (2007) 24, p. 349. Как справедливо отмечает Дэвид Фаус, "для того, чтобы Японию воспринимали как законного поборника демократии и прав человека, она должна недвусмысленно и бесповоротно порвать с имперским прошлым" "for Japan to be perceived as a legitimate proponent of democracy and human rights, it must clearly and irrevocably cut ties to its imperial past" - Fouse, D. 'Japan's value-oriented diplomacy', International Herald Tribune, 22 March 2007. [Электронный ресурс] - http://www. nytimes. com/2007/03/21/opinion/21iht-edfouse.4978402.html?_r=0 - здесь и далее перевод мой кроме мест, указанных отдельно - Д. Д..

Как мы видели, использование традиционных инструментов внешней политики - дотации развивающимся странам в виде ОПР - не возымели желаемого результата в деле улучшения "имиджа" Японии.

Напротив, новая стратегия культурной политики быстро доказала свою эффективность в том, что касается завоевания умов и сердце простого потребителя: японские продукты массовой культуры оказались широко востребованными как на Западе, так и в восточноазиатских странах. Возникает вопрос о причинах такой популярности, которые, по всей видимости, нужно искать в том, насколько новый культурный продукт отвечает глобальным трендам.

До некоторого времени понятие "глобализации" было почти синонимично "американизации" или "вестернизации", что в целом отвечало культурному влиянию западной цивилизации. Вместе с тем, тенденции последнего времени позволяют говорить о появлении новых центров, которые включают в свою орбиту более локальные культурные образования и действуют в первую очередь на уровне региона. Можно сказать, что данный процесс, обозначаемый в научной литературе термином "глокализация" или "глоболокализация" является культурным измерением глобального тренда в сфере экономики - диалектики глобализации и регионализма. Применительно к Японии это явление исследовала известный японский культуролог Харуми Бефу, которая "настаивала на концептуальном разделении понятий - "общая" и "локальная", или "специфическая" глобализация. Под общей глобализацией она понимает процессы, исходящие из центра, под которым подразумевается Запад. Но, как подчеркивает ученый, в настоящее время центры могут перемещаться и в другие регионы, в том числе и на Восток, что порождает свою "специфическую" глобализацию, которую можно наблюдать на примере Японии" Катасонова Е. Л. Япония: "культурная глобализация" или "глокализация"? // Азия и Африка сегодня, № 9, Сентябрь 2008, C. 67-74.

Специфический характер "глокализации" по-японски заключается в том, что, выступая проводником глобализации в восточноазиатский регион, японская индустрия массовой культуры не воспроизводит американскую поп-культуру в чистом виде, но пропускает ее через свой культурный фильтр. Получающийся продукт можно назвать культурным гибридом, что в японской социологии обозначается специальным термином "дзассюсэи", который относится к любой стороне жизни японского социума, где происходит смешение западной и национальной культур. Успех японского гибридного продукта в Восточной Азии обусловлен тем, что он с одной стороны отвечает культурному коду стран "иероглифической сферы", а с другой - не апеллирует к исторической памяти восточноазиатских народов и избавлен от ненужных коннотаций, связанных со всем "японским".

Более того, можно утверждать, что сам феномен гибрида имманентно присущ глобальному тренду в искусстве - постмодерну, который характеризуется эклектизмом и синкретизмом культурного продукта. И в создании гибридов Япония не знает себе равных. От заимствования иероглифической письменности из Китая и рецепции неоконфуцианства как государственной идеологии при сегунах Токугава до концепции "вакон есаи" Букв. "японский дух, западные знания" времен реставрации Мейдзи - Япония всегда имела дело с творческой переработкой чужеродного элемента. Чрезвычайно удачной в этой связи представляется фраза Дугласа МакГрея, который делает акцент на способности японцев аккумулировать, перерабатывать и перенаправлять культурные потоки: "Япония знала, что такое постмодерн, еще до того как это стало трендом" "Japan was postmodern before postmodernism became trendy" - McGray Douglas, Japan's Gross National Cool // Foreign Policy, No. 130 (May - Jun., 2002), p.49.

Более спорной с точки зрения улучшения имиджа Японии в восточноазиатских странах представляется другая важнейшая характеристика японского культурного продукта, идущего "на экспорт". В своей монографии Iwabuchi K., Recentering Globalisation: Popular Culture and Japanese Transnationalism. Durham, NC: Duke University Press, 2002 о глобализации в культуре Ивабути Коити предлагает термин "Mokokuseki", который обычно переводится на английский как "no nationality" или "stateless". Речь идет о продукте, лишенном видимой связи со страной-производителем, и национальная принадлежность которого не может быть легко установлена. В имеющейся в нашем распоряжении литературе мы не нашли устоявшегося перевода этого термина на русский язык, а потому предлагаем эпитет "безродный", отдавая себе, впрочем, отчет в том, что он имеет нежелательный оттенок Стоит заметить, что и английский перевод "stateless" не является универсальным и может вводить в заблуждение относительно истинного значения. И в том, и в другом случае необходима отсылка к японскому термину..

Вопрос о том, как гибридный или вовсе "безродный" культурный продукт может иметь политические импликации, остается открытым.

До настоящего времени роль популярной культуры в современном мире оценивалась преимущественно применительно к двум сферам - социокультурной и экономической. Между тем, значение этого феномена в формировании политической реальности вызывает скептические настроения у большинства исследователей и представителей СМИ. В отношении поп-культуры как одного из ключевых элементов японской стратегии "мягкой силы" на данный момент нет ясного понимания ее эффективности для повышения политического влияния Японии в регионе. В этом смысле показательно следующий отрывок из статьи в "Asahi Shimbun": "Когда премьер-министр или видный политический деятель делают провокационные замечания, которые вызывают недоверие или гнев, Япония очень быстро теряет свою привлекательность" "When the Prime Minister or leading politicians make provocative remarks that stir mistrust or anger, Japan quickly loses its attractiveness" - Asahi Shimbun "Soft power: strive to be a "caring" nation so as to help others that are less fortunate", 23 May 2007..

Таким образом, получается, что какой бы восторг ни вызывала современная японская визуальная культура (Аниме и Манга) у зарубежного потребителя, в вопросах имиджа последнее слово всегда остается за традиционной дипломатией. В своей статье Елена Катасонова обращает внимание на занимательный казус: южнокорейские школьники, "которые создают многочисленные сайты, посвященные японской поп-культуре, помнят генеалогическое дерево всех японских звезд кино и режиссеров и в то же самое время пишут достаточно эмоциональные антияпонские сочинения на выпускных экзаменах по поводу спорных с Японией территорий" Катасонова Е. Л. Япония: поп-дипломатия и поп-культура // Мировая экономика и международные отношения, № 2, Февраль 2009, C. 61. Другие исследователи также отмечают спорный, двойственный характер восприятия Японии, особенно со стороны народов Китая и Кореи Пенг Лам говорит о "раздвоенности" ("bifurcation") в восприятии Японии. - Peng Er Lam, Japan's Quest for "Soft Power": Attraction and Limitation // East Asia (2007) 24, p. 349.

В своем выступлении бывший премьер-министр Японии Таро Асо, обращение к популярной культуре как элементу публичной дипломатии следующим образом: "Причина этого в том, что мир стал гораздо более демократизированным. То есть общественное мнение оказывается куда большее влияние на дипломатию, чем прежде. Сейчас мы живем в эпоху, когда дипломатия на национальном уровне существенным образом зависит от информационного климата, формируемого обычными людьми. И именно поэтому мы хотим, чтобы поп-культура, которая так эффективно проникает в общество, была нашим союзником в дипломатии" "The reason for this is that the world has become increasingly democratized. That is, public opinion enjoys much greater influence on diplomacy than before. ... What we have now is an era in which diplomacy at the national level is affected dramatically by the climate of opinion arising from the average person. And that is exactly why we want pop culture, which is so effective in penetrating throughout the general public, to be our ally in diplomacy" - MOFA. Speech by Minister for Foreign Affairs Taro Aso at Digital Hollywood University "A New Look at Cultural Diplomacy: A Call to Japan's Cultural Practitioners". (28 April 2006) [Электронный ресурс] - http://www. mofa. go. jp/announce/fm/aso/speech0604-2.html. (Последнее обращение - 10 августа 2013).

Аргументы господина Асо примечательны тем, что в них подспудно поднимается вопрос об акторности в международных отношениях, который вскрывает одну из причин непреодолимости противоречий между критиками и защитниками "мягкой силы". Противоречия эти происходят из того, что эти два лагеря стоят на различных теоретических и методологических позициях и по-разному смотрят на роль индивида в международных процессах.

Помимо этого, противоречия вокруг восприятия японской "поп-дипломатии", как нам кажется, вызваны самим характером современной японской поп-культуры, о котором говорилось выше. Ее эклектизм и совмещение самых различных культурных элементов упрощают ее распространение в глобализирующемся мире, что и было главной причиной ее инкорпорации в государственную стратегию "мягкой силы". Но исследователи также часто подчеркивают ее отличие от голливудской массовой культуры, на примере которой строил свои рассуждения Джозеф Най, говоря о привлекательности ее ценностей и идей, опорных элементов "американской мечты".

В случае Аниме и Манга не так просто определить их идейный компонент помимо того, что они, несомненно, показывают некоторые привлекательные черты современного японского общества - к примеру, высокий уровень жизни и технологические достижения. Ниссим Отмазгин утверждает, что внимание японских властей к индустрии поп-культуры вызвано экономическими соображениями, что противоречит акценту, который делает Джозеф Най на ценностной составляющей Otmazgin Nissim, Contesting soft power: Japanese popular culture in East and Southeast Asia // International Relations of the Asia-Pacific Volume 8 (2008), p. 84. Несмотря на то, что "Дораэмон" популярен во всем мире, возникает вопрос, какое видение будущего он несет?

Но отличительной чертой культуры постмодерна как раз является ее ироничность и внимание к форме в ущерб содержанию. Постмодерн играет с идеями и образами, устоявшимися клише, которые смешиваются, как в калейдоскопе, вплоть до полной потери смысла. Именно поэтому при исследовании современных культурных процессов в Восточной Азии нам импонирует подход японского ученого Хиро Кацуматы, который дистанцируется от понятий "идеи" и "ценностей" и оперирует терминами "образы" и "чувства": "Ключевым в потреблении этих [культурных] продуктов является то, что [потребители] разделяют общие образы и чувства посредством обмена этими мыслительными конструктами через границы национальных государств" "The consumption of these products is all about the sharing of common images and feelings through the exchange of these ideational elements across national boundaries" - Katsumata H., Japanese popular culture in East Asia: a new insight into regional community building // International Relations of the Asia-Pacific Volume 12 (2012), pp. 135-136. Эти же идеи развиваются им в другой работе: Katsumata H. and Iida T., Popular culture and regional identity in East Asia: evidence from the Asia Student Survey 2008, GIARI Working Paper, E-3, Global Institute for Asian Regional Integration, Waseda University, Tokyo, 2011. Ниссим Отмазгин, который, как мы видели выше, критически отзывался о дефиците идей в японском культурном продукте, в другой своей работе высказывает мысли, сходные с рассуждениями Кацуматы: "... популярная культура может также играть конструктивную роль и объединять людей, заставляя их разделять [общий] опыт, получаемый в результате потребления культурных продуктов... популярная культура не только поощряет сотрудничество между компаниями и индивидами, участвующими в процессах [производства этих продуктов], но также устанавливает новые пространственные рамки для перераспределения образов, идей и эмоций, которые могут породить ощущения близости и сопричастности. Нет сомнений, что популярная культура создает особые узы или особые отношения... между потребителями" "popular culture may also play a constructive role in pulling people closer together by providing them with a shared experience invigorated by the consumption of cultural commodities... popular culture do not only encourage collaborations between companies and individuals involved in these processes, but also constructs new frameworks for delivering images, ideas, and emotions, which can invigorate feelings of proximity and belonging. There is very little doubt that popular culture creates a special bond or a special relationship and a shared experience between consumers". - Otmazgin Nissim, Does Popular Culture Matter to the Southeast Asian Region? Possible Implications and Methodological Challenges // Newsletter of the Center for Southeast Asian Studies. Kyoto University, No. 64 (Autumn), 2011, pp. 7-10. - [курсив мой - Д. Д.].

В настоящее время главная отличительная особенность японской стратегии "мягкой силы", гибридный культурный продукт, отвечает веяниям времени и глобальному культурному тренду постмодерна. К этому следует добавить имидж "страны победившего пацифизма" и успех экономической модели, который, хотя и остался в прошлом, еще сохраняет свой потенциал в сфере наращивания "мягкой силы". Более того, сам японский социум, показавший сплоченность перед лицом трагедии 2011 года, выступает важным элементом в этом процессе. Несмотря на спад темпов роста экономики, тянущуюся со времени "мыльного пузыря" депрессию, разочарование в японском "экономическом чуде", и эсхатологические ожидания из-за "тени Китая над Азией" Челлани Б. Тень Китая над Азией и политика США // Россия в глобальной политике, № 6, Том 008, 2010, C. 161-178, Япония продолжает оставаться супер-урбанизированной и супер-модернизированной страной с чрезвычайно высоким уровнем жизни и инновационным потенциалом.

Обращение к аполитичной популярной культуре в этом контексте можно рассматривать как проявление апатии японского социума, обратной стороны националистической ажитации. Национализм является попыткой нации заглянуть в себя, осознать свое положение в мире, стать "нормальной страной" со всеми атрибутами суверенного государства. Поп-культура же обладает в данном случае пролонгирующим эффектом, позволяющим оттянуть момент, когда японской нации придется решить, какой будет Япония XXI века.

Однако, следует признать, что несмотря на попытки некоторых исследователей культурного компонента развития Восточноазиатского региона усмотреть политический потенциал в аполитичной массовой культуре, политические импликации японской стратегии "мягкой силы" пока остаются неясными.

Гибридизация по-японски и "безродный" культурный продукт: характеристика японской стратегии "мягкой силы" - Противоборство Японии и Китая

Похожие статьи